– А у тебя есть?
– Нету, извини, – вздохнул космоштурм. – Только то, что у тебя в руках.
– Ладно, – Степа уселся прямо на землю, бережно спрятав остатки пластинок бойджи. – Хоть за руки держаться не надо. Давайте думать, что будем делать.
Пятнадцать минут и две сигареты спустя самое умное, до чего они додумались, это был прерванный завтрак.
– Ну что, – оживился Пенек, доставая из мешка пластины сухого пайка. – Подкрепимся? Кому что? Мяска? Овощей? Кашки?
– Я – мяса, – сообщил Степа.
– Овощей, пожалуй, – протянул руку Декстер. – Я на диете.
Степа ухмыльнулся. Понятия «диета», «овощи» и «фигура Декстера» друг с другом сочетались плохо.
– Ну, а мне тогда кашки, – Пенек раздал плитки, различающиеся только этикетками, и с удовольствием оторвал край своей упаковки.
Следующие пару минут слышно было только увлеченное чавканье. Потом еда перестала быть потребностью. Степа насытился и теперь спокойно пережевывал куски плитки, с интересом ощущая, как они превращаются во рту почти в настоящее мясо. Потом ему надоело. Мысли потекли в другом направлении.
Что они делают? Сидят. И долго им тут сидеть? Зона аномалии, судя по рассказам, немаленькая, и блуждать тут можно долго. Насколько их хватит? На день? На два? Воды-то минимум. Хорошо, можно поискать. Но и что в итоге? «Харон» будет здесь вечером. Толку-то от того, что их найдут, скажем, через неделю. Да и будут ли искать? Кто? Саксы? Ага, спешат и падают. Надо срочно что-то предпринимать. Но что? Степа собрался. Ладно, будем рассуждать логически. Что он сделал, что хоть как-то повлияло на ситуацию? Не захотел или спросил, а именно сделал? Наелся бойджи. Отлично. Сколько времени она еще будет у него в организме? Три часа, четыре? А потом опять тыкаться носом в молочные стены? Стоп, так нельзя. Если думать о том, как ему будет плохо, он так в этом «плохо» и останется, занимаясь обсасыванием его со всех сторон. Надо думать, что делать. Нет, не так. Степа встряхнулся. Что надо делать, идя на переговоры и желая заключить контракт? Правильно, надо думать о том, что ты хочешь получить, закончив переговоры. И идти к этому. А что он хочет получить сейчас? Вот вопрос. Итак.
Степа задумался, вертя в руках недоеденный кусок плитки сухпая. Выйти отсюда. Просто выйти? Нет, не просто, а с Селеной, профессором и всеми остальными. И не когда-нибудь, а быстро. К вечеру. И? Ну? И дальше что? Донкат подталкивал себя, но решение все не приходило. Так, пробуем еще раз. Надо как можно быстрее найти Селену с Петрухиным в этом тумане. И начинать надо сейчас. А что он может изменить прямо сейчас? Как вообще он что-то изменил? С помощью бойджи. Так что, надо доесть оставшуюся бойджу?
Степа замер. Решение пришло неожиданно.
– Шойс, – позвал он, не отрывая взгляда от куска сухпая, как будто, если он оторвется, мысль уйдет. – Дай мне, пожалуйста, еще виски.
Сакс посмотрел на него, хотел что-то сказать, но передумал. Молча достал флягу и вложил ее в протянутую руку.
– И мне, – оживился Пенек.
Декстер покачал пальцем. Не мешай.
Как и не доставившие прежнего удовольствия полоски бойджи, виски тоже не порадовало. Глоток пришлось проталкивать в горло. Степа скривился, гадость какая. Но все же приложился к фляжке еще раз. Второй глоток вообще вышел подвигом. Все, третьего он не удержит, а блевать сейчас не самая лучшая идея. Донкат вернул флягу.
Гадость там виски или не гадость, а тепло от алкоголя быстро пошло по пищеводу, дошло до желудка и немного согрело Степу изнутри. Донкат сидел не шевелясь, все так же рассматривая кусок плитки. Выглядывая каждую прожилку. Ожидая непонятно чего.
Мир вокруг стал немного объемнее. Степа напрягся. Получилось? Не похоже. Только чуть резче стали видеться клубы тумана, гуляющие мимо них, да где-то далеко-далеко появился неясный шум. Но это было и все.
Кусок плитки вертелся между пальцами. Обертка, спрессованная масса. А ведь она неоднородна… Фу, что за гадость лезет в голову? Степа оборвал сам себя. О деле думать надо. Но о деле не думалось. Шум стал чуть громче. Зрение резче. Но больше ничего. Туман не желал больше меняться ни на йоту. Степа изо всех сил уставился на кусок сухпая, как будто от него зависело, получится у него хоть что-то или нет. Обертка, прожилки, неоднородность массы, прилипшие крошки. Шум усилился, туман поплыл волнами, меняющими цвет и звук. Ну же! Еще! Степа постарался заглянуть внутрь куска сухпая, чтобы отвлечься от окружающего мира, чтобы не спугнуть что-то меняющееся вокруг. Что там внутри? Такие же прожилки, такая же масса, которая во рту превращается в мясо? В мясо?
Где-то наверху раздался шуршащий звук. Степа отвлекся… На секунду. Он и сам не понял, как это произошло, что поменялось. Почувствовал, ощутил, запомнил… Но не заметил. Расстроенный, он вернул взгляд обратно на руки, чтобы еще раз…
Вместо прессованной массы плитки сухпая на ладони Степы лежал кусок мяса. Самого обыкновенного мяса. Недоеденного. Успевшего остыть, пока он тут предавался вселенским изысканиям…
Глава 24
– Ай! – Степа перепугался, как ребенок.
Он отпрянул в сторону, забыв, что сидит. Завалился на бок и пополз, отталкиваясь ногами. Пенек с Декстером изумленно наблюдали за его судорогами.
– Малыш, что с тобой? – первым спохватился Декстер.
– Держи его, – сообразил Пенек.
Вдвоем они перехватили Донката, собирающегося как можно дальше отползти от этого места, где… где… оно…
– Да что с тобой? Привидение увидел? – встряхнул его Декстер. – Так ты скажи.
Сакс похлопал рукой по плазменнику на бедре.
– Школьную программу помнишь? Еще не придумали ни одного привидения, которое выдерживает выстрел из «Дырки».
Он довольно хохотнул собственной шутке. Степе она не показалась такой уж смешной, но заставила хоть как-то переключить сознание на реальный мир.
– Шойс, оно… он… там, – Степа показал рукой на мясо.
Оно никуда не делось. Кусок лежал на том же месте, куда Степа его бросил. Обыкновенный кусок мяса.
Степа потянулся к куску, вспомнил все свои ощущения, чувства, голоса, окружившие образы… Волна чего-то теплого пронеслась через него, заставив тело судорожно дернуться.
– Да что там такое? – успокаивающе прогудел сакс, оборачиваясь туда, куда указал Донкат…
И тут всем стало не до «волшебного» мяса. По лежащему телу Соловья прошла судорога. Он застонал, дернул рукой. Ногой. Повернулся на бок. Упал обратно. Опять застонал. Ноги затряслись.
– Сергей Петрович! – Степа забыл и про мясо, и про туман, и про все на свете, бросившись к бьющемуся в судорогах Соловью.
– Сергей!
– Командир!
Все трое бестолково столпились возле обожженного убээса, не зная, с какой стороны к нему подступиться.
– Снимаем, – это Пенек.
– Куда? Там система жизнеобеспечения, – перехватил его сакс.
А через Степу вдруг опять пронеслась теплая волна. И он услышал. Голоса. Те самые, которые он слышал в прошлый раз. И не только их. В монотонном гуле, заполняющем туман, отчетливо выделялись два голоса. Два абсолютно знакомых голоса. Мужской и женский.
– Селена! – надсаживаясь, заорал Степа. – Профессор!
