— Мне очень нравится.
— Примерь его.
Юки накинула куртку на плечи и застегнула молнию. Куртка села как влитая, и в ней она стала выглядеть как уличная девчонка, эдакая оторва, которой палец в рот не клади. Смотрясь в зеркало, она подумала, что ее крестьянская турецкая блуза в подметки не годится такому стильному костюму. Юки засунула руки в карманы и нащупала в одном из них какой-то металлический предмет. Она сразу же поняла, что там лежит.
— Что это?
Лоно выглядел смущенным.
— Я понимаю, мы познакомились совсем недавно и все такое. Но я подумал… Знаешь, если тебе надоест жить в твоей гостинице, ты всегда можешь прийти сюда.
Юки вытащила ключ из кармана и стала его рассматривать. Прежде никто еще не давал ей ключ от своего дома.
— Означает ли сей жест, что у нас все серьезно?
— Если ты захочешь.
Юки подошла к нему, встала на цыпочки и обняла.
— Я хочу.
Она наклонила голову и одарила его самым горячим и мокрым поцелуем взасос, на какой только была способна. В поцелуй она вложила всю душу.
Джозеф поднимался по шатким деревянным ступенькам в старый гавайский дом, где жила Ханна. Со всех сторон его окружали заросли имбиря, банановых растений и ворсистых переросших папоротников. Построенный в неовикторианском стиле, претерпевшем легкие изменения в условиях тропиков, о чем свидетельствовала рифленая стальная крыша, дом ютился в заросшей долине, возвышавшейся над Гонолулу. Он был поделен на шесть квартир, из каждой открывался вид на город и на распростертую вдали гавань. Ханна являлась владелицей двух маленьких комнатушек, прежде бывших библиотекой и кабинетом. Встроенная кухонька, годная разве что для того, чтобы заварить лапшу быстрого приготовления или поджарить хлеб, ютилась в стенной нише большей комнаты.
Джозеф проводил здесь не так много времени, предпочитая относительный простор и чистоту собственного жилища, но, признаться, он питал нежную привязанность к старому дому. Особенно в те минуты, когда они с Ханной уютно сворачивались в кровати и слушали стук тяжелых капель дождя, молотивших по металлической крыше, словно десять тысяч впавших в неистовство японских барабанщиков тайко Издаваемый шум казался невероятно громким, и Джозефу он нравился. Ничто в мире не звучит так, как дождь, ударяющийся о крышу старого гавайского дома.
Джозеф постучал в дверь. Ханна открыла, все еще одетая в учительскую одежду. Приход Джозефа ее не очень обрадовал.
— Я знала, что ты в конце концов придешь ко мне за объяснением.
— Я беспокоился. Звонил тебе.
— Я была не в том настроении, чтобы говорить с тобой.
Джозеф кивнул.
— Хочешь поговорить сейчас?
Ханна тяжело вздохнула.
— Мне нужно еще проверить контрольные работы.
Джозеф взглянул ей в глаза.
— Я просто пытаюсь разобраться, что случилось.
Ханна пожала плечами.
— Ты уезжал. Я решила уйти первой.
— Но я еще не принял решение.
Ханна пожала плечами:
— Зато я приняла.
Бакстер теоретически подготовился хорошо. Вот что делать, если ты находишься в чужом городе и хочешь достать что-нибудь в обход закона? Конечно же, тебе следует обратиться к таксисту с подозрительной внешностью. Предпочтительнее тот, у которого нет ирокеза на голове. Поэтому Бакстер неспешно брел по Калакауа-авеню, оглядывая улицы в поисках подходящего таксиста. Реджи трусил за ним следом.
— Что мы делаем, чувак?
— Нам нужны пушки.
— Ну и что? Пошли тогда в оружейный магазин. Мы же в Америке, парень! Можем запросто взять и купить их.
Бакстер в ужасе затряс головой:
— Надо такое оружие, по которому нас не смогут потом вычислить. Господи, когда ты только начнешь соображать?
— Мы купим пушки. Пришьем того мужика. Забросим их подальше в чертов океан. В чем проблема?
— Нам придется пройти регистрацию. Это значит, что придется ждать. А потом фараоны выяснят, что убийцы стреляли в парня из 44-го, сразу же опросят местные оружейные магазины, покупал ли кто-нибудь за последнее время 44-й, и тогда им дадут наши имена и адреса.
Реджи пожал плечами:
— К тому времени мы уже вернемся в Вегас, чувак.
Бакстер покачал головой. Черт, этому парню все как об стенку горох.
— Кроме того, нам нет необходимости использовать 44-й.
— Я просто к примеру сказал. Если мы станем использовать 38-й, результат будет тот же.
— Да не тот же. 44-й гораздо больше.
Бакстер остановился как вкопанный и уставился на Реджи. Внимательно изучил его глаза.
— Ты что, марихуану курил?
Реджи пожал плечами.
— Да так, пару затяжек.
— Черт! Я так и знал.
Реджи пожал плечами.
— Да стоит ли так кипятиться по пустякам?
Бакстер развернулся, схватил Реджи за воротник и прижал его к стене здания.
— Чувак, что ты вытворяешь, а?
Бакстер прижал лицо почти вплотную к лицу Реджи.
— Мы здесь по делу. Мне нужна твоя помощь, и ты должен быть в полном уме и памяти. Серьезно. Мы должны сосредоточиться.
— Я сосредоточен.
— Ты обдолбан!
Реджи свесил голову. Тогда Бакстер разжал руки.
— Чувак, эти цыпочки из Канзас-Сити оказались такими славными.
Бакстер нахмурился. Впредь, подумал он, буду работать один.
Они потратили впустую еще около получаса, но когда Бакстер увидел одного таксиста, то сразу же понял, что такой им и нужен. Подобных парней он сотни раз встречал в Вегасе: жидкие волосики, глубокие мешки под глазами, прочерченный красными сосудами нос и пузатый живот под большой болтающейся рубашкой. Таким парням не перло ни в чем: ни в картах, ни в любви, ни в жизни. Обычно они привозили туристов в стриптиз-клубы и затем упрашивали, чтобы их пропустили внутрь, надеясь получить бесплатную выпивку, на халяву поглазеть на девушек и, если повезет, получить дармовой приватный танец. Распорядители мирились с присутствием подобных типов, потому что те привозили клиентов в их клуб.
Они сели в его машину.
— Куда, парни, поедем?
Бакстер попытался прощупать парня:
