— Нет. Тысячником Мааном.
— Я не знаю Маана!
— Тысячник Маан назначен командующим дворцовой стражей и временно исполняет обязанности военного коменданта столицы, — терпеливо пояснил Тмаггар. — Так ты готов повиноваться приказу?
Даггар опустил голову.
Державшие его отступили, но Даггар был обезоружен. Даже кинжал был отобран у него вместе с шитым золотом кожаным поясом командира.
Склонив голову, тысячник молча взобрался в седло подведенного к нему коня. По еще спящему лагерю кавалькада двинулась к воротам. Перед самым постом Даггар приостановил коня и повернулся к ехавшему рядом Тмаггару.
— Ответь, посланник, честно: что происходит в Нуанне?
Тмаггар молчал.
— Где прежний комендант? Кто управляет гарнизоном?
Тмаггар молчал.
— Значит, и там — измена, — проговорил Даггар тихо.
— Ты оскорбляешь посланника! — Тмаггар привстал в стременах.
— Нет, Тмаггар. Я просто хочу знать, что происходит.
— Ты обо всем узнаешь в свое время. Соблюдай воинскую дисциплину, тысячник! Ты знаешь мои права!
— Да, знаю. Ты можешь связать меня, можешь даже убить — никакие неприятности не грозят царскому гонцу. Но те, которых я вел от самого Суэ самым страшным маршем за все годы войны — они еще здесь, Тмаггар. — Голос Даггара вдруг повеселел. — Смотри!
Из шатров выбегали бессмертные, их было гораздо больше, чем пограничной стражи и лагерного гарнизона.
Они указывали на кавалькаду и голоса их становились угрожающими.
Тмаггар изменился в лице. Он снова привстал и громко приказал:
— Вперед!
Кавалькада рванулась к воротам, один из сопровождавших посланника воинов хлестнул плетью коня Даггара. Конь присел и с места взял в галоп — Даггар едва удержался в седле.
— Вперед! Вперед!
Крик Тмаггара растворился в свисте ветра, но Даггар справился с конем и развернул его назад.
— Остановись, тысячник! — прокричал посланник. — Ты нарушаешь приказ самого царя!
— Нет, не царя, а Маана, имя которого неизвестно ни одному боевому командиру!
Даггар поскакал назад к лагерю, из ворот которого уже выносились бессмертные на неоседланных в спешке конях.
Тмаггар поднял руку. Один из всадников молча поднял лук и выпустил стрелу в спину Даггару.
Тысячник упал лицом на шею коню, но удержался в седле. Еще минута — и его окружили бессмертные.
— Вперед! — прохрипел Тмаггар с потемневшим лицом. Всадники пришпорили коней и понеслись по дороге в Нуанну.
Закатывая глаза, изнемогающий от потери крови Даггар прохрипел:
— Догнать… Посланник не должен вернуться…
…Даггар снова вернулся. Тошнотворная бездна выпустила его, и, открыв глаза, он увидел перед собой горящий светильник.
Какие-то люди двигались вокруг — беззвучно, как во сне, и лица их были скрыты темными сетчатыми покрывалами.
Потом он почувствовал острую боль в спине и снова впал в забытье.
Когда он опять открыл глаза, светильник горел по-прежнему.
Он повернул голову и увидел двух сотников из своей тысячи.
— Где я? Что со мной? — спросил он едва повиновавшимся ему языком.
— Ты жив, повелитель! Бессмертные с тобой, — ответил сотник Ахханар. — Мы там же, где и были — в лагере пограничной стражи Хунаара. Лагерь охраняется бессмертными, никто не выйдет и не войдет в него без нашего приказа.
Двое с закрытыми лицами приблизились к ложу Даггара.
— Это друзья, — успокоительно продолжал Ахханар. — Они прибыли из Нуанны по приказу Крисса, — так они говорят. Они — великие лекари, повелитель. Если бы не их искусство, ты бы умер уже.
— Крисса? Крисс — предатель… А впрочем… — И тут Даггар вспомнил и попытался оторвать голову от жесткого войлочного подголовника. — Где Тмаггар?
— Тмаггар — цепная собака Маана и тех, кто предал Аххага Великого и стал служить мерзостным богам Нуанны. Собака подохла собачьей смертью. Не беспокойся, повелитель: никто из них не вернется к Маану.
— Вы догнали их и убили? Это было вчера?
— Нет. Это было почти десять дней назад… Но молчи, повелитель: ты еще слаб и должен выполнять все указания посланцев Крисса.
Кто-то приподнял голову Даггара и он ощутил на губах терпкий горячий напиток.
Едва он сделал несколько глотков, как глаза его закрылись сами собой и Даггар погрузился в сон.
Прошло время, и наконец однажды Даггар очнулся свежим и почти здоровым. Солнце бросало яркий свет в приоткрытый полог шатра.
Перед тысячником, по-нуаннийски скрестив ноги, сидели двое юношей в темных плащах — это и были лекари, исцелившие смертельную рану Даггара. Чем-то они неуловимо напоминали того несчастного гонца, которого Нгар пытал в Суэ.
— Даггар, — негромко говорил один из них. — На тебя возложена великая миссия. Мы все расскажем тебе, но при одном условии — на время ты должен отречься от своего имени.
— Аххум не может отречься от имени! — повысил голос Даггар. — Ты чужеземец и не понимаешь, чего требуешь от меня!
— Я чужеземец, но хорошо понимаю, что означает для аххума, полководца к тому же, его имя. Он может лишиться бессмертия и будет навеки проклят богами. И после смерти душа его не взойдет по лестнице Аххумана, а будет спускаться в бездну Амхуна, — долго-долго, бесконечные века… Но речь о другом, тысячник. Ты назовешься другим именем. Для богов же ты останешься Даггаром. Но Даггаром — Отреченным.
— Никто не может лишить меня имени, — упрямо повторил Даггар.
— Даже если от этого зависит спасение всего аххумского мира?
Великого царя Аххага? Войска? Империи?
Даггар привстал на ложе и пристальнее вгляделся в лица своих собеседников.
— Кто послал вас ко мне?
— Тот, кто имеет права дать тебе новое имя — Отреченный, а потом вновь вернуть прежнее. Тот, кто поможет тебе искупить все грехи, которые сейчас еще чернят твою душу.
— Кто же это? Кто?
— Сначала согласись, что выполнишь все, что тебе скажут.
Клянемся именами всех богов на свете — мы не обманем тебя.
Тот, кто послал нас, знает, что делает.
— Крисс? Нет, он, как и любой другой чужеземец, не имеет права менять мое имя. Это может сделать лишь аххум, старший меня по званию, тот, у кого больше заслуг и выше происхождение.
— Это не Крисс.
— Темник Ассим?
