И снова был путь под луной, по серебристым камням. Потом откуда-то повеяло прохладой, еще пол- мили пути — и отряд остановился на круче, под которой, разрезанная лунной струной, темнела водная гладь великой реки Нерайны.
На рассвете отряд нашел спуск и выбрался на берег. Медленно катилась мимо вода, шумели, набегая на галечник, волны, а другого берега, как ни вглядывался зоркий Шумаар, не было видно.
— Нужны лодки и плоты, — сказал Нгар в раздумье. — Но где их взять в этой безлюдной местности?
— Я знаю! — раздался звонкий голос.
Юная наложница маленького повелителя вышла вперед, теребя край своего полотняного платья, кусками оборванного по подолу.
— Как тебя зовут, девочка? — спросил Нгар. Он словно впервые увидел ее — кукольное лицо и детскую набухшую грудь, и не по-детски длинные худые ноги.
— Я Эйга. Я родилась здесь, на берегу Нерайны. Наш поселок стоял на самом берегу, и мой отец ловил рыбу, а дедушка перевозил на огромной лодке людей на тот берег. Он перевозил лошадей, и овец, и верблюдов. И еще большущих быков. За перевоз он брал деньги и был самым богатым в поселке.
— Где же ваш поселок?
Девочка посмотрела влево и вправо и пожала плечами.
— Я была маленькой. Я не помню…
— Там были горы? Такие, как эти?
— Нет. Берег был высоким, но к воде вели широкие лестницы…
Нгар взглянул на Шумаара.
— Как ты думаешь, где безопаснее в этих местах держать перевоз?
— Я думаю, ближе к морю, повелитель, — прогудел Шумаар.
Нгар кивнул и тронул поводья, поворачивая на юг.
Эйга не обманула: действительно, через несколько миль пути, когда скалы остались позади, отряд вышел к небольшому поселку.
Только поселок этот был пуст. Обгоревшие остовы домов стояли на высоком берегу, и деревянная лестница, которая вела к воде, тоже наполовину сгорела и обрушилась.
Неважно, какие враги сожгли мирный поселок: был ли это набег диких племен с Территорий, или, может быть, один из отрядов Алабарского Волка. Главное, что внизу, в воде, виднелись полузатопленные плоскодонные лодки.
Бессмертные спустились вниз, лодки вытащили на берег.
Две-три из них, днища которых были просто пробиты, можно было починить, и воины принялись за дело.
Через час лодки были готовы. Большая часть отряда поместилась в двух плоскодонках, остальные вместе с лошадьми погрузились на два сколоченных из негодных лодок и остатков обгоревшей лестницы плота. И когда на высоком берегу показались намутцы, бессмертные были уже вне досягаемости намутских луков.
Река постепенно сносила плоты вниз по течению, гребцы на лодках следовали за ними.
Над темными волнами мирно кружились чайки, противоположный берег приближался, и в прибрежных зарослях не видно было никакой опасности. Вдали поднимались пологие предгорья Огненных гор.
ДАГГАР ОТРЕЧЕННЫЙ
Последний мост, отделявший бессмертных от Ну-Ана — старое каменное сооружение, оставшееся от Древних Царств, — был свободен.
Дорога отвернула от моря и теперь впереди можно было различить квадратные поля нуаннийцев с каналами и пальмовыми рощицами.
Выдохшиеся, перешедшие с судорожного бега на шаг бессмертные достигли моста, и Даггар, оставив колонну, вгляделся в тучу пыли, поднятую отрядом: он еще ждал внезапной атаки намутцев.
Но атаки не было. Амгу сделал свое дело, и вражеская конница не смогла догнать бессмертных.
Там, за мостом, стоял сторожевой отряд аххумов, и полусотник, командир отряда, подскакал к Даггару на буланом коне.
Он спешился и замер с поднятой рукой.
— Полусотник Хунаар. Командир отряда пограничной стражи из тысячи Агмара.
— Дай мне коня, Хунаар, — устало сказал Даггар. — И скажи, где мои бессмертные смогут отдохнуть. Они не отдыхали несколько суток.
— В нашем лагере вы сможете отдохнуть. Придется поставить полсотни новых шатров. Разреши мне отдать приказания. Коня я пришлю тебе.
Даггар кивнул.
Запыленные воины брели мимо них. Лица их ожили и скорое окончание страшной дороги вдохнуло новые силы.
Вскоре прибыл воин с оседланной лошадью. Даггар с трудом влез в седло и поскакал через мост к голове отряда.
Пока темнокожий раб растирал и умащал уставшее тело Даггара, тысячник неторопливо рассказывал Хунаару о гибели войска Нгара. Даггар ничего не утаивал, и лишь собственное предательство представил в другом свете: войско раскололось, Нгар с горсткой безумцев отправились дальше на запад, а Даггар и геройски погибший Агар попытались спасти остатки бессмертных.
Мазь, которую раб втирал в спину и плечи полководца, не только прогоняла усталость, но и действовала успокаивающе. Рассказав о подвиге Амгу, Даггар движением руки отогнал раба.
— Прости, Хунаар. Уже поздно и я хочу отдохнуть. Завтра на рассвете я поскачу в Нуанну. Прикажи разбудить меня до восхода солнца.
Хунаар кивнул и вышел из шатра.
На рассвете несколько всадников въехали в лагерь, коротко переговорили с часовым и остановились перед шатром Хунаара.
Разговор с Хунааром тоже был короток. Полусотник, едва успев одеться, в сопровождении всадников подошел к шатру Даггара.
— Вставай, тысячник! Солнце встает, пора! — громко сказал Хунаар в полутьму шатра.
Всадники спешились.
— Войди, — кратко приказал один из них Хунаару. Тот безмолвно повиновался.
Через минуту он появился, кивнул, и отошел в сторону.
Едва Даггар появился, как двое крепко схватили его за руки.
— Я посланник Тмаггар. Я привез тебе, тысячник, приказ великого царя Аххага.
Даггар тупо взглянул на золотой герб, украшавший грудь говорившего, перевел взгляд на его лицо.
— Тмаггар? Я не знаю тебя.
— Неважно. Приказ царя царей Аххага Великого предписывает немедленно доставить тебя в Нуанну для отчета и для принятия решения о твоей дальнейшей судьбе.
— Суд тысячников? — спросил Даггар.
— Суд тысячников, может быть, и ожидает тебя, но мне велено лишь доставить тебя в царский дворец.
— Велено самим Аххагом?
