– Нет. Знаю одно, все не так просто, как говорят прокурор и Тимофеев. Вы были правы, что Паша изменился. Здесь он от нас запирался. Надевал одежду только один раз, а потом выбрасывал. Но не дарил, как вот эту куртку. Он выбрасывал одежду в мусор. Разъезжая в машине, внезапно менял маршрут, словно находился в бегах.
– Вроде вас, – намекнул Виктор.
– Только он далеко не убежал, – заметил Аркадий. – Остался в Москве.
– Как он мог уехать? – сокрушался Хоффман. – Паша всегда говорил: «Бизнес – дело такое. Покажешь, что боишься, и все – ты покойник!» Во всяком случае, вы хотели побольше времени на расследование. Идет, я купил вам это время.
– Как вам это удалось?
– Зовите меня Бобби.
– Как ты сделал это, Бобби?
– «НовиРус» имеет партнеров за рубежом. Я сказал Тимофееву, что если вы не займетесь расследованием, то я расскажу им, что дело о смерти Паши не так однозначно. Иностранным партнерам это не понравится. До сих пор я убеждал их в том, что слухи насчет бандитизма в России сильно преувеличены.
– Конечно.
– Ничто не может остановить главный проект – даже Страшный Суд не мог бы помешать нефтяной сделке, но я могу задержаться на пару дней, пока компания не получит «свидетельства о благонадежности».
– Значит, мы с сыщиком будем врачами, от которых зависит это состояние здоровья ценой в миллиард долларов? Я польщен.
– Для начала я предложил бы вам бонус в тысячу долларов.
– Спасибо, не надо.
– Вы не любите деньги? Вы что, коммунисты? – Улыбка Хоффмана была одновременно заискивающей и снисходительной.
– Проблема в том, что я тебе не верю. Американцы не станут разговаривать ни с преступником вроде тебя, ни со следователем вроде меня. У «НовиРуса» своя служба безопасности, там есть и бывшие сыщики. Привлеки их к расследованию. Они получают за свою работу жалованье.
– Им платят только за охрану компании. Вчера это означало охрану Паши, сегодня – Тимофеева. Службой безопасности руководит полковник Ожогин, а он ненавидит меня – просто терпеть не может.
– Если Ожогин тебя недолюбливает, советую как можно скорее сесть на ближайший самолет. Может быть, слухи о российском насилии и преувеличены, но тебе лучше «сделать ноги».
Ожогина следует опасаться любому, кем он недоволен, подумал Аркадий.
– Я так и сделаю, но после того, как ты задашь мне вопросы. Ты травил Пашу и меня несколько месяцев. Теперь можешь травить и еще кого-нибудь.
– Все не так просто.
– Несколько долбаных вопросов, вот и все, что я прошу.
Аркадий уступил место Виктору, который вытащил гроссбух из портфеля и сказал:
– Можно на ты, Бобби? – Он перекатил его имя во рту, как леденец. – Бобби, вопросов будет не один и не два. Мы должны переговорить со всеми, кто видел Пашу Иванова прошлым вечером – с его водителем и охранниками, с персоналом здания. Мы также должны просмотреть видеозаписи службы безопасности.
– Ожогину это не понравится.
Аркадий пожал плечами:
– Если Иванов не совершал самоубийства, значит, произошло нарушение системы безопасности.
– Кроме того, мы должны поговорить также с его друзьями, – добавил Виктор.
– Их здесь не было.
– Они знали Иванова. Его друзья и женщины, которыми он был увлечен, вроде той, вчерашней.
– Рина – большой ребенок. Очень артистична.
Виктор многозначительно поглядел на Аркадия. Сыщик как-то придумал теорию под названием «Трахни вдову» для определения вероятного убийцы – им считался тот, кто самым первым пришел утешить скорбящую супругу.
– То же самое и с врагами.
– У каждого есть враги. У Джорджа Вашингтона тоже были враги.
– Но не в таком количестве, как у Паши, – сказал Аркадий. – На него покушались несколько раз. Мы должны проверить тех, кто был причастен к покушениям, и выяснить, где они сейчас. Это дело займет не один день, и вопросов будет побольше.
Виктор ткнул окурок в самодельную пепельницу.
– Вдруг мы продвинемся в расследовании, а ты уедешь и бросишь нас со спущенными штанами и голой задницей?
– Рекомендую тебе бежать прямо сейчас, – вставил Аркадий. – Пока мы не начали следствие.
Бобби вцепился в софу.
– Я остаюсь.
– Если мы начнем следствие, то эта квартира – потенциальное место преступления, и для начала тебе следует убраться отсюда.
– Нам надо поговорить, – кивнул Виктор Аркадию.
Они вышли в коридор. Виктор зажег сигарету и вдохнул дым, как кислород.
– Я умираю. У меня проблемы с сердцем, легкими и печенью. Беда в том, что я умираю слишком медленно. Когда-то моя пенсия что-то значила. Теперь же я должен работать до гробовой доски. В больнице мне показалось, что я слышу церковные колокола. А это было в груди. Подняли цены на водку и табак. В еде я неприхотлив. Пятнадцать видов итальянских макарон, кто их может себе позволить? Так неужели я должен провести свои последние дни в качестве телохранителя такого собачьего дерьма, как Бобби Хоффман? Мы нужны ему только как телохранители. И он исчезнет, исчезнет, как только вытрясет побольше денег из Тимофеева. Убежит, когда будет нужен нам больше всего.
– Он мог уже убежать.
– Просто набивает цену.
– Ты сказал, что на стаканах хорошо сохранились отпечатки. Может быть, есть и еще.
– Аркадий, эти люди другие. Каждый за себя. Иванов мертв? Тем лучше.
– Так ты не думаешь, что это было самоубийство? – спросил Аркадий.
– Да откуда мне знать? Кого это волнует? Русские обычно совершали убийства из-за женщин или власти – вот это причины! Теперь они убивают из-за денег.
– Рубль не деньги, – сказал Аркадий.
– Так мы остаемся?
Когда Аркадий с Виктором вернулись, Бобби Хоффман вжался в софу. Он мог прочесть приговор в их глазах. Аркадий собирался сообщить ему плохие новости и продолжать свои дела, но медлил. Полосы солнечного света подрагивали вдоль комнаты. Можно было спорить по поводу белого декора, подумал Аркадий, но несомненно одно – Рина сделала свою работу профессионально. Вся комната сверкала, и хром бара отбрасывал блестящее отражение на фотографии Паши Иванова в созвездии знаменитостей и влиятельных друзей. Мир Иванова так далеко отстоял от мира среднестатистического россиянина, что он казался инопланетянином. Это было приближение Аркадия к «НовиРусу». На мгновение он оказался внутри вражеского лагеря.
Когда Аркадий подошел к софе, Хоффман схватил своими пухлыми мягкими руками Аркадия за руки.
– Ладно, скажу. Я взял диск с конфиденциальными данными из Пашиного компьютера: структура компаний, взятки, платежки, банковские счета. Эти данные являлись моей страховкой, но я трачу ее на вас. Я согласился вернуть диск на место, когда вы его скопируете. Это сделка, которую я заключил с Ожогиным и Зуриным, – диск на несколько дней в вашем распоряжении. Не спрашивайте меня, где он, – в безопасном месте. И вы были правы, я недотепа. А теперь – важное сообщение. Знаете, почему я делаю это? Я не мог вернуться к себе. Я был измотан, не мог спать и поэтому сидел здесь. Я услышал, как что-то шуршит. Решил,
