и сдержался. Это всего лишь стенка кокона. Ф-фух.
И прянул назад, в ужасе.
В сантиметрах от него чуть шевельнулись огромные жвала. Пока они говорили, кокон переместился, и стенка с Пауками подошла вплотную.
– Вашу ни мать налево двадцать, – выплюнул ругательство Шаман. – Так ведь и заикой станешь.
А было с чего. Паучьего панно, жуткого самого по себе, больше не существовало. Кокон втягивался в узкий коридор могильника, утаскивая за собой и двух Тварей, распластавшихся на нем. И если для временной мембраны окружающее пространство не являлось препятствием, то Пауки, соблюдая законы физики, втискивались в нору с трудом и по очереди. Но цель все же не оставляли. И сейчас за полупрозрачной стенкой темпококона коридор запечатывала мешанина из глаз, жвал, лап и прочих причиндалов паучьего бытия. Запечатывала намертво: лопнет кокон, никакой магии не понадобится – просто раздавит.
Кокон приблизился еще чуть– чуть и снова толкнул стоящего Шамана. За тонкой непроходимой пеленой времени неподвижно ждали Пауки.
– Да иду, иду, – проворчал он, озираясь.
А делать-то что? Снять купол нельзя – сожрут. Вперед идти – непонятно где окажешься, если моху верить. А выбор есть? Нет. Стенка кокона опять настойчиво подтолкнула его вперед.
Ну, что ж. Шаман вздохнул и подвинулся. Еще. И еще.
– Ну, я пошел, – фокусов не случилось, и любопытство моха иссякло. – А то тут уже скор….
Мир содрогнулся. Стенки кокона на секунду помутились, подернулись рябью. Дрогнули. Шаман даже удивиться не успел. Поколебать?! Темпококон?! Да мир рухнет, а он еще пять минут фестивалить тут будет. Что там случилось?
– Аа-а-а! – вдруг заверещал под куполом мох.
– Что? – понял голову Шаман, но поговорить не получилось.
Купол вздрогнул еще раз. Моргнул. Замер…. И двинулся вперед. Набирая скорость, не давая Шаману ни секунды передышки. Быстрее, быстрее. Да что в самом-то деле происходит?!
– А-а-а-а! – надрывался мох.
Купол прыгнул вперед, сбил Шамана с ног и продолжил движение, катя мага внутри, как горошину в погремушке. Неровный пол коридора, вопли моха, немигающие глаза Паука за стенкой – все смешалось в один большой калейдоскоп. Минута, другая, час, год, вечность.
– Аа-а-а-а, – комариным писком надрывался на грани сознания мох.
Бах! Фейерверк искр накрыл Шамана сверкающим ковром. Он сжался, ожидая непонятно чего, но точно нехорошего.
Тишина. Глубокая ровная тишина. Может, попробовать открыть глаза. Где это он?
– Ты точно уверен? – Айонки все еще держал руку Севильи, прощаясь.
– К сожалению, – вздохнул Севилья. Идти страшно, но оставаться еще страшнее. – И трава, и Пауки – это часть одного узора. Он подпитывает саму Цепь Света, затаскивая туда, кого поймает. Потому и не остается следов от исчезнувших жертв. Потому и не нашли ту, первую, группу.
– Ну, как знаешь, – Аойнки вздохнул и отпустил руку. – Если что, вы в курсе, что делать.
– Конечно, три зеленых свистка, – осклабился Вася. – Если что случится, – он поправил на плече связку зеленых тубусов, – вы уже ничем не поможете, только на вот этих насекомых и будем полагаться.
Тетраков указал на тубусы и подмигнул Айонки.
– Магия магией, а я еще не видел ни на земле, ни в Клевере существо, которое выстрел из гранатомета выдерживает. Мала «Муха», да эффективна.
– Может, мне тоже парочку прихватить? – Севилья проникся уважением к разрекламированным гранатометам.
– Тебе колдовать надо, – Сержант покачал головой. – Пострелять мы и сами постреляем, двенадцать выстрелов на восемь Пауков за глаза, а вот от фона нас прикрыть, или от зова Паука, тут только ты справишься, – он хмыкнул. – Со своим вампирьим нутром.
Севилья хмыкнул в ответ. С облегчением. Не так давно (фактически несколько часов назад) единственным желанием Сержанта по отношению к нему был кол. Осиновый, в смысле. В глотку. Как вампиру и положено. Но Гайденн со Слоном, напарники-маги, честно его предупреждали, что долго Сержу не продержаться. Если Севилья будет воевать по-честному – не миновать ему сержантского благоволения. Не тот типаж, чтобы долго ненавидеть без особых причин….
Севилья хмыкнул еще раз. Ей-богу, тут не знаешь, что лучше. Теперь, когда здоровяк решил для себя, что Севилья свой, складывалось полное ощущение, будто Сержант присвоил сам себе звание его мамы. Кашлянуть не моги, чтобы он не бросился прикрывать.
– С Богом, – Вася справедливо рассудил, что долгие слезы на глазах у толпы зрителей из Лепестков совершенно ни к чему. – Повертелись и пошли.
Сержант с Васей повертелись из стороны в сторону, проверяя, не свалится ли намертво притороченный арсенал, пока они в невменяемом состоянии будут брести по траве. Арсенал держался крепко, и бойцы посмотрели на Севилью.
– Готовы, – доложился Сержант. – Теперь тебе нас только до пятачка перед входом довести, чтобы без травы. Дальше уж мы сами.
– Сами вы там только загнуться сможете, – помрачнел Севилья, вспомнив, зачем и куда они идут.
– Не каркай, – одернул его Вася. – Всё у нас получится. Иначе, зачем идем? Ну, двинулись, будьте здравы бояре, – попрощался он с остающимися вольдами.
Те в ответ скупо махнули руками. Что тут уже говорить? Им выпало ждать. Значит – будут ждать.
Зеленый ковер безупречного узора мягко лег под ноги Севилье. Рядом тут же остановились взглядом Вася с Сержантом, послушно отправившись туда, куда вел их зов неведомых создателей магического рисунка. Собственно, тут Севилье и делать ничего не надо. Трава сама их приведет к могильнику, куда затаскивает всех, кто имел неосторожность забрести в эти края. А его дело начнется позже. Перед входом в могильник есть пятачок, очищенный от травы, сжигающей все магические защитные амулеты. Там можно уже вешать на них колбочки демагов, защищающие от фона – второго элемента смертоносного узора, охраняющего древние тайны Старших Рас. Вот там и придется возвращать в реальный мир эту кровожадную парочку. Которая вместе с ним будет бороться против третьего компонента почти совершенного защитного узора аталь – Пауками.
Севилья затаенно вздохнул, бредя за мерно шагающими марионетками, в которых превратились Вася с Сержантом и рассматривая выверенные построения воплощенного в траве узора. Как же все красиво. Ну вот не бывает абсолютного зла, равно как и абсолютного добра. Это они сражаются за жизнь своих товарищей. За жизнь Земли, людей. А неведомые мастера аталь, сотворившие эту безупречность, спасали себя. Своих друзей, близких, свой народ, свой мир. Они вложили в этот узор свою душу. А также, хитро прищурились внутри Севильи его новые способности, души еще кое-кого. Много кого. Мощь позаимствованной у живых существ ариль поражала. Мощь и искусство, с которым эти жертвы (интересно, добровольные?) были вплетены во всеобъемлющий узор. Древние мастера предусмотрели почти все. Защитили свое творение от всего. Кроме «вампира» Севильи.
А вот интересно, вдруг промелькнула в голове у него шальная мысль, а не потому ли аталь с таким фанатичным упорством преследуют всех, у кого есть хоть малые способности «вампира»? Что, среди прочих школ нет смертельно опасных? Взять тот же Разум? Пространства, Варианты? Да те же Состояния. Те еще миротворцы могут быть при случае. И жертв среди их «подопечных» более чем достаточно. Если все вместе посчитать – цифра получится ужасающая. Так может, все дело в том, что именно «вампиры» могут получить доступ к Цепи Света?
Севилья присмотрелся еще внимательнее к траве. Нет слов. Восхитительно. Узор манил к себе, затягивал. Обещал невиданное доселе могущество. Власть над всем разумным. Господство.
Тьфу, тьфу, тьфу! Чур меня, чур, чур! Севилья аж на самом деле надавал себе по рукам, внезапно очнувшись от сладких грез. Какое, на хрен, господство? Хватит, нагосподствовался уже в Улитарте. Чур, чур.
Он моргнул и внезапно обнаружил, что за сладкими сказками о могуществе они незаметно пришли на пятачок перед могильником. И Вася с Сержантом уже вовсю направляются дальше. Севилья смущенно
