другом берегу реки.
— Переправа будет трудной, — сказал Харр. — Не лучше ли подождать Угра? Он должен был посадить свою пехоту на корабли в Альванале. Можно послать дозоры и повернуть корабли в устье Лезуары…
— Мы не можем ждать! — крикнул Каррах. — Сколько миль до Ушагана?..
Харр промолчал.
Десять турм отправились вплавь перед рассветом. Воины оставили на берегу тяжелое вооружение и поплыли рядом с конями. Лошади всхрапывали; в ночной тиши звуки разносились далеко над рекой.
К счастью, тучи скрыли луну и звезды, и в густой тьме плеск волн был обманчив — то казался слишком близким, то слишком далеким.
Инженерные части готовили к переправе понтоны. Они работали вслепую, так как Каррах запретил разжигать огонь.
Тьма царила и в лагере. Каррах, в окружении тысячников, ожидал на берегу, у самой кромки воды. Волны время от времени лизали его сапоги. Каррах стоял неподвижно, вслушиваясь в удаляющийся плеск и напряженно всматриваясь в темноту.
Внезапно где-то в поселке истошно завопили кошки. Лухар, стоявший рядом с Каррахом, вполголоса выругался и двинулся было с места.
— Куда ты? — спросил Каррах.
— Прикажу заткнуть кошачьи глотки.
— Нет. Пусть.
И Каррах снова замер.
На противоположном — киаттском — берегу, почти напротив того места, где стоял Каррах, на корточках сидел Аркасс из дома Кассов.
Берег здесь был тоже невысоким, но крутым. Слушая плеск, Аркасс повернулся и шепнул:
— Приготовьте бревна.
Позади него заметались послушные тени, почти беззвучно перекатывая бревна по жердям, обернутым войлоком.
Плеск становился все громче, и теперь уже были слышны не только храпы уставших лошадей, но даже дыхание пловцов.
Потом заскрипел песок под ногами и копытами. Аркасс крикнул:
— Отпускай!
И тотчас же с грохотом покатились вниз бревна, сбивая с ног лошадей, подминая людей. Темный берег огласился воплями. И тогда Аркасс отдал следующий приказ:
— Поджигай!
На берегу запылала цепь костров, и из-за стены огня в выходивших на берег аххумов посыпались стрелы и дротики.
— Лодку мне! — крикнул Каррах и, не дожидаясь, побежал к ближайшей лодке, приготовленной для переправы. Прыгнул, гребцы взмахнули веслами. Следом за Каррахом воины тоже кинулись к лодкам.
— Лучников вперед! — скомандовал Лухар и тоже прыгнул в лодку.
На киаттском берегу шла настоящая бойня. Первые ряды кавалерии были смяты, отброшены в воду. Но части всадников удалось высадиться левее и правее ловушки, с копьями наперевес они кинулись к кострам. Но копыта коней вязли в песке, к тому же здесь и там в темноте были натянуты сети, в которых кони путались и падали.
Харр, получивший контузию бревном и рану дротиком, тем не менее, ринулся в атаку — туда, где под штандартом стоял киаттский полководец. Но едва лошадь вынесла его на кручу, как в незащищенную панцирем грудь Харра вонзилось сразу несколько стрел. Харра выбило из седла, он перелетел через круп лошади и со всего размаху ударился спиной о землю.
Отдельных всадников, сумевших добраться до линии костров, окружали пешие киаттские ополченцы. Копий у них было мало, зато были самодельные рогатины, багры, серпы и топоры. Схватки были короткими: всадников стаскивали на землю и добивали лежачих.
Каррах появился на берегу и, перепрыгивая через трупы, с мечом в руках бросился в атаку.
Бой, начавшийся для киаттцев так успешно, начал затягиваться.
Аркасс отдал еще несколько команд. И вынул меч — старый добрый киаттский меч, несколько лет пролежавший в тайнике, но не потерявший ни блеска, ни остроты. И вовремя: снизу на него налетел бородатый аххумский офицер. Аркасс успел сделать лишь один выпад — и упал, оглушенный сокрушительным ударом тяжелым мечом. Меч попал в шлем, но не пробил его.
Небольшой отряд аххумов во главе с Каррахом пробился до линии костров, а потом стал теснить центр киаттского ополчения.
Вскоре они уже оказались в более выгодной позиции, поскольку свет был за их спинами. Бешеный напор и многолетняя выучка стали брать верх; киаттцы сперва пятились, а потом и побежали.
Для бегства очень пригодились повозки, на которых подвозились бревна, сети и топливо для костров.
Аркасс дождался, когда утих шум битвы. Потом перевернулся на живот и пополз в сторону от догоравших костров. Там были аххумы; внизу, на берегу, загорались новые костры и факела.
Аркасс полз все быстрее, не обращая внимания на стоны раненых, огибая опрокинутые повозки.
В высокой траве он, наконец, поднялся на ноги. И пошел в сторону рощи, где можно было передохнуть…Лишь к утру он пришел в Аларгет. Аххумов здесь не было, и Аркасс, уже не скрываясь и не боясь, пошел прямо к городским воротам. Стражник узнал его и после коротких переговоров впустил в город.
Спустя еще немного времени, когда край горизонта, затянутый тучами, слегка побледнел, Аркасс на коне в сопровождении двух ополченцев, выехал из Аларгета и помчался проселочными дорогами на северо-восток, к Оро.
Каррах не тронул Аларгет. Утром его конные отряды вернулись на дорогу Царей и, переходя с шага на рысь, устремились на север.
НУАННА
Сражение у стен дворца жрецов прекратилось так же внезапно, как и началось. Охранная сотня, подтянувшаяся с площади, разоружила оставшихся амазонок.
Ночь была на исходе, когда на площади в окружении телохранителей появился Хаммар. Он был одет в траур, растрепанные седые волосы в свете факелов сияли ореолом.
По знаку Хаммара факелоносцы подожгли громадную кучу хвороста, на вершине которой покоился гроб с телом Берсея. Затем те же факелоносцы перешли по мосту к дворцу и стали поджигать хворост, сваленный у стен дворца.
Со скрипом и скрежетом натянулись канаты метательных машин.
Машины были пристреляны заранее.
Солдат оттянули от стен. Хаммар махнул рукой — и площадь вздрогнула от залпа сотен катапульт.
Взметнулись черные хвосты дыма от горящих дротиков и зажигательных снарядов.
Второй залп. И третий.
