другою помогалаСчастливцу панталоны натянуть.Ее уста, прекрасные, как роза,Дарили поцелуями Монроза.Рука, полна желанья и стыда,Все время попадала не туда.Спустился в парк, не говоря ни слова,Монроз прекрасный. Господин аббатПри виде Адониса молодогоВздохнул печально и потупил взгляд.Меж тем Агнеса привела в порядокЛицо, улыбку, речь и волны складок.Монарха отыскавший своего,Стал Бонифаций уверять его,Что это милость божья, что чудесныйСвятое место посетил гонец,Что Франции прекрасной наконецЗнак явный подан милости небесной,Что англичан отныне ждет беда.Король поверил; верил он всегда.Иоанна подтверждает эти речи:«Нам помощь шлет всевышнего рука;Великий государь, вас ждут войска,Спешите к ним скорей для новой сечи».Тримуйль и благородный ДюнуаСвидетельствуют, что она права.Стоявшая невдалеке, робея,Пред королем склонилась Доротея.Агнеса обняла ее, и вотИз замка выезжает гордый взвод.Смеются часто небеса над нами.Вот и тогда их равнодушный взглядСледил, как бодро двигался полямиГероев и любовников отряд.Прекрасный Карл с Агнесой нежной рядомДарил возлюбленную пылким взглядом,И, королевской верностью горда,Приветная, похожая на розу,Красавица кивала иногда —Какая слабость! — юному Монрозу.Молитву путников творил аббат,Но очень часто, утомленный ею,Он направлял медоточивый взглядТо на Агнесу, то на Доротею,То на Монроза и на требник вновь.Доспехи в золоте, в груди любовь —Вот Ла Тримуйль! Он гарцевал, ликуя,С прекрасной Доротеею воркуя.Нежна, застенчива и влюблена,Твердила о своей любви она,Украдкою любовника целуя.Он повторял ей, что одну мечтуХранит в душе: окончив подвиг чести,На лоне наслажденья в ПуатуЗажить с возлюбленной прекрасной вместе.Иоанна, девственной отваги цвет,Одета в юбку и стальной корсет.В великолепном головном уборе,На благороднейшем осле своемБеседовала важно с королем,Но душу ей, увы, терзало горе.Порой Иоанна испускала стон,Раздумывая с видом невеселымО Дюнуа: ей рисовался онВ воспоминаньях совершенно голым.Бонно, едва переводивший дух,Украшен бородою патриарха,Шел, как слуга великого монарха,В хвосте, заботясь о хозяйстве. ДвухЛенивых мулов вел он с индюками,Цыплятами, вареньем, пирогами,Вином, отборными окороками.В то время Жан Шандос меж диких скалИсчезнувших любовников искалИ показался вдруг на поворотеГероям, размышлявшим об Эроте.Порядочная свита с ним была,Но были там лишь грубые вояки,И прелесть женская в ней не цвела,На нежных лицах не пылали макиИ на сосках бутоны алых роз.«О, о! — воскликнул грозно Жан Шандос, —У вас, я вижу, две, нет, тридевицы,Французы, род презренный и смешной,А у Шандоса нету ни одной!Без проволочек, я хочу сразиться,Стоит Фортуна за моим плечом.Я вызываю вас. Мы будем битьсяПопеременно шпагой и копьем!Пускай выходит драться, кто посмеет.Тому, кто в поединке одолеет,Из трех любая пусть принадлежит».Бесстыдством оскорбленный, Карл дрожитОт гнева, тотчас за копье берется,Но Дюнуа великий говорит:«Сеньор, позвольте мне за вас бороться».Сказавши это, он летит вперед.Но Ла Тримуйль прекрасный в свой чередКричит: «Нет, я! » Никто не уступает.Толстяк Бонно им жребий предлагает.Так в героические временаНа узелки тянулись именаГероев, доблестной искавших смерти.Так участь избираемых в конвертеТаит республиканская страна.И если смею приводить примеры,Достойные неоспоримой веры,Я вам скажу, что и святой МатвейТак утвержден был в должности своей.Дрожит за короля, кряхтит, вздыхаетДобряк Бонно и жребий вынимает.С высот сияющих святой ДенисГлядит с отеческой улыбкой вниз,Любуясь Девственницею могучей,И направляет бестолковый случай.Он счастлив: узелок Иоанной взят.Ему хотелось, чтобы вновь, без страха,Забыв мечты и гнусного монаха,Она схватила боевой булат.Священною отвагой обуянна,За кустик скромно прячется Иоанна,Чтобы надеть кольчугу, юбку снять,Из рук оруженосца меч принять,И наконец, исполненная гнева,На своего осла садится Дева.Колени сжав, она копьем трясет,Одиннадцати тысяч дев зоветСебе на помощь силу. А ШандосуНельзя к святым показывать и носу,И, как безбожник, он на бой идет.Бросается к Иоанне Жан проклятый.Их мужество равно, блистает взор;Осел и конь, закованные в латы,Почуяв шпоры, мчат во весь опор.И крепкий лоб, такой же лоб встречая,Рождает в воздухе зловещий треск.Кровь лошади струится, обагряяРазбитого доспеха мрачный блеск.Раздалось эхо страшного удара;Неистовый пронесся крик осла;И, разом выбитые из седла,Лежат герои. Привязав два шараК веревкам одинаковой длины,Пустите их с двух точек полукруга:Они стремятся, ярости полны,С размаху налетают друг на друга,И оба сплющены в единый миг;Их вес и натиск был равновелик.Взволнованы французы, как и бритты.Они страшатся, что бойцы убиты.Спасительница Франции, увы,Как ни храбры, как ни прекрасны вы,Но такова уж женская натура:Сильней Шандосова мускулатура,Устойчивее ноги, крепче кость.Он вскакивает, источая злость.Иоанна тоже хочет встать во гневе,Но помешал ей глупый взбрык осла,И на лопатки, как и должно деве,Иоанна побежденная легла.Шандос решает, что в ужасной схваткеИм Дюнуа положен на лопаткиИль там король. Спешит узнать Шандос,Кому он поражение нанес.Снимает шлем и видит смоль волос,Глаза прекрасные. Снимает латыИ видит, изумлением объятый:Пред ним две груди, прелестью равны,Разделены, округлы и нежны,На них цветут два алые бутона,Как розы две у тихого затона.Предание гласит, что в этот часШандос творца прославил в первый раз:«Она моя, надменная Иоанна,Опора Франции досталась мне!Клянусь святым Георгием, желаннаМне Девственница гордая вдвойне.Пускай святой Денис меня осудит:Марс и Амур — моя защита будет».Оруженосец вторил: «Да, милорд,Упрочьте судьбы английского трона.Отец Лурди в уверенности тверд,Что Франция не понесет урона,Пока верней, чем Лациума щит,Вот эта девственность ее хранит,Сулящая отчизне нашей беды.Берите с бою этот стяг победы».«Да, — отвечал британец, — их оплотТеперь становится моим уделом».Иоанна бедная, дрожа всем телом,Обеты всевозможные даетДенису, лишена защиты лучшей.Герой прекрасный, Дюнуа могучийВздыхает. Что поделать может он,Раз поединка свято чтут законВсе нации? Какой ужасный случай!Копыта врозь, с поникшей головойИ уши опустив, с Иоанной рядомЛежит осел; с глубокою тоскойСледит он за Шандосом смутным взглядом,Давно питая в сердце тайный пылК прекрасной девственнице, полной сил, —Строй нежных чувств, которые едва лиОслы простые на земле знавали.Доминиканец тоже стал дрожать:Его пугает злой британский воин.Он, главное, за Карла неспокоен:Вдруг, чтобы честь отчизны поддержатьИ дерзкому не дать над ней глумиться,Король с Агнесою соединится,И в те же воды повернут свой рульС прекрасной Доротеей Ла Тримуйль?Он стал под дубом, с горьким сокрушеньем,И предался печальным размышленьямНад действием и над происхожденьемПриятного греха, чье имя блуд.Почтенный брат, уединившись тут,Был осенен таинственным виденьем,Похожим на пророческие сныИакова, проныры в рукавицах,Нажившего кой-что на чечевицах,Как делают Израиля сыны.Старик Иаков увидал когда-тоВ вечерний час на берегу ЕвфратаБаранов, лезших на хребты овец,Которые встречали их покорно.В том, что увидел наш святой отец,Таились мудрости не меньшей зерна.Он видел рыцарства грядущий цвет,Он наблюдал, как баловни победС роскошными красавицами
