– Оставьте в прошлом. Что за тип живет в 913-м?
Регистратор проинформировал:
– Комната 913 занята мистером Горацием Вестфилдом более трех месяцев. Ошибки быть не может. – Его голос звучал профессионально дружелюбно, и я понял, что он забудет мои претензии, как только телефонная трубка ляжет на рычаг.
– Ладно, – оборвал я разговор. Потом прошел к лифтам, двигаясь словно в полусне. В глубине моего желудка начал формироваться холодный и тяжелый ком. Спина покрылась испариной, и пот начал капать с лопаток, ледяным градом бить по спине в нескольких дюймах над поясом. Лицу стало холодно, но, когда я провел по нему ладонью трясущейся руки, то обнаружил, что оно покрыто липким потом. Все вокруг стало чудовищно жутким.
– Девятый, – сказал я лифтеру хриплым голосом.
Может это просто такой яркий сон – подумал я, – и стоит мне вернуться в свою комнату, как все пойдет по-старому.
Лифт замер на девятом, я вышел в коридор и постучал в дверь комнаты 913.
Дверь отворилась, оттуда высунулась громадная небритая горилла и проревела:
– А! Опять этот упрямый субчик?
– Послушайте, – сказал я терпеливо. – Прошлой ночью в этом отеле зарегистрировалась моя приятельница, и я проводил ее в этот номер. Сейчас…
Ко мне протянулась длинная обезьянья лапа и сгребла меня за лацканы пиджака. Я влетел внутрь. Дыхание у него было гнилое, а глаза налились кровью. Другой рукой он схватил меня за брюки и потащил в комнату.
– Приятельница? – взревел он. – Здесь вообще нет никаких женщин, видишь?
Он сорвал меня с места, сделал резкий выпад вперед и повалил меня на кровать, пружины которой глубоко вжались под моим телом, а потом швырнул меня обратно, размазав по противоположной стене. Я шмякнулся о стену и медленно сполз на пол. Не успел я собраться с силами и духом, как он одним громадным прыжком перелетел кровать и вновь сгреб меня за лацканы пиджака. Второй кулак отошел на уровень плеча и напомнил мне двадцатипятифунтовый мешок муки, такой же тяжелый, как мешок цемента.
«Стив, – сказал я себе, – на этот раз ты влип».
– Ладно, – сказал я извиняющимся тоном. – Я допустил большую ошибку. Извините. Я даже допускаю, что вы можете вытереть мной весь отель. Но неужели вы это сделаете?
Умственные процессы мистера Горацио Вестфилда не отличались особой медлительностью и неповоротливостью. Они протекали так же быстро, как и физические. Он отвесил несколько комплиментов моему благоразумию, моему воспитанию, моим родителям и моему страху перед настоящим противником. Перечисляя мои достоинства, он отволок меня к двери и открыл ее. Он закончил лекцию, возвестив, что в будущем я никогда не достигну того, что регистратор гостиницы назвал бы Истинным Благосостоянием, и что, если у меня еще остались какие-то сомнения, то можно обратиться в полицию. Потом он выставил меня за дверь, буквально швырнув. Я пролетел через холл, врезался спиной и расплющился на стене, ожидая, пока не иссякнет кинетическая энергия. Когда дверь комнаты 913 с грохотом захлопнулась, я приземлился на разбитые колени.
Я проклял обычай строить гостиницы в мертвой зоне, хотя тут же признал, что сам оставил без внимания отели в открытой зоне. Мне нужна была открытая зона и, следовательно, экстрасенсорное восприятие, чтобы понять, что комната 913 была совершенно лишена даже отдаленного намека на присутствие женщины. Собственно, несмотря на животную силу и изрядную мускулатуру, мистер Горацио вряд ли когда-либо принимал в этой комнате женщин.
Было еще одно объяснение: возможно, тут не обошлось без содействия дьявольских сил, породивших накануне вечером комнату, оказавшуюся давным-давно занятой весьма неприятным субъектом. Ведь их характерный запах серы навсегда впитался в обстановку любого порядочного отеля. Одно удивительно – что общего у них с такой беззаботной пташкой, как Горацио Вестфилд?
Поэтому я пришел к неутешительному выводу, что 913-я комната никогда не принадлежала сестре Фарроу, но я все-таки не удивился, что она исчезла из отеля.
Не вызывая лифта, я воспользовался лестницей и спустился на восьмой. Мое восприятие было не настолько сильным, чтобы оперировать им в этом мраке, но мысленно я знал образ медсестры Фарроу достаточно хорошо. Если бы она оказалась где-то поблизости, я бы уловил ее след даже в таком мертвом пространстве. Я прислонился лбом к двери 813 и ощутил пустоту. Я не мог проникнуть далеко за дверь, но если бы Фарроу была в 813-м, я бы уловил хоть какой-то след. Поэтому я спустился к 713-му, и снова попытал счастья.
Я решил проверить все тринадцать комнат каждого этажа, но когда прислонился лбом к двери 413, кто- то тихо подкрался ко мне со спины и грубо спросил:
– Что вы здесь делаете, мистер?
По одежде он походил на частного сыщика, но, конечно, я не мог прощупать лицензию в его бумажнике, так же, как он – прочесть мои мысли.
– Это тебя не касается, косолапый, – сказал я. – Проваливай. Я разыскиваю друга.
– Лучше пройдемте со мной, – сказал он спокойно. – А то будут жалобы.
– Да? – возмутился я. – Может, я сам подам жалобу.
Я сплюнул, и он улыбнулся. Это была каменная улыбка – безжизненная, как трещина в стене. Он хранил на лице профессиональную улыбку, пока мы не достигли кабинета заведующего. Тот отсутствовал, но за его столом сидел один из помощников. Маленькая табличка на столе гласила: «Генри Уолтон. Заместитель заведующего».
– Кажется, вас что-то беспокоит, мистер Корнелл? – сказал он холодно.
Я решил плясать от печки.
