проехал в расположение первого батальона, я лишь успел увидеть недовольный взгляд полковника Петрова, который догадался, откуда появился пьянущий майор Мосейчук. А через пять минут появился расстроенный Толик:
– Боря, ну и отодрал же меня Каспирович. Наверно, снимут с батальона, – офицер пригорюнился. – Лучше бы мина в землянку попала, сейчас было бы все до лампочки.
Я приобнял Толика:
– Толя, у меня точно такая же мысль, про мину, была. Что теперь сделаешь, может, еще пронесет? Давай-ка лучше мы пойдем да еще по стаканчику дербалызнем. Заполируем.
В землянке действительно был наведен за две минуты порядок, и о происходившей здесь пьянке ничего не напоминало, за исключением стойкого запаха спиртного и закуски.
– Чудо, а где все со стола? – в удивлении спросил я солдата.
Водитель нагнулся и с усилием вытащил из-под кровати деревянный ящик, в него-то и смахнул он рукой все со стола. Я налил в кружки вино, присели с Толиком над ящиком, осторожно пальцами вытащили по куску мяса и медленно, с наслаждением выпили вино. Обсуждать происшедшее желания не было, мы просто сидели на корточках у ящика и периодически залезали туда за закуской, потихоньку тянули вино, размышляя каждый о своем.
В землянку опять ворвался Торбан, которого я оставил наверху с биноклем наблюдать за БТР командира:
– Товарищ майор, духи накрыли минами БТР командира.
Нас как ветром выдуло из землянки. КП первого батальона стоял от меня через поле, метрах в восьмистах, и хорошо был виден. Даже без бинокля видно было, как около КП падали мины и метались фигурки людей. Часть из них заскочили на БТР, который сразу же набрал большую скорость и помчался по краю поля в сторону штаба полка. Я вскинул бинокль и стал разглядывать командирскую машину. Судя по поведению людей на ней, во время обстрела никто из них не пострадал.
После вечернего совещания, оставшись решить с начальником артиллерии ряд назревших вопросов, я оказался свидетелем обсуждения предстоящего наступления. Особенно горячился Будулаев, пытаясь доказать командиру полка, что он ночью, втихую, без артиллерийской подготовки займет территорию МТФ.
– Товарищ полковник, да ночью там никого нет. – Будулаев поправился: – Ну, есть там пара бункеров, но мы их тихо уничтожим и займем МТФ, духи до утра не схватятся.
Командир задумчиво потирал подбородок, смотрел в карту и сомневался.
– Товарищ полковник, мои разведчики чуть ли не каждую ночь ползают туда, да и полковые разведчики это же говорят, – продолжал давить Виталий Васильевич.
Командир недоверчиво смотрел на Будулаева и продолжал молчать. Дверь открылась, и в помещение вошел генерал – старший Забайкальского спецназа, который стоял вместе с нами на племстанции. Петров с ходу озадачил его вопросом:
– Геннадий Порфирович, твои каждую ночь лазают за передок духов. Что они докладывают про МТФ: есть там духи или их нет?
Генерал оперся руками о стол и вперил взгляд в карту оперативного дежурного, секунд пятнадцать молчал, потом неохотно поделился:
– Да, ползают они туда, даже до берега Аргуна доходят. Говорят, что на берегу духов полно, а на ферме ночью никого нет.
Петров тяжело вздохнул:
– Геннадий Порфирович, ты-то сам им веришь?
Старший спецназовцев коротко хохотнул:
– Да я сам себе не верю, не то что своим разведчикам.
– Вот и решили, – Петров повернулся к командиру первого батальона, – ничего менять не будем. Все остается по-прежнему, так что иди в батальон и готовься.
– Товарищ полковник, а моя батарея? Все получили задачу, а я нет. Мне что, опять кого-то охранять? – Это я не выдержал, влез в обсуждение и теперь с обидой смотрел на командира полка.
– А тебе что, не довели задачу? – Петров в недоумении повернулся к начальнику штаба, но тот что-то увлеченно обсуждал с начальником разведки полка. Командир посмотрел на него и повернулся ко мне:
– Копытов, ты на время боя мой резерв. Поверь мне, без дела не останешься, это я тебе гарантирую.
Глава третья
Берег
Ночь перед наступлением я провел в тревожном ожидании. Командир полка со своим штабом расположился на КП танкового батальона, и там все находилось в постоянном движении. Подъезжали и отъезжали машины, слышались голоса и команды. Мотострелковые подразделения под покровом ночи, с проводниками от спецназовцев, двинулись вперед, и пока все было тихо. Это тревожило. Не добавляла энтузиазма и погода. С неба сыпал мелкий и нудный дождик, было промозгло и холодно, где-то около нуля градусов. Я поежился, представляя, каково быть раненым в такую погоду и умирать где-то в поле. Постепенно стало светать, и наконец-то послышались первые одиночные выстрелы, которые быстро переросли в непрерывную стрекотню нескольких сотен автоматов. Пролетели первые снаряды артиллерии и разорвались где-то за МТФ. Через час стало известно, что первый батальон сумел без боя захватить всю территорию МТФ: в одном бункере, когда туда незаметно подобрались пехотинцы, было уничтожено около десяти боевиков, а из второго бункера, что-то заподозрив, выскочили четверо боевиков и, отстреливаясь, сумели уйти в зеленку. Чеченцы, услышав звуки стрельбы, быстро заняли оборону по валу, который проходил вдоль восточного края МТФ, но под стремительным натиском подразделений отступили на обрывистый берег и не дали батальону продвинуться дальше. Третий батальон вышел в темноте на берег Аргуна, но закрепиться не сумел и откатился назад на триста метров, где и остановился. Меня пока не трогали, это, с одной стороны, успокаивало: значит, все идет нормально. С другой стороны, задевало мое самолюбие: опять полк воюет, а моя батарея снова в тылу. В таком взвинченном состоянии я провел несколько часов. Звуки боя то затихали, то вновь возрастали. В довершение всего дождь усилился, и над полем боя стал сгущаться туман.
Из землянки выскочил Алушаев и отчаянно замахал мне рукой:
– Товарищ майор, по радиостанции передали – срочно прибыть к командиру полка.
Сердце у меня дрогнуло: «Начинается…»
В палатке командира танкового батальона кипела работа. Командир полка сидел над картой и что-то показывал там карандашом начальнику штаба и начальнику артиллерии. Увидев меня, он подозвал рукой к себе.
– Копытов, подошел твой черед. Смотри, – карандаш командира прочертил несколько штрихов на карте, – вот здесь располагается передний край третьего батальона. Вот здесь правый фланг батальона. Будулаев взял МТФ, но четкого левого фланга у него нет. И вообще, пока трудно сказать, что происходит у него там. Связь очень неустойчивая и часто прерывается. Между третьим и первым батальонами образовалась брешь: примерно триста-четыреста метров. Ты ее и закроешь, пока туда не влезли боевики. Какая там обстановка и есть ли там боевики – неизвестно.
Командир бросил карандаш на карту и выжидающе посмотрел на меня:
– Сколько ты сможешь выставить людей?
Я мгновенно подсчитал всех, кого я могу взять без ущерба для боевой готовности взводов и батареи: я, замполит с техником, старшина, два водителя «Уралов», Торбан, Чудинов, Алушаев. Ну и все.
– Девять человек со мной, товарищ полковник.
– Как девять? – в изумлении протянул командир. – Копытов, у тебя ведь в батарее 65 человек. Так почему девять?
– Товарищ полковник, шестьдесят пять человек было бы, если бы у меня в батарее был взвод визирования, а мы его оставили в Екатеринбурге. И сейчас у меня в батарее с офицерами и прапорщиками 35 человек. Вот и получается, что я могу без ущерба из батареи забрать только девять человек.
Командир в удивлении посмотрел на начальника артиллерии, но тот кивком подтвердил мои слова.
– Да… – протянул Петров. – Ну хорошо, я тебе дам еще два танка для поддержки. Но сейчас их у меня
