— Не знаю, у меня есть хозяин, — рассудительно ответил Олегов. — Заплатит также хорошо — полечу и раз, и два… А вообще-то, не знаю. Товар свежий, хозяин только начал искать покупателей.
Рашид понимающе кивал головой.
— Ладно, пошли завтракать. Отправлю тебя обратно, как и обещал, с надежными людьми.
Рашид, а следом за ним и Олегов вышли на каменистую площадку в расщелине скал. Олегов с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и встрепенулся, сгоняя остатки сна. На площадке стояло еще две палатки, в самом углу были привязаны верблюды, рядом дымился костер, сидели люди. В другую сторону открывалась чуть прикрытая пыльной маскировочной сетью панорама: котловина, окаймленная невысокими горами, и кишлак в ней. Кишлак показался Олегову нежилым, зелени он видел мало, крайние дувалы были разрушены.
— Там живут люди? — спросил он у Рашида.
— Мало. Вода ушла, — коротко ответил тот.
Смех и оживленный разговор у костра смолкли, когда они подошли. Рашид сел первым и жестом руки указал Олегову место рядом с собой.
— По-русски никто из них не разговаривает, так что дорога вам предстоит скучная, — сказал Рашид и кивнул головой кашевару, чтобы он наполнил миску Олегова густым супом.
Перцу в супе было многовато, он был горячим. Олегов осторожно хлебал его и разглядывал людей вокруг костра. Их, не считая Рашида, было шестеро. Еще одного Олегов увидел вверху, на уступе, вероятно, он был наблюдателем. Там же торчала антенна. Замолкшая было беседа понемногу оживлялась, тема разговора, как видно, была смешной, Рашид тоже улыбался после некоторых реплик. Больше всех веселил компанию молодой широколицый парень в полосатом халате, его реплики были самыми смешными.
Наблюдатель вдруг коротко свистнул, все замерли, потом он что-то крикнул и все снова оживились, а еще через двадцать минут на площадке, тяжело дыша, появился старик с большим мешком, из которого торчало сено, а следом за ним шел веселый черноглазый парень, он приветственно взмахнул автоматом.
Старик, подобострастно всем кланяясь, пошел с сеном к верблюдам, а его сопровождающий стал возбужденно что-то рассказывать, его перебивали вопросами, оглядываясь на старика, а парень все восторженно говорил. Неожиданно в его речи прозвучало одно русское слово, слово это было «комсомол» .
Внимание компании переключилось на Рашида, у него что-то спрашивали. Он снисходительно улыбнулся, разрешающе махнул рукой, потом что-то строго добавил. Подошел старик, поклонился, ему велели сесть. У него что-то спрашивали, появились угрожающие нотки, снова прозвучало слово «комсомол» , узнал Олегов и слово «пайса» .
— Если хочешь — отдохни, еще долго ждать, пойдешь только следующей ночью, — сказал ему Рашид тихо, склонившись к его уху.
— А чего ждем?
— Еще люди будут, — неопределенно произнес Рашид, видимо, не желая углубляться в подробности.
Олегов понимающе кивнул головой и пошел к палатке. Внутрь ему заходить не хотелось, воздух там был густым от запаха пота и жира. Он взял ватную подушку, одеяло и устроился рядом с палаткой на теплых камнях. Незаметно он задремал, сон его был не глубоким, спать на камнях было жестко, периодически он просыпался, пытаясь устроиться поудобнее.
— Хешт-вала кис? /1/ — вскричал кто-то возле костра, окончательно разбудив Олегова. Солнце уже клонилось к земле, голова болела, видно, напекло. Олегов тяжело приподнялся и стал растирать затекшую от неудобной позы шею.
Внезапно наблюдатель на скале пронзительно заверещал, указывая вниз рукой. Люди, игравшие в карты возле костра, все бросив, бросились к маскировочной сетке. Под их вопли и выкрики на площадке появились двое парней и девушка в длинном желтом платье, очень ветхом. Парень, сопровождающий девушку, торжествующе размахивал коричневым школьным платьем, из которого девушка лет пять как выросла.
— И-ра чанд кимат када?/2/ — крикнул наблюдатель с уступа.
— Э, кар-е хода боку! /3/ — сердито крикнул ему в ответ мужчина с лысой головой, которого, как понял из разговора Олегов, зовут Аслам. Аслам снова повернулся к девушке, его лицо расплылось в сладкой улыбке, он провел по ее щеке пальцем и ласково спросил:
— Комсомол?
Девушка молчала, казалось, она была совершенно безразлична к происходящему. Несмотря на темные глаза и черные волосы Олегову почудилось в ней что-то европейское. Как Гаури, некстати подумал он и разозлился на самого себя, ругнув — не лезь не в свое дело, это чужая страна, у них свои законы.
Не дождавшись ответа от девушки, Аслам утвердительно ответил:
— Комсомол.
После чего он с игривой улыбкой ткнул ее пальцем в живот.
— На-пак атешаки,/4/ — устало ответила ему девушка.
Аслам с яростью ударил ее по щеке, рванув на ней платье, но порвать не смог, девушка упала на каменистую землю. Он рывком поднял ее и толкнул в сторону палатки.
— Э, занака дест-ба-дест?/5/ — обиженно спросил у Аслама парень, который ходил в кишлак.
— Йак-ба-йак,/6/ — усмехнувшись, ответил ему Аслам и скрылся в палатке.
— «Кто пошел с бубен?»
— «Какую цену он назначил за это?»
— «Эй, занимайся своим делом!»
— «Грязный сифилитик!»
— «Эй, бабенку по рукам?»
— «По одному»
Аслам был в этой компании старшим по возрасту, Рахима не было. Парни сгрудились возле палатки, возбужденно посмеиваясь, кто-то принес брошенные у костра карты. Тот, что был в полосатом халате, быстро раздал по три карты. Очередь определяют, догадался Олегов и отвернулся, лег на бок, положив ухо на подушку, собираясь заткнуть второе, если будут слышны крики.
Криков не было, вместо этого через некоторое время наблюдатель что-то крикнул насмешливым голосом, и на площадке появился старик с жалкой улыбкой. Он робко подошел к людям, сидящим у палатки.
— Амадом ке пайса,/1/ — просительно сказал он, обводя всех глазами.
— Гом-шо!/2/ — отмахнулся от него один из парней.
Старик испуганно отскочил в сторону. Из палатки вышел торжествующий Аслам. Едва не сбив того с ног, в палатку юркнул парень в полосатом халате, видно, сам себе он сдал удачные карты.
— Йак дохтара хубес! /3/ — с ленцой произнес Аслам и, довольный собой, отошел в сторону и сел на камень не так далеко от палатки, рядом с которой лежал Олегов. Заслышав шаги, Олегов повернулся и встретился взглядом с Асламом.
— Ага меха-уи аз зендагит хайр бе-бени и-йя бо-ро,/4/ — широко улыбаясь, сказал ему Аслам.
— Фарванист,/5/ — буркнул в ответ Олегов. Это было единственное слово, которое он мог употребить к месту. Это слово он знал по отрывку из разбитной песенки: «…ну а нам фарванист, нам на это наплевать, басмачи, афгана вашу мать.»
Аслам пожал плечами и глубокомысленно произнес:
— Аз бе-кар шештан када дохтар зайадан хубас./6/
Старик, пришибленно сидевший в стороне, подошел к ним и снова задал свой вопрос:
— Амадом ка-пайса?/1/
Аслам с досадой махнул рукой, как будто отгоняя муху, поднялся и лениво побрел к костру, где в котле уже что-то дымилось.
Старик посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Олегова, собираясь у него что-то спросить. Упреждая его вопрос, Олегов сказал:
