рядомИх пожирали сладострастным взглядом,И каждого их них (о, козни зла!) Любовь неудержимая влекла.Так в дни весны, когда, с небес слетая,Зефир и Флора дарят жизнь цветам,Разноголосая пернатых стаяЛюбовью тешится по всем кустам;Целуются стрекозы здесь и там,А львы бегут с рыканьем исступленнымК своим подругам, страстью истомленным.Он зрит того, чья слава, как лучи, — Франциска Первого, бойца. И что же?С прекрасной Анной тот забыл на ложеУтраченные в Павии мечи.Уводят Карла Пятого от лавровДочь Фландрии и дочь неверных мавров.Цвет королей! Один на склоне днейСхватил подагру, а другой — скверней.Вокруг Дианы резво вьются смехи,Когда Амур, для сладостной потехи,Ее любовной радует игройС тобою, Генрих, именем Второй.Клорису для пажа позабываетДевятый Карл, преемник твой пустой,Небеспокоясь, что Париж пылает.Блеск незакатной славы окружаетТебя, о Борджа, Александр Шестой!Ты явлен взору в образах без счета:Здесь — без тиары, как супруг простой,С Веноццой делишь радости Эрота,Немного ниже — с дочерью своейЛукрецией, признанье шепчешь ей.О Лев Десятый, славный Павел Третий!Все короли в любви пред вами дети;И все же вы уступите ему,Великому беарнцу моему;Не столько доблесть в брани и в советеИ громкое над Лигой торжество,Как Габриель, прославили его.А дальше — век счастливого владыки,Век пышных празднеств. О, не чудеса льТвой дивный двор, Людовик наш Великий,Амуром выстроенный твой Версаль,Где были призваны служить любовиВсе грации, где каждый был влюблен;Цветочным ложем стал твой славный трон,И бог войны напрасно жаждал крови;Амур, ты приводил их к королю,Нетерпеливо шепчущих: «Люблю», —Соперниц — знаменитую донынеПлемянницу лукавца Мазарини,Горячую, как солнце, МонтеспанИ Лавальер. Всем час блаженства дан.Одна вкушает страстное мгновенье,Другая ожидает наслажденья.О времена Регентства, дни утех,Когда никто уже не ищет славы,А только наслажденья и забавы,Позабывая, что такое грех,Когда беспечного безумья смехДоносится и в сельские дубравы!Из своего роскошного дворцаРегент примером зажигал сердца,И в Люксембурге Дафна молодая,Влюбленному призыву отвечая,Звездой двора веселого цвела;Ее вели к постели, обнимая,Амуры с Бахусом из-за стола.Но я смолкаю; нынешние летаНе смею я в стихах живописать.Опасность не хочу я накликать;Дни современные — ковчег завета:И кто его посмеет тронуть, тот,Сраженный небом, замертво падет.Я замолчу. Но если б только смел я,То вас бы, о красавица, воспел я,Вас, поклоненья моего предмет,Любви, красы и благородства цвет,И положил бы в беспредельной вереУ ваших ног дань сердца, как Венере.О, если бы Амур и девять музМне помогли, воспел бы я союзЛюбви и славы, но, увы, словамиВосторга мне не выразить пред вами.А погрузившийся в святой экстазАббат, конечно, зрел тогда и вас.Он взором жадным, но, как прежде, скромным,Светлейшее из зрелищ созерцал,Как двое несравненных, с видом томным,Пьют до конца запретных нег бокал.«Увы, коль все великие на светеВедут попарно поединки эти, —Воскликнул он, — то разъяренный бритт,Который перед Девою стоит,Свершает промысла закон, не боле.Так подчинимся же господней воле,Аминь, аминь», — он прошептал, и вотБлагоговейно продолженья ждет.Но нет, Денис, за Францию предстатель,Не мог позволить, чтобы Жан ШандосИоанне роковой удар нанес.Вы знаете, конечно, друг читатель,Что будет, если завязать тесьму.То средство страшное и колдовское;Святой не должен прибегать к нему,Когда он может приискать другое.Огонь Шандоса превратился в лед.Он, ничего не сделав, устает;Бессилием внезапным утомленный,На берегу желанья он поблек,Как увядает в засуху цветок,С согнутым стеблем, с головой склоненной,Мечтающий с напрасною тоскойО животворной влаге, насмерть ранен.Так усмирен был гордый англичанинДениса чудотворною рукой.Иоанна быстро покидает бритта,Приходит в чувство и, смеясь над ним,Кричит Шандосу: «Англии защита,Нельзя сказать, что ты непобедим.Господь, услышавший мои молитвы,Лишил тебя меча в начале битвы.Но мы еще поборемся с тобой,И отомщу я поздно или рано.Всех англичан зову сейчас на бой.Прощай до встречи возле Орлеана».Шандос надменный произнес в ответ:«Прощайте; девушка вы или нет,Когда опять мы вступим в бой открытый,Святой Георгий будет мне защитой».
Конец песни тринадцатой
ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
СОДЕРЖАНИЕКак Жан Шандос пытается обольстить набожную Доротею. Сражение Ла Тримуйля с Шандосом. Надменный Шандос побежден ДюнуаО наслаждение, о мать природы,Венера, просветившая народы,Ты, чье величье славил Эпикур,Ты, пред которою никто не хмур,Ты, открывающая чудной властьюДорогу к плодовитости и счастьюБессчетной, суетной толпе людей,Которым жизни ты самой милей;Ты, в чьих руках искали миг забвеньяИ бог небес, и грозный бог сраженья;Ты, чья улыбка разгоняет мрак,Ты, кем в сады обращена пустыня,Когда по ней стремишь неслышный шаг;Спустись с небес, прекрасная богиня,На колеснице из живых цветов,Которую амуры окружают,Уносят крылья нежных голубков,Целующихся между облаков,И легкие зефиры провожают;Приди в наш мир, будь ласковой к нему,Приди; пусть подозрения и ссоры,Отчаянье, и зависть, и раздорыУйдут навек в ужасный ад, во тьму,В глубокую и вечную тюрьму:Пусть все, что враждовало и боролось,Услышав твой животворящий голос,Восторженно склонится пред тобой:Один закон да будет — только твой.О нежная Венера, будь опоройМонарху нашей Франции, которыйОпасности предвидит впереди.Дай мир Агнесе на его груди,Умножь их радость, горе услади.О девственной Иоанне не молю я:Она еще не знала поцелуяИ власти не изведала твоей;Святой Денис защитой будет ей.Но Ла Тримуйля ты и ДоротеюСвоею милостью благослови,Пусть вечно он не расстается с нею,Вкушая сладкие плоды любви;Пусть мир ее не возмутят до гробаБылых врагов предательство и злоба.А ты, о Комос, награди БонноПодарком пышным и его достойным:Им перемирие заключеноМеж Карлом и Шандосом беспокойным.Он, охраняя честь обеих странИ множа пользу Франции сторицей,Согласье получил от англичанЛуару счесть военного границей.Он полн заботы о британцах был,Он знал их вкусы, нравы изучил;Им ростбифы на масле подавали,Плумпудинги и вина предлагали,А более изящные блюдаПошли на стол французам, как всегда:Тончайшие рагу, и соус сладкий,И с красными ногами куропатки.Шандос надменный, кончив пить и есть,Поехал вдоль Луары. Он клянетсяРаз начатое до конца довестьИ с бою взять у Девственницы честь,А в ожиданье за пажа берется.Близ Дюнуа, по-прежнему смела,Иоанна снова место заняла.Король французов, со своим отрядом,С духовником в хвосте, с Агнесой рядом,Поднялся по течению с версту,Избрав для остановки местность ту,Где замедляется волна Луары.Плавучий мост на лодках, очень старыйИ в дырах весь, годился лишь на слом;В конце его скрывал часовню ельник.Торжественно и важно там отшельникЧитал обедню. Мальчик дискантомМонаху помогал в труде святом.Но Карл молиться не повел Агнесу:Он поутру в Кютандре слушал мессу.Лишь Доротея нежная, с тех порКак испытала ужас и позорИ все ж спаслась, благодаря лишь чуду,Не упускала случая повсюдуВоспользоваться мессою второй.Она спешит, сойдя с коня, смиренноТри раза окропить себя водойИ молится коленопреклоненно,Сложив ладони с кроткою мольбой.Ее заметив вдруг, отшельник хилыйБыл ослеплен и, тяжело
