Но раздражало меня в этой ситуации только то, что располневшей Лизке удалось с такой точностью озвучить мои секретные мысли.
– Я права, – улыбнулась Лизка, – точно вижу, что права.
– А тебе не приходило в голову, что ты бесишься просто потому, что тебя не позвали на эту вечеринку? – ядовито улыбнулась я.
Но Лиза не вышла из себя, как она поступила бы раньше, если бы кому-то пришло в голову усомниться в ее искренности.
– Ладно тебе, Николаева, посиди лучше со мной. Я тебе сказочку расскажу. Интересную.
Я вздохнула и скинула туфли.
– Посидеть я, увы, не могу. Но, пожалуй, выкурю еще одну сигаретку.
Моя бывшая лучшая подруга Елизавета Семчук была скорее не амбициозна, а деньголюбива. В карьере манекенщицы ее привлекал не манящий свет софитов, не адреналиновый холодок, не сотни устремленных на подиум восторженных взглядов, а возможность получать деньги (и неплохие, если повезет) за то, что другие женщины с превеликим удовольствием делают бесплатно: прихорашиваются, наряжаются, рисуются-красуются.
Карьера Лизки началась в крошечном театре мод города Волгограда. Именно туда заявилась четырнадцатилетняя Лиза с благородной целью впарить торговцам холеной красотой собственные весьма выдающиеся внешние данные. Директор театра Данила Мальцев принял новенькую на ура. Он сразу понял, что в ней есть что-то особенное, что-то гораздо более ценное, чем просто смазливая физиономия. Данила не был воротилой модельного бизнеса, но почему-то ему показалось, что на этой девчонке можно сделать неплохие деньги. Главное – правильно и вовремя ее продать.
Лиза оправдывала самые смелые его ожидания. Почти целый год она трудолюбиво постигала азы модельного мастерства – училась правильно ходить, правильно смотреть и правильно улыбаться. Факультативно добряк Данила также обучил ее «правильно» ладить с мужчинами. Ей едва исполнилось пятнадцать, когда они стали любовниками.
Пятнадцать лет – оптимальный возраст для покорения подиума. Подписав с Елизаветой эксклюзивный контракт на пять лет, Данила привез ее в Москву.
Им сразу же повезло. Лиза попала в финалистки самого престижного конкурса среди непрофессиональных моделей. Данила рассчитывал, что конкурс этот станет отличной стартовой площадкой для будущей звезды. А тут такая история – не буду о ней напоминать, пожалею свои истонченные вечным карабканьем вверх нервы.
– Он меня избил, – тоненько всхлипнула Лиза, – по роже старался не бить, гад. Знал, что ее еще можно кому-то впарить.
Я вздрогнула, мне вспомнилась Николь, озверевший кавалер которой был куда менее предусмотрительным.
– Мне тоже тебя избить хотелось, – призналась я, – нашла кому жаловаться.
– Сама не знаю, что на меня нашло, – у Лизы был столь невинный вид, что я ей почти поверила, – просто ты выглядела такой самодовольной. И все у тебя получалось, и все говорили, что ты выиграешь. А я… Мне так не хотелось возвращаться обратно в Волгоград…
– Твоя изобретательность похвальна. Стекло в пудренице – неплохо для пятнадцати лет, – усмехнулась я.
– Я уже извинилась, – напомнила она, воровато оглядываясь по сторонам, – лучше тебе не кричать об этой истории на каждом углу. А то я и эту работу потеряю.
– Слушай, а как тебе вообще удалось ее получить? Как ты загремела в прислуги к этой Еве? – насмешливо спросила я.
В какой-то степени я даже получала от этого разговора удовольствие. Мы начинали вместе, мы были равны. И вот теперь я стою перед ней в роскошном бальном платье. А Лизка носит джинсы из позапрошлой коллекции «Наф-Наф», и на немного располневших щеках ее нездоровые прыщи. Хотя она по-прежнему хорошенькая.
– Я не прислуга, а ассистентка, – вскинулась она, – думаешь, мне было просто сюда устроиться?
– Думаю, нет, – спокойно ответила я, – и как же тебе удалось?
– После того случая с конкурсом мы с Данилой три месяца не разговаривали. Он остался в Москве, а я вернулась в Волгоград, к родителям. И вот в один прекрасный день вдруг раздается звонок. Явился не запылился, – презрительно фыркнула Лиза и не без гордости добавила: – Цветы принес. Розы. Пора тебе возвращаться в столицу, Елизавета, говорит. Я ни в какую. Но он мне под нос контракт мною же подписанный тычет. Мол, имею на тебя эксклюзивное право на пять лет. А не хочешь работать – плати неустойку.
– Ну ты и дура! – вырвалось у меня. – Кто же такие контракты подписывает?
– А ты много соображала в четырнадцать лет?.. И вот мы едем в Москву. Я волнуюсь, готовлюсь опять по подиуму шагать. И вдруг он мне объявляет: надежд ты моих не оправдала, и ни одно модельное агентство не хочет с тобой, такой истеричкой, связываться. Но есть один мужик, нестрашный, незлой, который готов мне денежки, которые были вложены в тебя, вернуть.
– Все понятно, – вздохнула я, – ты занялась эскортом.
– Не совсем, – с достоинством поправила Лиза. – У меня было всего два любовника. Сначала тот мужик, про которого Данила рассказывал. А потом еще один, француз. Он-то меня сюда и привез.
– И что? Ты не пробовала работать здесь моделью?
– Да кому я здесь нужна? – улыбнулась Лиза. – Тут своих полно. Молодых и борзых. Таких, как ты, например.
– Я всего на год тебя моложе.
– Но если сравнивать наш жизненный опыт, то я рядом с тобой старуха! – выкрикнула Лизка. – У тебя на лбу написано, что все тебе давалось легко.
Я вспомнила толстобокого бизнесмена Володю, но решила промолчать. Пусть думает, что я баловень судьбы, если ей так нравится. Еще мне не хватало хвастливо развешивать на публике грязное белье.
– Я жила с ним два года. И по первому разряду, надо сказать, жила. Одевалась в лучших магазинах, икрой завтракала.
Я покосилась на ее застиранные джинсики. И Лиза это заметила.
– Все пришлось продать, – вздохнула она, – а я-то, дура наивная, думала, что обеспечена до конца жизни. Я была уверена, что если он меня и бросит, то я получу приличные отступные. Он ведь нежадный мужик был, незлой.
Но все вышло по-другому.
Однажды в шикарном доме Лизкиного любовника появилась незнакомая девушка в шелковом халате. Наверное, она была латиноамериканкой – ни по-английски, ни по-французски не разговаривала, зато была ослепительно красивой. Когда Лиза ее впервые увидела, у нее почему-то сразу сердце екнуло. Нет, у ее покровителя и раньше случались одноразовые связи. Но никто никогда не оставался у него на ночь. Кроме, естественно, самой Лизаветы. И этой чертовой пуэрториканочки с непроизносимым тройным именем.
– Он мне сказал, что у меня есть три дня, чтобы собрать вещи, – пожала плечами Лиза. – Я ему говорю: а деньги? А он круглые глаза делает – какие, мол, деньги? Ты здесь за два года хорошо заработала. Была бы умной, не тратила бы все на тряпки, а вложила куда-нибудь. Наверное, он прав…
Лиза замолчала. Я заметила, что на нас косо поглядывает Ева Сторм. Наверное, удивлению ее не было предела – ее личная ассистентка весело треплется с ее же главной конкуренткой.
– А у тебя не будет проблем? – кивнула я в сторону недовольной Сторм.
– Да пошла она! – легкомысленно воскликнула Лизка. – Надоела хуже горькой редьки. Платит гроши, а требует на миллион. Совсем меня в подтирушку превратила.
– Ты не подтирушка, а личная ассистентка, – желчно напомнила я.
– И ты туда же… – Лиза совсем не обиделась. Представляю, как она отреагировала бы на такое раньше. Наверное, я недосчиталась бы доброй половины волос – моя шевелюра стала бы жертвой ее адского темперамента. Видимо, перенесенные несчастья даже такую безбашенную авантюристку, как Лиза, сделали терпимой.
– Ладно, не обижайся. – Мне стало ее жалко.
