концами. Все пропадает, глазом не успеешь моргнуть. Исчезли лекарства, морфий, резервуар кислорода. Получили из армии очки для ночного видения. Пропали. Я был с Белой, когда обнаружили «БМВ» Тимофеева, и я помню его взгляд – дай волю, убил бы меня из-за этой машины. Вот такой здесь народ. Такие и милиционеры. Я знаю, что делает Бела, вижу искры по ночам. Все страдают, а он сколачивает состояние, но мне не дают провести рейд, какой бы я хотел, потому что у Белы есть «крыша» – понимаете, у него есть покровители.
– Я не хотел бы осуждать.
– Не стесняйтесь. Как говорит моя жена, не крадет только ленивый. Воры понятливые. По большей части они просто платят охране на пропускных пунктах. Сегодняшнее утро было исключением. Обычно воры перемещаются из одной «черной» деревни в соседнюю, и, если мы подбираемся слишком близко, они скрываются в область высокой радиации, куда мы ни ногой. Я не собираюсь рисковать жизнью своих людей, даже самых худших, и, может быть, есть тысяча радиоактивных мест, тысяча закутков, куда прячутся воры, а потом вылезают и идут, куда захотят. Если вы знаете кого-нибудь еще, кто хочет сюда приехать, зовите.
Пока они говорили, стало смеркаться. Марченко зажег сигарету и горько улыбнулся, как капитан тонущего корабля:
– Приглашаю всех ваших друзей в Чорнобыль.
Поскольку в кафетерии не было экологов и англичан, Аркадий спокойно поужинал. Перед сном он собирался просмотреть свои заметки, но раздался телефонный звонок Ольги Андреевны из детского приюта в Москве.
– Простите за беспокойство, но вынуждена сообщить: с тех пор как вы уехали, у нас появились проблемы с Женей. Плохо ведет себя, отказывается есть, не хочет общаться с детьми и персоналом. Дважды мы ловили его, когда он уходил ночью из приюта. Это так опасно для мальчика его возраста. Очевидно, это связано с вашим отсутствием. Когда вы собираетесь вернуться?
– Жаль, что не могу сказать точно. Я не знаю. – Аркадий машинально полез за сигаретой, которая помогала ему думать.
– Скажите хотя бы примерно. Боюсь, что будет еще хуже.
– Мой друг Виктор навещал Женю?
– По всей видимости, они пошли на пивной фестиваль. Ваш друг Виктор заснул, а милиция вернула Женю в приют. Когда же вы вернетесь?
– Я не в отпуске, а на работе.
– Можете приехать на следующие выходные?
– Нет.
– А через неделю?
– Нет. Я не за ближайшим углом, и к тому же я ему не отец и не дядя. За Женю я не отвечаю.
– Поговорите с ним. Минутку.
На другом конце провода воцарилась тишина.
– Женя, ты меня слушаешь? – спросил Аркадий.
– Говорите, он у телефона, – послышался голос Ольги Андреевны.
– О чем говорить?
– О своей работе. О месте, где находитесь, какое оно. Обо всем, что придет в голову.
Аркадию пришел в голову только образ Жени, мрачно сжимающего шахматы и книжку сказок.
– Женя, это следователь Ренко. Аркадий. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. – Звучит как официоз, подумал Аркадий. – Кажется, ты доставляешь хлопоты хорошим людям из приюта. Пожалуйста, не делай так. В шахматы играешь?
Молчание.
– Человек, который играл с тобой в машине в шахматы, сказал, что ты профи.
Может быть, на том конце провода мальчик его и слушает, подумал Аркадий. А может быть, трубка уже давно брошена.
– Я на Украине, далеко от Москвы, но когда вернусь, не смогу найти тебя, если ты убежишь из приюта. – «О чем же еще говорить? Неужели о человеке с перерезанным горлом?» Аркадий продолжил: – Здесь, как у нас в России, но место более дикое, все заросло. Людей немного, зато есть настоящие лоси и дикие кабаны. Волков не видел, но, может быть, услышу их вой. Говорят, что этот звук не забудешь потом никогда. Ты читал о волчьей стае, которая гонится за санями по снегу, верно? Я с родителями обычно ездил на дачу. А вот в шахматы, как ты, не играл. – Аркадий ни с того ни с сего вспомнил про разряженный пистолет. – Мы приезжали на дачу уже в темноте. Людей в других дачах предупреждали заранее. Молодые офицеры уходили вперед, а когда мы приближались к дому, они встречали отца, завывая по-волчьи. Отец был среди них вожаком. Он пытался научить выть и меня, а я так и не научился.
7
Третья экологическая станция Чернобыля размещалась в заброшенном питомнике. Туманный свет проникал сквозь чиненую-перечиненую пластиковую крышу. На столах рядами стояли комнатные растения, которые страдали от музыки радиоприемника, висевшего на стойке. Украинский хип-хоп. Склонившись над микроскопом, Ванко возился с чем-то непонятным.
– Действительно, совок – самый важный инструмент для эколога. Ванко очень хорошо им владеет, – объяснил Алекс Аркадию.
– И что выкапываете?
– Обычных злодеев: цезий, плутоний, стронций. Мы берем образцы почвы и грунтовых вод, проверяем, какой гриб впитал больше всего радионуклидов, проверяем ДНК у млекопитающих. Изучаем степень мутации у Clethrionomys glareolus[1] и берем пробы на цезий и стронций у различных млекопитающих. Мы стараемся убивать как можно реже, но должны быть «беспощадны ради общего блага», как говаривал мой отец. – Алекс вывел Аркадия наружу. – А вот наш «Эдемский сад».
«Эдем» являл собой земельный участок в двадцать пять квадратных метров, занятый ароматными дынями, сочными красными помидорами и подсолнухами, повернувшимися к утреннему солнцу. Свекла росла на одной грядке, капуста на другой – настоящий борщ живьем. По углам участка стояли оранжевые корзины, подпертые палками.
– Надо будет снять сверху старый слой почвы. Новая почва песчаная, но, по-моему, растет все неплохо, – похвалился Алекс.
– Старая почва? – Аркадий указал на стоявшее метрах в пятидесяти мусорное ведро с темной землей. Оно было наполовину прикрыто брезентом и окружено предостерегающими знаками.
– Это у нас самая загрязненная грязь. Пятнышко цезия слишком мало, чтобы разглядеть его под микроскопом, и поэтому мы вскапываем все. А вот и еще один гость.
Одна из оранжевых корзин упала. Как только Алекс поднял западню, из нее выкатился шар с чуть побелевшими иголками, затем показались острый нос и глаза-бусинки.
– Настоящие сони, Ренко, это ежи. Даже пойманные в ловушку, они не любят, когда их будят так грубо.
Ежик встал на лапки, подергал носом и вдруг занялся выкапыванием червя. Перетягивание каната закончилось компромиссом – половину червя ежик съел, а оставшаяся часть спаслась бегством. Недовольный ежик метнулся в одну сторону, затем в другую.
– У него в голове только одно – новое лежбище из мягких листьев, холодных и гнилых. Позвольте вам кое-что показать. – Алекс взял рукой в перчатке ежика и поставил перед Аркадием.
– Я на его пути.
– В этом-то вся и штука.
Ежик двигался вперед до тех пор, пока не уткнулся в ботинки Аркадия. Он несколько раз боднул его, и
