— Выше темника Ассима, Даггар… Ты единственный, кто сейчас находится недалеко от Нуанны и может остановить уже начавшийся распад империи аххумов…
— Скажите мне его имя — и я соглашусь на все. Покажите мне письменный приказ с его печатью. Нет, я хочу увидеть его самого!
— Ты увидишь его.
И лекарь, нагнувшись к самому изголовью, шепнул в ухо Даггара всего одно слово.
НГАР БЕСПРИЮТНЫЙ
Горстка бессмертных высадилась на западный берег Нерайны, когда солнце уже закатилось. Берег был низким, но впереди высился береговой уступ, поросший кустарником.
Из плавня, вынесенного на берег речной волной, соорудили подобие шалашей и запалили костер.
Отряд Эдарка должен был находиться далеко-далеко на север, на противоположном берегу. Нгар чувствовал себя в безопасности, однако велел Шумаару выставить часовых наверху.
Ночь прошла спокойно.
Когда рассвело, отряд двинулся вдоль берегового уступа, пока не обнаружилась зигзагообразная тропа, ведущая наверх.
Ничто, кроме плеска речных волн да щебета птиц, не нарушало тишину.
Бессмертные поднялись на уступ и углубились в заросли кустарника, постепенно переходившего в светлый вечнозеленый лес.
А далеко впереди, над лесом, таяли в дымке массивные отроги Огненных гор.
Дальнейшие злоключения остатков отряда бессмертных под предводительством Нгара изложены Криссом из дома Иссов не в виде хроники, а в виде копии протокола допроса, который вел специально созданный Тайный военный совет. Крисс, труды которого легли в основу этого повествования, воспользовался одним из протоколов (их было несколько) допроса Советом бывшего сотника Шумаара. Шумаар явился в Нуанну спустя некоторое время после кончины Аххага Великого, был арестован и в течение нескольких суток давал показания. Несколько придворных писцов протоколировали допрос. Неизвестно, был ли Крисс в составе Тайного совета, или же присутствовал на нем в качестве доверенного лица царицы Домеллы, или же, наконец, воспользовался готовыми протоколами уже после того, как Шумаар был оправдан и отправлен в войска на Север, где и погиб в стычке с одной из орд «медных котлов», прорвавшейся на Равнину Дождей с северо-запада, через южные перевалы Туманных гор.
Вопросы членов Совета в протоколе не персонифицируются. Крисс не приводит начало допроса, где идет речь о событиях, уже известных читателю, а начинает с того момента, когда отряд Нгара высадился на западном берегу Нерайны.
И последнее. Придворные писцы пользовались особым видом письма — арлийской скорописью, которой владел лишь очень узкий круг образованных людей. Скоропись не отражала живые обороты речи, поэтому нижеприведенный текст содержит множество канцеляризмов и отличается сухостью, хотя Крисс, по-видимому, при расшифровке протоколов вносил в них правку.
— Сколько человек насчитывал отряд, когда вы высадились на берег?
— Сорок два человека.
— Были ли среди них офицеры?
— Сотник Мхаар, полусотник Унар и два десятника.
— Бессмертные?
— Тридцать четыре бессмертных, двое из них были тяжело ранены и умерли через некоторое время.
— Кто были эти два человека, которых ты не назвал?
— Девочка Эйга из прибрежного поселка и мальчик Амук из племени авров, с Огненных гор.
— Сколько у вас было лошадей?
— Сначала больше сорока, но уже на второй день пути лошади стали падать одна за одной. Мы решили, что они поражены какойто неизвестной нам болезнью. А может быть, их кусали ядовитые насекомые, водившиеся в предгорьях. Однако вскоре выяснилось, что лошади были отравлены: девочка Эйга во время ночлегов давала им дурную траву. Она была застигнута на месте преступления во время третьей или четвертой ночевки.
— Что было дальше?
— Нгар допросил ее. Эйга говорила, что всего лишь играла с лошадьми, что у нее и в мыслях не было, что трава, которую она давала лошадям, ядовита. Нгар не поверил ей и велел напоить отваром этой самой травы.
— И дальше?
— Эйга умерла.
— Что это была за трава?
— Трава, которая растет на западе, я не встречал ее здесь, на Равнине Дождей. Мальчик Амук называл ее «священной», и говорил, что в его племени отваром этой травы поили больных лихорадкой.
— Что было дальше?
— Мы подошли к предгорьям. Пали последние лошади. По горным тропам мы стали подниматься к перевалам.
— И вы еще не догадались, кто был истинным виновником гибели лошадей?
— Нет. Нгар думал, что ошибся, и лошади действительно гибнут от укусов крылатых тварей… Мы поднимались все выше. Еще несколько человек умерли, один сорвался в пропасть, другие, как я думаю, просто не вынесли тягот пути. Нам приходилось все время быть начеку, так как в горах жили дикие племена, которых Амук называл «люди-звери».
— Они нападали на вас?
— Только однажды. Это было ночью, когда по оплошности караульных погасли костры.
— Люди-звери питаются человечиной?
— Да, так говорил Амук — я уже рассказывал об этом.
— Дальше.
— Потом мы достигли одного из перевалов. Но за ним поднимались совершенно неприступные скалистые пики. Они были красноватого цвета, наверное, потому эти горы и назвали Огненными.
— Не только поэтому, Шумаар. Огненные горы отделяют Приозерье — страну наррийцев — от Равнины. И там, в Огненных горах, наррийцы обычно встречали завоевателей, шедших в Приозерье.
Разве ты не слышал о «стреляющих молнией»?
— Слышал, господин. Но не знал, что наррийцы умеют стрелять молнией.
— Хорошо. Продолжай.
— Мы спустились в ущелье, повернули на север, нашли новую тропу и снова стали подниматься на хребет. Это заняло несколько дней. У нас не было еды, и вокруг не видно было никакой дичи. В тех местах нет деревьев, нет даже травы. Мы выкапывали какие-то корешки, собирали яйца горных птиц. Но путь был так труден, что до перевала мы не дошли.
— И что же случилось тогда?
— Мы решили двинуться в обход хребта. Амук говорил, что где-то недалеко, на севере, проживает его народ — авры. Они смогли бы помочь нам.
— Сколько человек оставалось в отряде?
— Вряд ли больше двух десятков.
— Разве вы не соблюдали правил воинской службы?
— К тому времени уже нет. Люди слишком устали, и даже Нгар не пытался требовать от них соблюдения дисциплины.
