В восьмом классе проходили.
— И что?.. — настороженно спросил Каморин.
— Так вот я и говорю. Почему бы им, золоту и булату, не спорить, а объединить усилия? И перейти на «ты»?
— С партнерами, которым доверяю, только на «вы», — хмыкнул Каморин. — Из уважения, которое ещё надо заслужить. Ты хоть знаешь, кто я? С чего вдруг ты ко мне такой доверчивый?
— Догадываюсь, ты человек, с кем лучше дружить, — в тон ему ответил Седов. — Значит, будем считать, что уже пили на брудершафт. И тогда ты — булат. И потому можешь отсечь мне башку. Или закатать срок. На твое усмотрение. Только далековато для этого находишься.
— При случае я тебя везде достану… — проворчал Каморин, но уже без прежней категоричности.
— Ну так что, договорились? — спросил Седов. — Завтра в десять утра?
— Посмотрим, — сказал Каморин. — Девки будут?
— Слушай, не разочаровывай, а? — попросил Седов. — Ну расслабились мы с твоим гонцом по поводу открывающейся перспективы нашей совместной деятельности. Бывает. Но я же по голосу чувствую, что ты своего не упустишь! Что ты мне талдычишь по поводу десяти кусков! Тут о серьезных вещах речь зашла. Цифры другого порядка. Понял, нет?
— Там посмотрим… — сказал Каморин, раздумывая. — Очертя голову такие дела не решаются.
— Время, время… — покачал головой Седов. — Вот наши девушки слушают нас и улыбаются. И стараются не вникать. И на часы посматривают.
— А к слову, — может, для дела понадобится, — что там у вас ещё-то есть?
— В смысле?
— Ну, насчет сауны с девками я понял… Что там у вас ещё, в Москве вашей хваленой?
— Ну… много всего — Москва как-никак, столица нашей родины. «Макдональдс», например…
— Ещё скажи пельменная! Где у вас богатые развлекаются? Ну эти, новые русские?
— Да как-то сразу всего и не перечислишь. Рестораны… бары… казино…
— Ну, этого добра и у нас в деревне хватает. Но ведь есть же у вас что-нибудь этакое, чего больше нигде пока нету?
— Бега. Не волнуют? О! Я тут дуриком залетел — может, и тебе интересно будет — собак стравливают. Собачьи бои. Они вообще-то запрещены, так что всё втихоря, втридорога, но зрелище, доложу я тебе! При мне дамочку одну в истерике на «скорой» увезли.
— Вот-вот, дамочка! С собачкой.
— Ну, не скажи. Дамочка — это я так, к слову. Там все больше мужики толкаются, серьёзные мужики. И собачки серьёзные — стыкаются по олимпийской системе — кого загрызли, тот из соревнований выбыл. Так что только клочья летят. Кровища так и хлещет. К слову сказать, и тотализатор есть. Ты как — мужик азартный? Скоро у них, у собачников этих, чуть ли не всероссийский какой-то сходняк, в Братцевском манеже. Напишут: выставка собак служебных пород. А на самом деле… У-ух, жуть! Устроить тебе? Вот говорю, и слышу: заинтересовался человек. Угадал я? В самый раз тебе, верно?
— Это почему же мне в самый раз, — прервал его наконец Каморин.
— Да кровищи много, — заржал Седов. — Лично я, скажем, не люблю, а тебе, надо полагать, в самый раз. Вон и посланец твой головой кивает.
— А ну, дай-ка ему трубку, — сказал Каморин. — Насчёт собак — подумаю. Насчёт всего прочего… Давай, не тяни из меня жилы. Тебя известят о моём решении… У нас с ним будет свой разговор, не вздумай подслушивать.
Канищев снова взял трубку.
— Когда-нибудь это кончится? — протянула Люба капризно. — Сколько можно… Зине домой давно пора. Саш, скажи ему, чтоб закруглялся…
Седов прижал палец к ее губам.
— Помолчи, не мешай. Сейчас закончим…
— Чуть не забыл, — сказал Каморин. — Там в Москве Костя Мишаков ошивается, слыхал про такого?
— Что-то не припомню… — задумался Канищев.
— У него брат-близнец, как две капли, Дмитрий. Был вчера у меня, кое-что просил. Они ребята перспективные, в спецназе служили. Давно к ним присматриваюсь. Дмитрий прибудет завтра в столицу… Он тебя сам найдёт.
— А ты прилетишь? — спросил Канищев.
— Уже соскучился? — зло обрезал его Каморин. — Тебе легче жить не станет, если прилечу и посмотрю, чем ты там занимаешься. Так вот, разберись с ними на месте. Прощупай. И помни — мне эти близняшки скоро понадобятся. Усек? Повторять не надо? Поэтому к ним — режим наибольшего благоприятствования. А то, смотрю, ты там с московскими бабами заигрался, скоро вообще соображать перестанешь… Ну все, заканчиваем… Поезжай к себе в гостиницу, сиди в номере и жди, когда сам позову.
Вечером в номере Канищева раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте, я Мишаков Митя, — послышался в трубке юношеский голос. — Мы тут с братом… Мне передали, что могу к вам обратиться…
— Можешь… — подтвердил Канищев. — Ты в вестибюле? Снизу звонишь? Подожди меня там. Я сейчас спущусь.
Внизу, там, где обычно дожидались своей очереди соискатели гостиничных благ, он сразу увидел обоих братьев Мишаковых. Действительно, как две капли.
Впрочем, всё равно не понятно, что имел в виду Каморин, когда сказал, что у него есть на братьев виды.
А когда он услышал просьбу Кости Мишакова, то на минуту лишился дара речи.
— Однако ствол дорого стоит… — Канищев огляделся по сторонам. Вроде никто на них не обращает внимания. Разве две старушки, до того поразившиеся сходству братьев, что теперь по этому случаю подталкивают друг друга локтями, делясь впечатлениями. — Вы хоть знаете, как с ним обращаться? — спросил он.
Они кивнули. Ну да, вспомнил Канищев, в спецназе служили… Близнецы-то они близнецы, но если Дмитрий усмехнулся, то Костя оставался серьёзен.
Хотя вид у братьев был такой, будто всю последнюю неделю они вообще не спали.
— Так у кого из вас это случилось? — спросил Канищев. — Вы, парни, извините, но я вас уже путаю. А видок у вас обоих — очень переживательный и осунувшийся.
— Он не спал ночами и я из-за него! — шутливо толкнул брата в плечо Митя. — Еще не знаю ничего, а как будто это со мной что-то случилось.
— И часто у вас так бывает? — полюбопытствовал Канищев.
— Через день на третий, — резко ответил Костя. — Так что вы нам ответите?
— Вы меня за горло не берите, — сказал Канищев. — К тому же вы еще сами на мой вопрос не ответили.
— В армии я был снайпером, — сказал Костя. — Брат — гранатометчиком. И если он мазал, я тоже.
— Какая нужна винтовка? — сощурился Канищев. — Вы только не обижайтесь, но дело-то непростое.
— Павел Романович сказал, что вы все устроите, — сказал Митя.
— Он тоже в Москве? — осторожно спросил Канищев.
Братья переглянулись, Дмитрий пожал плечами.
— Карабин Драгунова, — сказал Костя после паузы. — Вам это о чем-то говорит?
Канищев помедлил, прежде чем ответить.
— Жалко мне вас, — сказал он, помедлив. — Вы хоть понимаете, куда лезете? Или куда вас подталкивают? Я сам, как в это болото попал, уже не чаю выбраться, понимаете? Тоже деньги были позарез нужны… Не для протокола этот разговор, не для посторонних ушей. Я не отговариваю. Просто жалко вас,
