Дальнейшее до нее доходило с трудом. Она не верила глазам. Громадный даффиянин, ухмыльнувшись зубастой окровавленной пастью, вдруг судорожно затрясся, его голова зашевелилась, задвигалась, зарябила, как студень, который потряхивают. Неестественно исказилась, и все ее черты одновременно принялись изменять свои размеры и формы. А буквально полминуты спустя перед врачами стоял трансформировавшийся из даффиянина каким-то неведомым способом… Вано. ЕЕ ВАНО!
…Ох как же проклинали ее те, кого еще час назад она искренне считала друзьями, те, кто как минимум по разу каждый поочередно признавался ей в любви! Как остервенело они обвиняли ее в обмане, в предательстве! Чуть ли не в умышленном сговоре с этим чудовищем, с этим непонятно кем, которого они пригрели, спасли от смерти… даже не вспоминая, что только что всех их – от реальной насильственной смерти спас именно он – Ванечка… Ее миленький, любимый Ванечка.
Да пошли они все!.. Разве она может оставить его одного?! Да на что ей тогда сдался весь этот дурацкий мир?!
После того как оскорбленные в лучших чувствах, обиженные обманом Нии, а на самом деле напуганные вусмерть миссионеры повернули свои упряжки назад – она с Ваней, ни о чем его больше ни спрашивая, двинулась дальше. В перепалке с бывшими коллегами он не участвовал. Он рыскал по окрестностям, охраняя их от нового нападения, пока семерка мачо хором орала на одну женщину.
…Снег, лежавший сверху льдин, неожиданно начал разлетаться, кружиться воронками, хотя сколько- нибудь ощутимого ветра не наблюдалось. Ване было простительно – ведь он провел, к своему счастью, только несколько суток на этой холодной планете. Но она-то, она!!! Как же она не заметила начала самого загадочного и страшного явления местной природы – свирепого бурана, который называли нелепым словосочетанием «Снежный Эхозавр»…
Где-то там, за защитными оболочками поглубже вкопанной в снег палатки, завывал ветер, перегонял с места на место стаи снежинок. Где-то, начинаясь над их скромным и ненадежным убежищем и уже никогда не заканчиваясь, таращила вниз свои многомириадные глаза-звезды космическая мгла. Где-то… Все это казалось нереальным и надуманным, ведь здесь, чуть слышно посапывая, рядом с Нией лежал ОН. Ее любимый мужчина. Ее Звездный Принц, которого, как оказалось, она и ждала столько лет, скитаясь по горам родной Новой Сванетии, а затем по заснеженным просторам этой проклятой богами планеты. Долгие полярные ночи, глядя на звезды, она думала о том, где он сейчас и чем занят, и почему, почему, вредный такой мальчишка, не спешит на встречу с ней?! И вот он рядом, и впервые они наедине. А может, и вообще одни на всем этом ПОИСТИНЕ БЕЛОМ СВЕТЕ. А в самое ближайшее время их, конечно же, найдут, а может быть, переждав метель и откопавшись, они сами как-нибудь из последних сил побредут, доползут до человеческого жилья. В самое ближайшее время… Ния вдруг отчетливо поняла, до чего же ей не хочется, чтобы их нашли… «С милым рай и в шалаше!» – билось в ее голове… «с миленьким»… Нет, терять больше нельзя ни минуты… Лучше замерзнуть, затихнуть, блаженно улыбаясь в остывающих объятиях любимого, чем…
Одежда соскользнула с разгоряченного вожделеющими мыслями тела, как старая лопнувшая кожа. К черту приличия! К черту стыд и моральные метания! Было что-то змеиное в движениях девушки, выползавшей из своих потаенных дум, из нереализованных желаний, стиснутых в капканах волевых импульсов, волна страсти проступала сквозь все преграды, поползла, пропитывая не только движения Нии, но и воздух в нагретой их сдвоенным дыханием палатке. Ния, почувствовав сладкое покалывание незримых игл по коже, потянулась к СВОЕМУ мужчине. Изогнувшись упругим, сладко изнывающим телом, как натянутый лук, она склонила голову над Вано. Волосы, смоченные растаявшими снежинками, тяжелыми прядями упали на его грудь.
– Ваня… ты не спишь?
Его глаза открылись так резко, словно распахнулись створки-ставни. И оттуда – о боже! – проглянул кто-то до такой степени чужой, что буквально пахнуло леденящим холодом. Но не тем холодом бесконечной местной зимы, затаившейся за стенками их убежища, а космической стужей. И еще – страхом. Нет, не ее страхом, а тщательно скрываемым УЖАСОМ самого Ивана. Смертельной боязнью чего? Кого? Неужели ее?! Вырвавшийся из-за открытых век взгляд остановил движение Нии, ощутимо уколол кожу, словно вместо него мгновенно подставили острозаточенные колья, уперевшиеся в лицо. Она, похолодев внутренне, застыла, изучая его растерянным взглядом. Вано молчал. Лежал неподвижно, рассматривая обнаженную Нию, склонившуюся над ним.
И МОЛЧАЛ.
– Ния… не нужно… – наконец сорвалось с его губ, как первый камень, что рождает лавину.
– Ваня! Миленький…
– Ния!!! – Голос прозвучал как окрик непослушному ребенку, предостерегающий от чего-то опасного и непоправимого.
Камень все-таки родил лавину.
Голос однозначно что-то разрушил. Что-то уютное и дорогое. То, утрату чего еще не осознал разум, как всегда надеющийся на лучшее и упорно не желающий готовиться к худшему. Голос, вместе с холодом, прорвавшимся из взгляда, сотворил прозрачную, но непроницаемую стену между двумя лицами.
– Ния… остановись!!!
Лавина набирала силу…
Она замерла, боясь пошевелиться, боясь поверить в этот неожиданный кошмар, боясь родить хотя бы один звук, облечь в слова те возникающие чувства, что проступали из черного, повисшего над нею мрака. И вдруг ее прорвало, встречной лавиной:
– Что с тобой, Ва-аня? – с мукой сначала выдохнула она это, а потом, с нарастанием, все остальное. – Ты женоненавистник?! Ты дал обет безбрачия?! Но я ведь и не прошу тебя взять меня в жены!!! Или, может быть, ты импотент?!
– Ния, перестань… – нежно и просительно произнес Вано.
– Что перестать?! Что?! – У Нии начиналась истерика. – Ты!.. Ты знаешь кто?.. Вот скажи, ты меня не хочешь совсем?!
– Ния!..
– Оставь в покое мое имя! – Брезгливая ярость исказила ее прекрасное лицо, превратив его в жуткую харю. А кто есть во Вселенной более непредсказуемый, неуправляемый и опасный, чем отвергнутая женщина, к тому же отвергнутая в тот самый момент, когда она, презрев все каноны и устои, предлагает всю себя, без остатка?!
– Да, я Ния, я! Или, может быть, «не я»? Может, не я тебе нужна, а богатая принцесса из мира класса «А»?! Зачем тебе врачиха из какой-то миссии? Ну, подумаешь, почуяла приближение мечты, настояла на поисках, поставила на уши весь караван, разыскала, спасла… Потом ночей не спала, выхаживала! Потом полюбила… Да! Да-да-да! Я полюбила тебя, Вано! Что же ты со мной делаешь?!
– Ния… Хорошая моя… – бормотал он, растерявшись от такого эмоционального натиска женщины, которая наверняка (это было видно по смущению и боли, проступившей на его искаженном лице), наверняка ему НРАВИЛАСЬ. Которую он, несомненно, ЖЕЛАЛ!
– Значит, хорошая? Почему же ты от меня шарахаешься, как от ведьмы… (еще один всплеск боли в расширенных глазах Вано!) как от какой-то сумасшедшей, выжившей из ума бабенки, которую сто лет никто не трахал, потому что она никому не дает?! Может, тебе нужна парочка таких, как я (еще один импульс боли заставил Вано прикрыть глаза), или пяток, а? Что, даже смотреть уже на меня не хочешь?!
– Ну, постой же! Погоди, Ния, девочка моя… Не делай глупости! Я попытаюсь тебе объяснить… – Он привстал и набросил на нее меховую полость, укутав обнаженную женщину, которую уже колотило не только от гнева, но и от холода. – Мое расследование продолжается, и я не могу…
– Не надо мне ничего объяснять. Не нуждаюсь. Ты хочешь, чтобы я тебя попросила? Чтобы попросила трахнуть меня? Ладно, я прошу тебя, слышишь, Вано? Я! Прошу! Трахни! Меня!!!
Нию бил нервный озноб. Она, уже не владея собой, расплакалась, принялась колотить своими кулачками мужчину, не разбирая, куда попадают ее удары. Он не прикрывался и не хватал ее за руки, только снова и снова пытался накинуть постоянно сваливающуюся шкуру на озябшую женщину… Сквозь рыдания доносились, долетали не слова, а увесистые камни:
– Ты знаешь кто? Ты – сволочь! Ты… козел… Как же я тебя… Ну почему? Почему? Скажи, что во мне не так?! Что?! Скажи! Может, у меня не груди, а тряпочки? Может, ни рожи ни кожи… или одна щека фанерой
