Мне было досадно, неохота, но пришлось. Вопросы и нормативы попались лёгкие, как мне показалось. Впрочем, учился я с охотой и всё мне давалось легко. Поэтому сборка и разборка клин — затвора Д–30, рассказ о всех его шести механизмах и шести предназначений прошли «без сучка и задоринки». Определение давления в противооткатных устройствах сделал играючи, а одевание ОЗКа и выполнение других нормативов выполнил, даже слегка перекрыв время. Но всё равно был удивлён, когда меня объявили победителем соревнования.
— Что? Первое место? — Тетенов с язвительно — дъявольским смехом отверг даже само предположение о факте, что я мог быть первым, — не звизди, Цеханович, а по правде докладывай.
Лицо моё опахнуло холодом и я еле сдержался, чтобы не ударить младшего сержанта в самодовольную, прыщавую морду, а лишь сжал кулаки и с вызовом сказал: — ну да, предпоследнее, как вы и приказали.
Даже тупой Тетенов и тот почуял в моём голосе вызов: — Ты чё, курсант дёргаешься? Смирно! Вольно. Тебя пока ещё по серьёзному никто не трогал, хотя наверно надо бы. Поэтому стой и свои эмоции засунь в жопу. Ты понял меня? Так, всё таки, какое место ты занял? Не последнее?
— Ни как нет, товарищ младший сержант, — Глядя поверх головы Тетенова, проорал я голосом деревянного солдата Урфина Джюса.
Командир отделения досадливо поморщился и махнул рукой: — Иди, курсант, и помни мою доброту.
… — Да я доложил, товарищ капитан, младшему сержанту Тетенову, — командир батареи секунд тридцать молча смотрел на меня, потом не оборачиваясь приказал писарю, — Паничкин, пусть дневальный пулей дует на прямую наводку и младшего сержанта Тетенова, командира взвода — Ко мне.
— А ты, Цеханович, стой здесь. Сейчас разбираться будем.
За двадцать минут, прошедшие в тоскливом ожидании своих командиров, я досконально изучил большую канцелярию батареи. Комбат сидел за столом и что — то нервно строчил в толстую тетрадь. Иногда он подымал голову и задумчиво смотрел в одну, только ему видимую точку, и опять быстро писал, унизывая бисерными буквами бесконечные строчки. О командире батареи мы мало что знали: поговаривали, что он учился в каком — то секретном училище, но то ли за пьянку, то ли за наркоту был оттуда выгнан и переведён в арт. училище. Хотя, честно говоря, я никогда его не видел даже поддатым, не говоря о том, что так же ни разу не видел живых наркоманов. А так комбат был хорошим командиром, правда на него иной раз накатывало и он начинал чудить.
Справа от него, за отдельным столом, сидел курсант Паничкин. Он так же как и я не мог делать «подъём — переворотом», но в отличии от меня был абсолютным нулём по физо. Был он с нашего взвода, имел хороший, каллиграфический почерк, а также покладистый и спокойный характер. И сейчас Паничкин, высунув кончик языка, усердно чертил сложную и большую таблицу. Ещё правее, вдоль стены, стояли два манекена одетых в ОЗКа: один в виде комбензона, второй — Плащ в рукава. Шкаф двухстворчатый, казённый. Стол с учебными документами и литературой. Стены были увешаны учебными плакатами и пособиями.
Прибыли лейтенант Князев и Тетенов, доложились. Командир взвода сразу прошёл к столу и сел, а Тетенов и я подошли поближе.
— Князев, ты знаешь что твой Цеханович вчера занял первое место в дивизионе?
— Насчёт первого места не знаю, а мне доложили, что он занял предпоследнее место, — командир взвода спокойно и невозмутимо смотрел на командира батареи.
Комбат откинулся на спинку стула и нервно забарабанил пальцами по столу: — Кто тебе об этом доложил?
Лейтенант Князев всё также невозмутимо повернулся к нам и кивнул на Тетенова: — Вот, командир отделения и доложил.
На Тетенова было жалко смотреть. Он по всей видимости вспомнил вчерашний наш разговор и теперь был в растерянности и в замешательстве.
— Мне вчера так доложил курсант Цеханович, а я сегодня доложил командиру взвода.
Теперь все, даже Паничкин, молча и с интересом смотрели на меня. Молчание прервал комбат: — Цеханович, а с чего ты сам сказал про предпоследнее место? Ты же не дебил, — помолчав, констатировал Климович.
— Товарищ капитан, как мне поставил задачу младший сержант Тетенов — так я её и выполнил, — Князев с Климовичем недоумённо переглянулись, а лицо младшего сержанта пошло пятнами. Я продолжил, — да, я знаю, что занял первое место, но когда об этом доложил младшему сержанту Тетенову он мне не поверил. Даже с ехидцей отверг саму возможность, что я мог занять первое место. А у меня, кроме физо одни отличные отметки…., вот я и сказал, что предпоследнее место занял. Как он мне поставил задачу — не ниже предпоследнего. А я….
— Молчать, курсант…., — Климович громко хлопнул по столу ладонью и уже более мягким тоном продолжил, — молчать, а то сейчас ты много лишнего наговоришь…. Мне всё понятно. Ну, что Тетенов скажешь? А вообще то нет, сначала я расскажу, что здесь происходило и чего я так возбудился. А…, вот потом, сержант, ты уже расскажешь…
Климович повернулся к Князеву и стал рассказывать: — Приходит командир дивизиона и задаёт мне вопрос — Как я думаю отметить курсанта, занявшего первое место в дивизионе? А я даже о соревновании не знаю. Ну, ладно это моё упущение. За это я получил и по полной программе. Но здесь, оказывается, совершенно по другому интрига закручивается… Так что, товарищ Тетенов мне вот интересно… Ладно, я командир батареи — не знаю…. У меня вас 125 душ — своих делов полно до крыши. Командир взвода поверил вашему докладу… Не стал он уточнять… Понятно. Но вот как вы, Тетенов, который круглые сутки со своим подчинённым живёшь и спишь и так обосраться? А?
Тетенов молчал, так как ему просто нечего было отвечать и молчание нарушил командир взвода: — Тетенов, ещё на один вопрос ответь. До меня доходит информация, что ты неровно дышишь к Цехановичу, из — за того что он собрался поступать в военное училище. Это так?
— Ладно, Князев, — комбат с болезненной гримасой остановил командира взвода, — сейчас мы во всём разберёмся, а пока Паничкин, Цеханович — из канцелярии шагом марш.
Мы вышли из канцелярии и уселись на табуретки в своём расположении: — Ну ты, Боря, и влетел… Тебе Тетенов этого не простит….
Я и сам это прекрасно понимал, но честно говоря особо от этого не расстроился. Ну что он мне сможет сделать? Что? Нарядами на работы меня не напугаешь. Морду набить мне — ну, не принято у нас так. Да и Бушмелев не позволит ему — он во взводе хозяин. И характер у Тетенова мелковат — так, исподтишка, пользуясь властью лычек, подговнить сможет, а подраться — кишка тонка… Если борзеть не буду и буду вести себя правильно, то всё обойдётся. Даже старослужащие сержанты ничего мне не скажут.
Через пятнадцать минут из канцелярии, с красным лицом, вышел Тетенов и сразу же направился в расположение. Паничкин вскочил с табуретки и сразу же испарился, а младший сержант сел на табуретку напротив и молча стал сверлить меня взглядом, но встретил мой прямой и открытый взгляд.
— Цеханович, я тебе эту подставу не прощу…. Так и знай…
Следующие десять минут прошли в молчании, когда каждый из нас думал о своём. Пришёл командир взвода и также молча уселся напротив нас, а мы в свою очередь поднялись. Но лейтенант махнул рукой и мы тоже сели. Посидев пару минут, Князев распорядился: — Тетенов, двигай на прямую наводку. Остаёшься старшим, а замкомвзвода сюда.
Последующие двадцать минут Князев расспрашивал меня о службе, настроении, об учёбе, но я как оловянный солдатик бодро отвечал — Так точно…, всё хорошо…, кормят хорошо…, настроение бодрое…, Всё отлично.
— Гера ты знал, что Цеханович занял первое место? — Спросил Князев Бушмелева, как только тот прибыл в расположение и сел на табуретку.
— Так точно, но только не знал, что он доложил Тетенову.
— А ты знаешь, что Тетенов за то что Цеханович хочет стать офицером чересчур гоняет его?
— Знаю…, — Бушмелев спокойно смотрел на командира взвода.
— Хм…, не понял? Вот я сейчас понимаю ситуацию следующим образом. Во взводе назревает
