Иван Цанкар
Рассказы
10 мая Словения, а вместе с нею и другие республики Югославии празднуют одну из самых значительных дат в истории своей литературы — 100-летие со дня рождения словенского писателя- революционера Ивана Цанкара. Его обширное творчество — проза, драматургия, публицистика, литературная критика, поэзия — пронизано духом борьбы против социального и национального гнета, глубокой, трепетной человечностью и отмечено высоким художественным совершенством.
Сын деревенского портного, учившийся на средства благотворителей, Цанкар с детства узнал нужду и унижения. Критика буржуазной действительности, сатира на буржуазную политику и мораль составили идейное ядро его первых произведений, появившихся в середине 90-х годов. Его иронический, горький талант открыл новую страницу в словенской литературе. Он нес с собой отчаяние и проклятия тех, кто с ужасом думает о завтрашнем дне, чье человеческое достоинство гнетет и ломает самодовольный буржуа. Он говорил о протесте, зреющем в недрах темного царства, о поднимающихся народных массах (повесть «Батрак Ерней и его право», 1907).
Во время учебы в Венском университете Цанкар познакомился с новейшими течениями европейской литературы и испытал сильное увлечение символизмом. Но включая в свою художественную систему элементы символической поэтики, Цанкар решительно выступал за литературу, прокладывающую путь «реформации и революции в политической, социальной, во всей общественной жизни[1]». В 900-е годы писатель знакомится с научным социализмом и начинает активно участвовать в деятельности словенской социал-демократической партии, выдвинувшей его на парламентских выборах 1907 г. своим кандидатом.
Первым в словенской эстетической мысли Цанкар выдвигает тезис о классовости литературы, многократно повторяя его в своих статьях и кладя в основу своей концепции истории словенской литературы. Он прослеживает в ней две линии: литературы, служащей на потребу буржуазии, и демократической литературы, говорящей правду о жизни. Культура должна стать достоянием народных масс, считает Цанкар, и единственный путь к этому — «борьба народа, беспощадная борьба до тех пор, пока не падет последняя баррикада, пока не будет достигнута конечная цель! Борьба за полное социальное и политическое освобождение...[2]». Общественно-активная позиция писателя вызвала к жизни его публицистику, поражающую своей прозорливостью, страстностью, сатирическим блеском.
Творчество Цанкара во многом автобиографично. Кто-то из современников справедливо назвал его «огромной исповедью». Рассказы писателя, роман «На улице бедняков» (1903) — нерукотворный памятник матери — потрясают картинами страданий людей, задавленных нуждой. Но этот трагический мир освещен лучом веры в торжество обездоленных.
В своих драмах писатель поднимает коренные вопросы социально-политической борьбы своего времени. Глубоко задуманные характеры, сильно развитый психологический подтекст, соединение трагедийного и сатирического или сатирического л лирического начал — таковы основные черты драматургического искусства Цанкара, важнейшего этапа в истории словенского театра.
Благодаря Цанкару борьба пролетариата выступила на первый план словенской литературы как одна из самых актуальных проблем жизни и искусства. С нею теснейшим образом связана проблема интеллигенции — ее роли в социальной борьбе, ее отношения к освободительному движению народа. В романе «Мартин Качур. Жизнеописание идеалиста» (1906), комедии «Для блага народа» (1901), драмах «Король Бетайновы» (1902) и «Холопы» (1910) Цанкар обличает пособников капитала — церковь, буржуазных политиканов, интеллигентов-приспособленцев и противопоставляет им лучшую часть интеллигенции, которая сознает, что ее задача — разрушение прогнившего строя, борьба против него рука об руку с пролетариатом.
Цанкар вносил новое в разные области национального литературного творчества. Он работал во многих прозаических жанрах и ввел в словенскую литературу новые типы рассказа и романа. Это, в частности, рассказ-метафора с символическим подтекстом и короткий рассказ-этюд, по своей отточенности и философской емкости приближающийся к стихотворению в прозе.
Публикуемые ниже рассказы относятся к разным периодам творчества писателя.
Крестный путь
В пять часов Марко проснулся, встал и оделся. В желудке было пусто — ужинали вчера рано, в шесть, и получил он только кусочек хлеба. А Марко вечно чувствовал голод; с тех пор как он себя помнил, все его мысли сводились к одному — к сытной и вкусной пище. Ему исполнилось десять лет, лицо у него широкое, но нездорово-прозрачное, глаза — большие, удивленные. Натягивая на себя одежду и умываясь, он чутко прислушивался, не загремят ли на кухне кастрюли. Но ничего не было слышно; мать, разбудив, его, ушла и еще не вернулась. В большой комнате стояла тишина; воздух был тяжел и смраден. Отец спал на кровати — лицо в испарине, борода взлохмачена, рот открыт. Марко неприятно было смотреть на отца. Даже во сне лоб его вдоль и поперек бороздили морщины, серые щеки ввалились. На полу, застланном мешковиной, спали четыре Марковых сестры. Они тяжело дышали, точно в болезни, губы были влажные и набухшие.
Мать вернулась. Она принесла белый хлебец, ей пришлось долго прождать, прежде чем лавочник отпер, а хлеб он дал с трудом и ругал попрошаек, сказал, что дает Христа ради, денег тут все равно не получишь. Мать слушала его, а в голове у нее было одно: сказать ли насчет кофе и сахару или не говорить; душа у нее разрывалась из-за Марко, ждавшего ее дома; но она так и не отважилась.
У Марко заныло сердце; кофе опять не будет. Он смотрел, как мать делит хлебец. Она расчертила корку ножом, но резать не решалась: шесть ртов, да еще на вечер надо оставить, а хлебец маленький и рыхлый. Марко прикидывал вместе с нею и горевал, видя, какой маленький кусочек ему достанется. Он уже думал об обеде, об ужине, о завтрашнем дне и готов был заплакать.
— Пора, Марко, звонят.
И Марко вышел из дома. Мать стояла на пороге и смотрела ему вслед. Когда он завернул за угол, она возвратилась в комнату, поглядела на мужа и детей, подошла к столу и отщипнула крошку хлеба. Потом села на скамью у печки и согнулась, уткнув лицо в ладони. Пробило всего только половину шестого, а солнце припекало, как в полдень. Небо было светлое, пышущее жаром, будто солнце расплавилось и растеклось по нему. Слой пыли на дороге доходил до щиколоток; деревья стояли неподвижно, ни один лист не шелохнулся; трава пожелтела и высохла.
Дождя не было уже две недели, на полях все горело. И вот священник назначил крестный ход к маленькой, полуразрушенной церковке святого Николая; эта церковь стояла на высоком холме, почти в двух часах ходьбы от деревни, если идти быстро, а если с процессией — то и во всех трех. Народу в приходской
