— Ой, ну не вам-то мне лекцию читать…
— Нет, ты объясни, как ты все это понимаешь…Снизойди до старичков… В принципе, чего мудрить, все как дважды два ясно: интернациональный долг, необъявленная война, помощь в строительстве новой жизни…
— Мура все это!
— Ты себя интеллигентом считаешь, а такое слово — «мура» . Что тогда не мура?
— Не мура то, что в Айнаке три миллиона тонн меди, негде комбинат построить, сплошная трехпроцентная руда, богаче чилийской. Пробные шурфы в Панджшере дали столько рубинов, что окупили все геологические изыскания в стране за семьдесят лет. А половина мировых запасов лития, по двадцать пять тысяч долларов за тонну, бериллий — семьдесят тысяч за тонну, тантал — двести восемьдесят тысяч, цезий — почти миллион! Правит миром тот, у кого умные люди, техническая база и минералы. Люди и техника — дело наживное, а вот сырье… Но это проблемы двадцать первого века, вам на это, конечно, наплевать, а вот Штатам — не наплевать…
За спиной у Олегова послышался скрип, он обернулся и увидел, как Славик тужится, пытаясь отодвинуть кондиционер.
— Иди сюда, помоги.
Вместе они в два счета отодвинули куб кондиционера, пока Олегов слушал, Славик, оказывается, отвинчивал шурупы, которыми кондиционер был прикручен к оконной раме. Высунув голову в образовавшуюся дыру, Славик посмотрел по сторонам и осторожно опустился на траву. Поставить кондиционер на место оказалось значительно труднее, до конца это сделать не удалось., но они не очень- то старались, стремясь поскорее улизнуть сквозь густые кусты к домику у стены, где и находилось спальное помещение караула.
Все идет отлично, весело думал Олегов, может, и обойдется все. Он шел следом за Славиком, с любопытством озираясь по сторонам. Его внимание привлек солдат у стены, который осторожно опускал в бочку с водой палку, к которой были прибиты две большие жестяные пластины от штыковых лопат, от пластин тянулись два провода на гребень кирпичной стены, где проходила электропроводка. Пластины погрузились в воду и вокруг них забурлило и запенилось.
— Ты придумал? — спросил Олегов, кивнув головой в сторону бочки.
— Голь на выдумку хитра, — отрицательно покачал головой Славик и добавил, — это у нас агрегат для подогрева воды, посуду мыть. Электрических счетчиков, насколько мне известно, в этой стране нет.
Минуты хватило Олегову, чтобы переодеться в желтую форму. Аккуратно расправив штанины, чтобы они прикрывали его высокие армейские ботинки, он придирчиво оглядел себя в небольшое пыльное зеркало на стене, после чего нацепил темные очки и снова посмотрел в зеркало.
— Хорош! — одобрил Славик его вид.
— Товарищ старший лейтенант, на обед и на ужин что готовить? — просунулся в дверь солдат, кипятивший воду.
— Гаврилин, опять ты без стука, — возмутился Славик, и на минуту задумался. — Рыбу, что положена на ужин, бросишь в суп, а мясную тушенку — на ужин с жареной картошкой.
Пока Славик разговаривал с поваром, Олегов успел затолкнуть военную форму в полиэтиленовый пакет. На глазах Славика он не хотел этого делать, чтобы не нарваться на вопрос: «Ты что, переодеваться будешь в другом месте?»
— Ладно, пошли, провожу до ворот, — хлопнув Славика по плечу, Олегов направился к воротам первым, прижимая пакет с военной формой к груди. Часовой у тыльных ворот, через которые и появился Олегов на вилле, предусмотрительно открыл калитку.
— Слушай… — попытался спросить Славик, увидев, что Олегов пакет с формой уносит с собой. Он не понял, зачем ее таскать с собой при хождении по дуканам — только помеха, а на случай задержания — улика для патруля.
— Потом, задержусь — не волнуйся! — махнул рукой Олегов и проскользнул в ворота.
Проходя мимо невысокой стены болгарского посольства, он решил — задержат, назовусь болгарином, хотя понимал, что только лопух поверит ему на слово. Он вышел на улицу, осмотрелся по сторонам, все было тихо, до встречи оставалось пятнадцать минут. Он свернул налево и, стараясь держаться как можно естественней, пошел вдоль улицы. С некоторой опаской он шел мимо высокой стены посольства ФРГ, высоченная, с металлическими зубьями и рулонами колючей проволоки по гребню, она смотрелась серьезно и внушительно. Время неумолимо шло, надо было поскорее выбраться в более оживленный квартал, где он мог бы поймать такси.
— Командор, в том квартале патруль! — со смехом прокричал ему мальчишка, пробегавший мимо него к кинотеатру.
— Черт! — ругнулся Олегов, маскировка была шита белыми нитками, хотя он, конечно, понимал, что с его европейской рожей в Кабуле не спрячешься. Он озадаченно посмотрел вслед мальчишке, скрывшемуся в дверях, над которыми висела афиша индийского мюзикла с рисунком бородатого мужика, державшего в руках ружье.
Он подошел к обочине дороги, увидел бело-желтую крышу легковушки и махнул рукой. Обшарпанная «Тойота» тормознула у тротуара.
— Базар! — коротко сказал Олегов и хлопнул дверкой.
— Маркет? — уточнил усатый водитель, имея в виду рынок в советском районе Кабула, трогая машину с места.
— Нет, базар! — твердо подтвердил Олегов.
Усатый услужливо кивнул головой, всю дорогу он пытался сообразить, что нужно европейцу без охраны на городском базаре, в глубине которого действовали законы, независимые от любой государственной власти, в том числе нынешней кабульской
— Пайса аст? — вежливо поинтересовался шофер, когда «Тойота» уже крутилась в переулках, где уличные торговцы так плотно разложили свои товары на тротуарах, что покупателям и места едва оставалось.
— Аст. Стоп, — коротко ответил Олегов и достал из кармана несколько бумажек. Решив не оставлять у таксиста прочной памяти о себе, он не сорил деньгами, прикинул расстояние и протянул две сотенных бумажки, что не намного превышало неписаный тариф владельцев частных такси.
До лотка торговца попугаями, павлинами и фазанами оставалось около ста метров, это было в самой толчее торгового квартала. Он шел сквозь густую толпу, оглушенный базарным гамом, глазея по сторонам. Какой-то старик в белой чалме испуганно шарахнулся в сторону, чуть не столкнувшись с ним и засеменил мелкими шажками, опасливо оглядываясь.
— Салют, командор! Купи бабу! — весело закричал торговец у стены, перед которым густо были разложены открытки с цветными портретами индийских и пакистанских красоток.
До места встречи оставалось метров десять, Олегов уже слышал птичий щебет, как вдруг ему преградили дорогу трое парней лет двадцати, заросшие бородами, в длинных национальных одеждах, широким складками висевшими на них. Они улыбались и молчали.
— Ну? — угрюмо спросил Олегов. Он чувствовал себя так, как чувствуют перед пропастью, которую нужно перейти по узкому бревну.
Вместо ответа тот, что стоял посередине, легким движением шевельнул полой пестрого халата и ткнул в живот Олегову дулом автомата Калашникова китайского производства.
— Парни, вы не ошиблись? — попытался храбриться Олегов.
Тот, что был с автоматом, молча кивнул в сторону, давая тем самым команду «иди» .
Олегов кивнул головой и пошел, он успел краем глаза заметить, как два солдата в форме царандоя, с автоматами через плечо, видевшие эту сцену, засмеялись ему вслед. Его вели к какой-то харчевне, перед которой на деревянной крестовине, похожей на виселицу для группового повешения, на стальных крюках висели большие куски мяса, густо облепленные мухами. Он некстати вспомнил, что щенки и собаки в городе продаются на вес и спросил, повернувшись:
— Я могу надеяться, что меня здесь не съедят?
— Боро, — с улыбкой ответил ему парень в халате и подтолкнул в спину стволом автомата.
