На власть великого визиря обыкновенно посягали еще три человека: глава черных евнухов, мать султана и его любимая жена. Если им удавалось повлиять на султана, то великого визиря отсылали управлять провинциями или заключали в тюрьму, откуда, как правило, он уже не возвращался.
Все уровни государственного управления империей пронизывала коррупция. Государственные интересы и измена, правосудие и нарушение закона, верность и предательство – все имело свое денежное выражение. В одном турецком трактате о состоянии дел в империи автор, говоря о повсеместном распространении взяток, порицает этот обычай за его несовместимость «с разумом и шариатом» и наставительно замечает, что взятки запрещены и осуждаемы даже среди «мерзких» гяурских правителей.
Военные силы Турции были по тем временам громадны. Султан мог выставить на поле боя почти 200000 человек пехоты и 180000 конницы, к которым при необходимости присоединялись 60000 крымских татар. В мирное время армия составляла 170000 человек, размещавшихся в гарнизонах.
Главной опорой, но также, при случае, и главной угрозой султанской власти был янычарский корпус – регулярное профессиональное войско из 113000 человек на государственном жалованье. Янычары в турецкой армии появились еще в XIV веке при султанах Орхане и Мурате I в качестве рабов- телохранителей. Они набирались из пленных христиан, захваченных во время набегов на Балканский полуостров, и их численность вначале не превышала нескольких тысяч человек. Но уже при Мурате II (1421-1451) и Мехмете II (1451-1481) окончательно оформилась практика девширме – рекрутирования янычар из числа детей христианских подданных султана. Надобность в янычарах увеличивалась по мере возрастания необходимости противостоять хорошо обученной и вооруженной европейской пехоте.
Рекруты (аджеми-огланы) от 5 до 10 лет содержались в особых казармах под началом опытных офицеров. Целью их воспитания была полная исламизация и тюркизация и приучение к суровым условиям жизни. Аджеми-огланы выполняли общественные работы в столице, служили дровосеками и поварами во дворцах знати или были гребцами на судах.
Если рекрут выдерживал все испытания, офицер несильно бил его по уху в знак того, что он произведен в янычары. Посвященный таким образом аджеми-оглан переводился в янычарские казармы, где отныне занимался лишь военными упражнениями: стрельбой из лука и ружья и фехтованием. Янычарский корпус долгое время был военно-монастырским братством с общей трапезой и обетом безбрачия. Имущество умершего или погибшего янычара наследовали его товарищи по оджаку, как называли корпус янычар.
Война была основным ремеслом янычар. Отличная выучка и высокий боевой дух делали их грозными противниками европейской пехоты. Наградой им служила военная добыча. Грабежи, сопровождаемые зверствами, были нормой их поведения и даже рассматривались как доблесть. В мирное время янычары получали жалованье и обязаны были содержать себя сами.
Со временем коррупция проникла и в их ряды, что привело к утрате кастовой замкнутости янычарского корпуса. В XVII-XVIII веках янычарами все больше становятся сами турки, особенно разорившиеся крестьяне, привлеченные многочисленными привилегиями султанской гвардии: освобождением от налогов, неподсудностью гражданским и военным властям (янычар могли наказывать только их офицеры). Янычарские офицеры за взятку выдавали желающим документы о принадлежности к янычарскому корпусу, так что обыкновенно за одним именем в списке скрывалось несколько человек, имевших янычарские привилегии, но не получавших жалованье и не обязанных нести военную службу. Сами янычары теперь обзаводились семьями, занимались торговлей и ремеслами и по возможности уклонялись от участия в войнах.
В 1703 году янычары открыто отказались отправиться в Грузию. Они промаршировали через весь Стамбул, вломились в султанский дворец и свергли султана Мустафу II. Новым султаном был провозглашен брат Мустафы Ахмет III. Мустафа был заключен в тюрьму, где, к большому удивлению всей Турции, прожил еще несколько лет.
Ахмет III был ничтожным и корыстолюбивым человеком, заботившимся только о своих удовольствиях. При нем всеми делами в империи заправлял его зять, селяхдар[76] Кёмюрджю Али-паша. Он был сыном угольщика. В детстве его случайно встретил в лесу под Адрианополем Ахмет II, дядя Ахмета III, и, пленившись красотой ребенка, взял его во дворец. После смерти Ахмета II Кёмюрджю стал любимцем Мустафы II, а затем и Ахмета III. Молодость не позволяла Кёмюрджю метить в великие визири, и он пока что довольствовался ролью «серого кардинала». Именно от него главным образом зависело, окажет ли султан поддержку замыслам Карла.
Прибытие в Бендеры Карла обострило русско-турецкие отношения, кое-как улаженные после заключения в 1700 году Константинопольского мирного договора. Петр чрезвычайно опасался новой войны с Турцией. «Московиты… стараются устранить все трудности на пути дружбы с Турцией», – писал в Вену австрийский дипломат Тальман. Селяхдар шел навстречу желаниям царя, однако у него имелись могущественные противники. Больше всего в пользу русско-турецкой войны интриговал французский посланник барон де Ферриоль. Франция, забравшая в свои руки торговлю с Турцией, имела самые сильные дипломатические позиции в Стамбуле. Людовик XIV был единственным европейским государем, которого султан именовал «падишахом»; в отношении прочих турки говорили, что если султан подобен льву, то гяурские правители – малым собакам. Ферриоль не уставал твердить султану, что царь только и ждет окончания войны со Швецией, чтобы отобрать у Турции Крым и Балканы, и предлагал поддержать Карла в его борьбе с Россией (Людовик XIV рассчитывал, что Карл, победив царя, окажет помощь Франции в войне за испанское наследство).
Ферриоля поддерживала мать Ахмета III, султанша Валидэ, имевшая большое влияние на сына. Валидэ действовала в пользу Карла, движимая чисто женскими мотивами: ее очаровали рассказы о подвигах шведского короля. Она называла его не иначе как «мой лев» и часто говорила султану:
– Когда же вы поможете моему льву уничтожить этого царя?
Во дворце разгорелась борьба сторонников и противников войны с Россией. Посол Карла Нейгебауэр представил турецкому правительству документ, озаглавленный: «Причины, по которым является выгодным для Турции оказать сопротивление чересчур большим успехам московского царя». В нем султану предлагалось заключить союз со Станиславом и объявить войну России, так как «царь не будет в состоянии оказывать сопротивление двум монархам одновременно».
Понятовский, прибывший в Стамбул вслед за Нейгебауэром, вошел в сношения с Ферриолем и встретился с великим визирем Чорлулой Али-пашой. Визирь, чрезвычайно довольный тем, что Понятовский явился на аудиенцию в турецком костюме, заверил его, что «хочет послужить шведскому королю всем своим влиянием, дабы с помощью ста тысяч человек восстановить его в прежней славе».
Однако русский посланник П.А. Толстой в конце 1709-го – начале 1710 года успешно противостоял прошведским настроениям, так как Карл из Бендер давал туркам одни обещания, а Петр – деньги Карла, захваченные под Полтавой и у Переволочны. 14 января 1710 года Ахмет III вручил Толстому ратификационную грамоту, подтверждающую Константинопольский договор 1700 года. «Любовь уже возобновлена между сих империй и утверждена без подозрений», – доносил Толстой Петру.
