– На чем я там остановилась? Ах, ну да. Он меня выгнал. Выставил вон. Я ему звонила, жаловалась…
– А он? Трубку не брал? – догадалась я. Мужское поведение иногда бывает таким предсказуемым.
– Да он неплохой мужик, в сущности, – вздохнула Лизка, – в конце концов я его достала. Он согласился со мной встретиться. Я обрадовалась, расфуфырилась. Думала, что он меня обратно позовет. Дура. А он начал меня отчитывать, как будто бы он мой папаша.
– Наверное, по возрасту он и годился в папаши?
– Да какая разница! Хоть в дедушки, – рассердилась Лиза, – любви все возрасты покорны.
– Скорее, половому влечению и жажде наживы, – печально усмехнулась я.
– Очень ты стала умная, – прищурилась Лизка, – короче, он сказал, что мне надо быть самостоятельной. И что он мне поможет стать личностью. И познакомил меня с этой Евой Сторм. Если честно, я сначала не поняла, куда попала. Даже обрадовалась. Она была такая красивая, знаменитая, все время улыбалась. Но потом… Работаю как лошадь. Целыми днями. А этой хоть бы что. Я вообще не понимаю, когда она спит, – Лиза понизила голос и покосилась на свою начальницу, – встает в семь, домой является за полночь. В общем, я хочу от нее свалить.
– Ты уже присмотрела новое место?
– Нет, но есть у меня одна идея…
– Какая? – вежливо поинтересовалась я.
Мое отношение к Лизке было неоднозначным. С одной стороны, меня возмутило, что она даже толком не попыталась извиниться. Как будто бы то, что она сделала, – абсолютно нормально. С другой – мне было ее жаль. Я прекрасно помнила ее пятнадцатилетней, дерзкой, красивой, полной амбиций. Кто знал, что Лизка юная, любившая весело мечтать о миллионных гонорарах, превратится в Лизку сегодняшнюю, располневшую, усталую и понурую. Мне одновременно хотелось и уколоть ее побольнее, и приободрить. И я не могла определиться, какое из этих двух желаний сильнее.
– Пока не могу тебе сказать, – улыбнулась Лиза, – вдруг ведьма подслушает? Если хочешь, можем как- нибудь выпить вместе кофе.
– Уж не решила ли ты, что мы опять подруги? – удивилась я.
– Можем стать и подругами, – как ни в чем не бывало подмигнула Лизавета, – но лично мне больше нравится определение «деловые партнеры».
Но я не успела изумленно поинтересоваться, что она имеет в виду и какие у нас с ней могут быть общие дела. Терпение Евы Сторм наконец лопнуло – она что-то визгливо прочирикала на французском, по всей видимости, ей срочно понадобилась помощь Лизки, и с раздраженным вздохом ассистентка устремилась к ней. Предлог был надуманным – Ева решила срочно рассортировать косметику, которой гримировалась для бала. Этим могла заняться и ее личная гримерша, но почему-то голландка предпочла привлечь к увлекательному процессу упорядочивания тюбиков именно Лизу.
«Интересно, что же она все-таки имела в виду?» – подумала я, глядя, как, нацепив на лицо подобострастную улыбку, Лизавета подбирает с пола оброненные Евой кисточки для румян.
На следующий день после бала мне позвонил генеральный директор агентства «Дженерал» Борис Бажов – в Париже он исполнял роль моего личного агента.
Жила я в небольшой, но стильно обставленной съемной квартирке в самом центре Парижа, и, когда раздался звонок, я еще нежилась в постели.
– Слышал, ты вчера была просто супер, моя красавица, – вместо приветствия сказал он.
– Было дело, – самолюбиво согласилась я.
– Амалия очень довольна, – по его голосу я почувствовала, что он улыбается, – а вот Ева Сторм не очень.
– А нам на нее не наплевать? – лениво хохотнула я.
– Правильно мыслишь, Анастасия.
Несмотря на то что отношения у нас были дружескими, он по-прежнему называл меня полным именем.
– Между прочим, могу тебя еще кое с чем поздравить.
– С чем же? – улыбнулась я.
– Пока Амалия принимает решение, для тебя есть хорошая работа.
– Да ну? – Я не могла скрыть радости и примерно догадывалась, о чем идет речь – несколько недель назад я была на кастинге во французском отделении «Вог». Неужели я появлюсь на обложке? Если так, то я сразу же проснусь звездой. Ох, даже не верится.
От возбуждения я подскочила с кровати и босиком прошлепала в ванную. Огромное зеркало во весь рост в очередной раз засвидетельствовало мою немного примятую сном красоту.
– Предложение может показаться тебе странным, но я бы не советовал отказываться, – продолжил тем временем Борис, – за один сеанс тебе будут платить пять тысяч евро.
– Это фотосъемка? – удивилась я. – Надеюсь, речь не идет о какой-нибудь порнушке?
– За кого ты меня принимаешь? – мягко усмехнулся Борис. – Нет. Просто один художник хочет, чтобы ты позировала ему для портрета.
Телефонная трубка выпала из рук и шмякнулась на кафель. Багровый румянец выступил на моем лице. Так я и знала! Так и знала!
– Анастасия? – недоуменно кричала трубка бажовским голосом. – Анастасия, ты меня слышишь? Тебе не придется делать ничего особенного. Просто сидеть на стуле! А он будет тебя рисовать. На самом деле он даже не художник, так, предприниматель, винодел. Его зовут Майкл Берсенев. Но он и в самом деле готов отвалить пять штук. Вот чудак…
Профессия модели не так элементарна, как это может показаться с первого взгляда. Кроме безупречной внешности, идеальная модель должна быть еще и хорошей актрисой. Холодные, лишенные эмоций лица стоят дешевле – на модные странички попадают счастливые обладательницы богатой мимики и гибкого, тренированного тела. Иногда позы, которые заставляет принимать фотограф, откровенно противоестественны. Например, однажды мне пришлось почти полчаса стоять на одной ноге (причем она была обута в сапожок на двенадцатисантиметровой шпильке) – снимали рекламу итальянской обувной фирмы, и времени было в обрез. Попробуй тут заартачиться или сообщить, что для полного счастья тебе не хватает ежечасных перекуров, – и на твое место тут же выберут другую.
Но есть на свете профессия, которая лично мне показалась еще более трудной. Я имею в виду работу натурщицы.
– Руки к голове, – мягко просил Берсенев, – так, хорошо. Подбородок немного подними. Плечи разверни и не сутулься. Правая нога впереди, и еще выгни побольше спину.
После получасовой совместной работы я стала подозревать в Майкле Берсеневе скрытые садистские наклонности. Изначально подразумевалось, что он будет писать мой портрет. Но потом выяснилось, что он задумал сделать жанровую картину с моим участием. Кажется, я должна была изображать жительницу Древней Греции. Мне была выдана бесформенная хламида из полупрозрачного белого батиста – Майкл лично помог задрапировать ее вокруг моего тела. Признаться честно, когда он, формируя складку, случайно провел пальцем по моему предплечью, у меня вдруг поднялась температура. А он, казалось, ничего не замечал.
Специально приглашенная парикмахерша завила мои волосы в тяжелые крупные волны, на голову мне водрузили лавровый венок. Берсенев настоял, чтобы я была без косметики.
– Косметика портит твое лицо, – безапелляционно высказался он. – Что ж, мы можем приступить к работе.
Не так я представляла себе наш совместный рабочий день. Совсем не так.
Положа руку на сердце, я собиралась к Берсеневу, как на первое свидание. Не помню, когда я в последний раз подходила с такой ответственностью к встрече с мужчиной. Я приняла ванну с лавандовым маслом и прошлась по всему телу кисточкой, испачканной в прозрачной золотой пудре. Я посетила кабинет эпиляции и по-новому накрасила глаза (и все для того, чтобы Майкл попросил меня смыть макияж).
Работа над моим портретом должна была проходить в его просторной квартире-студии. Я думала, что мы будем там наедине. Мне приходилось слышать хрестоматийные истории о художниках и их прекрасных натурщицах, и я ничего не имела против воплощения такой истории в своей собственной жизни.
