забита? Неужели я для тебя… Гринда какая-нибудь?!
Слова падали на него камнепадом. И защититься от них было невозможно, даже если бы он этого захотел.
…На них, спустя сутки, через пару часов после внезапно закончившейся пурги, наткнулся охотник-абориген, приметивший оранжевый сигнальный вымпел над сугробом. Споро откопал четырьмя руками, и обнаружил две человеческие фигуры. Они лежали, крепко обнявшись, и пребывали в отключке. НАМОРОЗИЛИСЬ. Форсированно приведя их в чувство и узнав, что им нужно не куда-нибудь, а к «саваофцам», Жэвез, так звали добытчика, погрузил людей на свободные нарты, отводившиеся для транспортировки добытой дичи. Нарты пустовали, ввиду крайне неудачной охоты – вся живность в радиусе нескольких десятков миль наверняка так надежно спряталась от снежного бурана, что разыскать ее было не под силу даже такому опытному следопыту, как Жэвез. Однако, резонно рассудив, что все равно через пару дней ему придется возвращаться в стойбище, хотя бы для того, чтобы пополнить запас провианта, а спасение двух душ, к тому же, судя по снаряжению, из Миссии, стоило немалого вознаграждения, Жэвез нахлестывал ездовых животных в самом добром расположении духа. Что ни говори, а двое спасенных были отменной «добычей»…
По-настоящему пришли в себя они только перед самым приездом на «Точку Контакта Саваоф». Там Жэвез выслушал слова благодарности, рассовал по карманам безделушки для своей жены, а главное: обрел то, что и не мечтал заполучить, – многозарядный фоейр с универсальной целевой наводкой! Эту невообразимую для местного охотника ценность убедил главаря «Точки» отдать своему спасителю мужчина по имени Иван, что-то пошептав тому на ухо. Иван был возбужден и доволен, причем, как ни странно, не самим по себе фактом своего спасения (словно бы и не сомневался, что спасется без чьей-либо помощи), а тем, что они успели на «Точку» за три часа до отлета корабля, который забрал что-то таинственное, что приготовили для него «саваофцы», взамен оставив боеприпасы, продовольствие и медикаменты.
…Ния не замечала слезинок, катившихся по ее щекам, оставлявших застывшие заиндевелые пунктиры линий, грозя вот-вот превратиться в откровенный лед. Ее взгляд был прикован к огненному шару, к пилонам антигравитационных двигателей, старательно и натужно поднимающих громаду космолета над снежной колыбелью планеты, где родилась и почти сразу же умерла ее любовь, выродившаяся в неизлечимую болезнь. Где-то внутри этого огненного шара, «сгорая» на ее глазах, но от этого все больше и больше оживая в душе, улетал обратно в черную бездну ее любимый. ЕЕ ВАНЕЧКА.
Она стояла и, помимо воли, шептала его имя. Как ни странно, поток ненависти, вырвавшийся из нее тогда в палатке, уступил место какому-то растерянному осознанию того, что она совсем ничего не знает об этом человеке. Как же она может судить его? Ведь он в принципе ничем ее не обидел, обходился уважительно и даже, Ния была уверена, очень хотел ее как женщину. Она чувствовала это, ведь сердце не обманешь. Но теперь он улетал навсегда, унося с собой тайну… Что же настолько важное двигало им, что гнало в неведомые дали? Ну почему она тогда не смогла побороть свой гнев?! Ведь он пытался ей что-то объяснить! ПОЧЕМУ?!
Светящийся шар все больше и больше превращался в звездочку. Ния, не замечая собственных слез, столбенела на холоде, сковавшем тело все набирающими силу клещами. Но это не шло ни в какое сравнение с тем холодом, той вселенской стужей, которая соскальзывала по невидимой ниточке ее прикованного к кораблю взгляда, скользила оттуда, из беспощадной, вечной и бесконечной тьмы. Этот МОРОЗ по капельке входил в ее душу, вымораживая в ней все живое и превращая в застывшую куклу.
Она стояла, боясь даже на секунду оторвать от небес свой изможденный, постаревший на несколько веков взгляд, зная, что даже моргнув, не отыщет уже среди тысяч мерцающих светлячков тот огонек, который уносил в себе то ли Вано, то ли большую часть ее самой. Слезы уже не текли, а стояли в ее глазах, леденели, заставляя небо расплываться. И светлячки-звезды все больше шевелились, расползаясь. И только одна мысль согревала ее душу, еще не покоренную космосом. Она билась в голове, она выпрыгивала, она мчалась вдогонку по ниточке взгляда, она стонала от боли, которую уже ничем не утолить:
– Вано! Любимый, прости меня за те слова… спасибо тебе за то, что ты был в моей жизни… я никогда тебя не забуду… удачи тебе, мое солнышко! Желаю тебе найти то, что ты так отчаянно ищешь! Вано-о-о-о- о…
Роковые
Власта и Демид познакомились с этой отпадной чувой в забегаловке «У Меня» на космической станции «Таверна-8141». Демид как раз прибалдевал с очередной цитаты из писаний святого Лукьяненки, когда Власта, больше торчащая от стишков всяческих, скучающим зырком приметила эту лысую девку, косящую под крутую герлу. Та прилепила свои нехилые булки к табуретке у стойки и на форсаже заправлялась горючкой. Рядом с ней мочил губени в банке пойла тип здоровый, шкаф такой два на два, мазафакер вылитый. Когда Демид кончил балдеть со своего шикарного гуру, Власта тычком кулачка привлекла его внимание и движением подбородка показала на парочку сородичей. Кроме них, только эти двое выглядели эрсерами в этой вонючей дыре. Неписаный, но старательно чтимый закон велел проставить НАШИМ выпивон. Ставил тот, кто первым заприметит СВОЕГО. Потом случалась не менее обязательная ответная простава. Дальше – по обоюдному желанию…
Кроме всего, Власта запала на чувиху с одного зырка. После того как они с Демидом присоседились и проставились как положено, и заглотнули ответное бухалово, она без понтов давай ее клеить. Демиду бывало по фигу, если она с девками лизалась, только бы не с мужиками. Но мазафакер оказался не такой продвинутый и впал в непонятку. Демид вклинился между ним и Властой. Драчка вышла знатная. Потом пацаны замирились и стали бухать на брудершафт. В общем, чуть было вчетвером не завалили в спальный номер над баром.
Пролетела групповуха. Бритая отказалась. И вообще, сказала, пора мне. Бывайте, дескать, здоровы, разрешите откланяться. Спасибочки, мол, Олдюша, что подбросил, но мне пора уж, покедова. И вам тоже мир да любовь, ребятишки, живите счастливо, коль сумеете, а я передохнула, почапаю себе, нету у меня возврату назад. И такая усталая у нее мордашка сделалась, что Власте вдруг захотелось не лизаться, а посидеть с ней да по-женски за жизнь почесать язычками…
Короче, в рейсовик они загрузились втроем. Большой парень откололся, был недоволен, однако откололся – у него приватное корыто в причальном боксе стояло, оказывается.
Вот как получилось, что Демид и Власта скентовались с Ирушкой. Трахаться они с ней не трахались, не давала. Зато премного заторчали с нее как с подружки. Кто хипует, тот поймет, в общем. К тому же деньжата у нее водились, что немаловажно. Хиппи спокон веков финансы отрицают, только вот убедить их отрицать всех, которые не хиппи, не могут. Приходится платить за билеты. Вот предкам фартило! Ежели никто не автостопился, таскались по Родине на своих двоих, а по космосу автостопом попробуй, полазь! Ни одна падла на борт халявно пускать не хочет…
Ирушка по ломаной траектории, но целенаправленно добиралась в какой-то из миров, а Демиду и Власте – один хрен куда прокалываться. И они прокалывались с ней вместе. И прикольно убивали время на пересадках. А еще было очень классно, что они все трое могли болтать на одном языке. Крусс для всех троих был РОДНЫМ потому что.
Ирушка уже через пару суток оклемалась и выглядела довольная жизнью, будто травы потянула нехило.
Только не трахалась. Больная, мол. Врала, но Демид с Властой кидались, с понтом верят. Хотя с ней и так было прикольно. Сказалось, что Демид и Власта только игрались в хиппарей, решив очередной отпуск не в круизе оплаченном провести, а обезбашенными бродягами. Они даже слэнга хиппового толком не просекали. Так, морозили чего взбредет, косили под хипповый базар. На самом деле они были супружеской парой вполне оседлых налогоплательщиков, оба работали сисадминами, и общих с Ирушкой тем нашлось до фига и больше.
