«Все-таки ушел. Тут нечего жалеть, — думал Бэрр. — Такого не переделаешь. Жаль, рацию с собой унес. Ему она ни к чему. А Ветхий Барак придется теперь проверить. Этому Ранни наверняка что-то известно. Шустрый какой! Все на Базе разведал, до последнего уголка. Успеть бы! Хоть времени и маловато, а проверить все равно придется».
Лес стоял как монумент, сложенный из десятков, сотен, тысяч мощных гладких стволов, в два-три обхвата каждый. Где-то там, вверху, широко раскинулась сплошная темно-синяя крона, образовав почти непроницаемый живой покров. А здесь, внизу, всегда сумрачно и сыро.
Это была та самая зона плодороднейшей почвы, которая тысячелетиями вбирала в себя живительную влагу удивительных минеральных дождей, что каждую осень подолгу шли на планете. Та самая зона плодороднейшей почвы, которая дала невиданную силу этим исполинским богатырям природы. И не только им… Каждый клочок такой земли, отвоеванный людьми в этих краях под хлебные поля, стоил многих человеческих жизней.
— Ранни! — крикнул Бэрр, подходя к бараку, окруженному со всех сторон дебрями лжеорешника. — Ранни!
В глубине барака что-то брякнуло, но никто не отозвался. Бэрр усмехнулся и, не раздумывая, просунулся через узкий и низкий проем в стене, прикрытый ветвями лжеорешника. Шагнул вперед. Затем остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
Впереди, шагах в пяти, у маленького окна стоял небольшой грубо сколоченный стол. В него упиралась перекосившаяся скамейка. Вдоль стен все отчетливее просматривалось множество стоящих на полу небольших холщовых мешков, наполненных зерном. Бэрр слышал о том, что это помещение использовалось рабами как тайное хранилище.
— Не дури, Ранни, — сказал Бэрр спокойно. — Напрасная затея. Слышишь? Я знаю, ты здесь. Выходи!
Бэрр подошел к столу, на котором лежали две плоские открытые коробки с отборным зерном.
— Да-а, — произнес он, осторожно усаживаясь на рядом стоящую скамью. — Суета…
И в этот момент пропел знакомым перебором трещотки предохранитель автомата.
Сразу же воцарилась напряженная, гнетущая тишина.
Ранни стоял в проеме, держа автомат наготове. Два маленьких, колючих глаза напряженно сверлили Бэрра. Беспокойство, которое исходило от Ранни, казалось, совершенно ему не передавалось. Бэрр продолжал молча сидеть. Он выжидал. Молчание несколько затянулось.
— Чего же ты не стреляешь? — наконец холодно спросил Бэрр.
— Убивать надо с умом, — назидательно, но с волнением произнес Ранни. Казалось, он был доволен собой. — Встань.
Подними правую руку. Левой возьмись за ремень автомата. Сними его и брось сюда.
Автомат Бэрра тяжело громыхнул металлом у ног Ранни.
— Так-то вернее будет, — съязвил Ранни и сглотнул слюну. Чувствовалось, что он все-таки никак не может справиться с собой.
Бэрр продолжал стоять, не проронив ни слова.
— А знаешь, я дам тебе шанс остаться в живых. Помни, Бэрр. Не я пришел к тебе, а ты ко мне, — протараторил Ранни, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты же знал, что я приду сюда, — возразил Бэрр спокойно.
— Разве? Зачем тебе это? — Ранни сделал вид, что удивлен.
— Лучше будет, если ты прекратишь спектакль и скажешь, что пошутил, — Бэрр внимательно смотрел на Ранни.
— Слышишь? — истерически закричал Ранни. — Слышишь? Если вздумаешь артачиться, то я убью тебя как паршивую собаку!..
— Ты совсем сошел с ума…
— Это мое дело, — Ранни по-прежнему нервничал. — Но я, пожалуй, отпущу тебя. Только вначале ты съешь зернышко из любой коробки. Только одно зернышко, Бэрр. И тогда я тебя освобожу…
Бэрр в раздумьи посмотрел на две одинаковые коробки, по-прежнему стоявшие на столе. Затем перевел взгляд на Ранни.
— Странные у тебя условия, — произнес Бэрр. — А ты случайно не идиот? — вдруг добавил он резко.
— Ну? Чего же ты? — ехидно засмеялся Ранни. — Одно маленькое зернышко — и все кончено…
— Значит, в одной из них зерна ядовитые, — вслух заключил Бэрр. — И ты решил выяснить на мне… Ну что ж. Я сделаю это. Сейчас. Сразу. Пока ты еще не сообразил, что ошибся…
С этими словами Бэрр быстро взял зернышко из ближайшей коробки, положил его в рот и принялся проворно жевать.
Роковое сомнение внезапно всколыхнуло Ранни. Он сделал шаг вперед, но тут же растерянно остановился. В изумлении вытаращив глаза на Бэрра, он теперь не знал, что ему делать.
А Бэрр, воспользовавшись колебаниями Ранни, решительно двинулся прямо на него.
— Ты не выстрелишь, — строго проговорил Бэрр. — Не выстрелишь. Слышишь? Иначе не узнаешь, от чего я умру. Это во-первых, — Бэрр уже вплотную подошел к Ранни и левой рукой взялся за его автомат. Затем резко перевел предохранитель обратно в нейтральное положение.
Ранни всего трясло.
— А во-вторых, — уверенно продолжал Бэрр, — ты идиот, Ранни. Ведь я мог взять волшебное зерно и тут же загадать желание…
И тут, слегка развернувшись, Бэрр изо всей силы ударил Ранни прямо по лицу. Тот, вскинув руки, вылетел через проем и упал навзничь.
Бэрр перевел дыхание, немного постоял молча.
— Вот зараза! — вымолвил он наконец. — Так и не понятно, почему он не стрелял.
Затем вышел из барака, и подойдя к Ранни, перевернул его на живот. Достал из его ранца лауритовый шпагат, и заломив Ранни руки за спину, крепко их связал.
Когда Бэрр в другой раз выходил из барака, захватив свой автомат и упаковав в собственный ранец коробку с зерном, Ранни потихоньку начал приходить в себя.
— Вставай, да побыстрее, — процедил Бэрр, пнув Ранни ногой в бок. — Вставай, если хочешь жить.
Ранни с трудом и неуклюже поднялся. Его тут же стошнило. Он качался из стороны в сторону.
— Вперед, скотина, — приказал Бэрр.
Когда издали смотришь на эти места, они кажутся обыкновенным лесом. Но пройдешь по ним немного, и становится тяжело дышать, ноги наливаются свинцом, пот застилает глаза. Здесь тоже чувствуется терпкий запах испарений, только исходит он от могучих деревьев, а не от болот. Чужие, незнакомые места.
Бэрр, время от времени подталкивая Ранни дулом автомата, не уставал повторять:
— Давай, давай. Скоро придем.
Эти слова Ранни слышал уже часа два подряд, если не больше.
— Молчишь? Что, теперь тебе и сказать нечего? — неожиданно мягко упрекнул Бэрр.
— Ты одержимый, — наконец тяжело выдохнул Ранни. — Тебе что ни скажи — все не так…
Он спотыкался от усталости. Разодранный по шву комбинезон обнажал гладкую безволосую грудь. Связанные руки опухли.
— А ты говори, не бойся.
— Ты думаешь чей это барак? Рабов? Думаешь, это их зерно? Для восстания?
— Что такое ты мелешь?
— Я так и думал… Ты ничего не знаешь.
— Темнишь ты, парень.
— Темни не темни, а Кхаар там хозяин. Как ни крути, все это зерно принадлежит ему.
— Такое только ты мог придумать! Ну и дурак!
— Дурак не дурак, — заулыбался Ранни, останавливаясь и поворачиваясь к Бэрру лицом, — а комбинезончик-то чей на стенке висел? Скажешь, Сладкоголосого?
