временного пристанища.
Она наблюдала, как он растягивает брезентовый полог. Снова сверкнула молния, на этот раз ближе, и Ундина нырнула под навес. Закончив, Никс тоже вполз под низкую кровлю. В сумерках его лицо с прищуренными глазами казалось мертвенно-бледным, даже голубоватым. Несмотря на то что он был рядом, Ундина почувствовала себя ужасно одиноко.
— Пойду отнесу назад веревку, — сказал он. — Жди здесь. Я скоро вернусь.
— Как скажешь.
Ундина посмотрела, как он спускается по тропинке, потом легла на спину и устремила взгляд вверх. Дождь все лил, в центре синего навеса собралась круглая лужа. Ундина направила на нее луч фонарика и осветила водяной круг, колеблющийся от каждой падающей в него капли. Помигала фонариком, раздумывая.
Ее переполняло разочарование. Это и есть та знаменитая тусовка, о которой все так много говорили? Судьбоносное собрание, о котором они с Никсом на пару мечтали последние три недели? Ни выпивки, ни танцев, да еще и дождь. Может, где-то там за камнями и деревьями были и другие люди, но похоже, что на пресловутое «Кольцо огня» собралось не более сотни гостей. И чего все они ждут? Потому как, судя по воцарившейся в лесу тишине, которая весьма относительно оживлялась раскатами грома и треском молнии, было ясно: все чего-то ждут. Может, выступления «Флейм»? Но сыграть музыкантам всяко не удастся — в грозу это явно невозможно. Так что вся затея в эту июньскую среду оказалась сырой во всех смыслах и привела к полному облому.
Ну и как угодно, подумала Ундина. Глупо было ждать чего-то иного, более впечатляющего. Отец говорил: стоит верить лишь тому, что можешь увидеть собственными глазами, и теперь она лишний раз убедилась в его правоте.
«Вещи таковы, какими они кажутся, Ундина». Да, все было таким, каким и казалось: мокрым, серым и скучным. Оставалось только ждать, когда это все закончится. Она хотела спросить у Никса, что он думает об этом, но он ушел возвращать веревку и назад что-то не спешил. Она села, прикрыв фонарик ладонью.
Одна за другой разбросанные тут и там палатки подсвечивались фонарями. Можно было подумать, будто, несмотря на непогоду, во влажном воздухе запорхали светлячки. Джинсы Ундины промокли насквозь; она сняла их и, аккуратно скрутив, положила в рюкзак, оставшись только в длинной, как мини-платье, тунике. Она прислонилась спиной к дереву и закрыла глаза.
Ей показалось, что она опустила веки всего-то на секундочку, но когда лицо Никса возникло под синим навесом, Ундина поняла, что, видимо, заснула и проспала довольно долго — фонарик Никса был включен, а небо у него за спиной потемнело, став дымчато-черным. Дождь прекратился, но гром все еще гремел, и небо время от времени освещалось вязкой желтизной.
— «Флейм», — сказал он, — уже играет.
Ундина поднялась; сердце колотилось в груди.
— Это те ребята тебе сказали? — с сомнением уточнила она, вспомнив молчаливого парня, хозяина веревки.
— Нет-нет. Я сам слышал. Сходил на разведку. Там, у кратера, есть поляна, где все и собрались. Народ идет туда. Пошли.
Отвлекшись на беседу с Никсом, Ундина не сразу расслышала звуки музыки — далекие, похожие на гул прибоя или шум карнавала, доносящийся до проселочной дороги.
— Пошли, Ундина. Пора. Пора?
Даже не дав ей толком опомниться, Никс развернулся и начал спускаться по хрустящей под ногами лавовой тропе, вслед за прыгающими вспышками чужих фонариков. Похоже, там впереди и в самом деле собралось гораздо больше сотни человек, больше, чем Ундина думала вначале. Отсюда ей было видно множество огней впереди — сияющим потоком они спускались с одного холма и поднимались на другой, направляясь туда, где, по ее представлениям, в чаше кратера лежало озеро. Бормотание музыки с каждым шагом становилось все громче, биение большого барабана раздавалось, будто чей-то мощный пульс. Да, это играет «Флейм».
Они с Никсом вышли на поляну. Внизу открылось углубление кратера, насколько удавалось разглядеть при свете нескольких костров. Озеро, поняла Ундина, должно быть как раз впереди.
— Кажется, мы пришли куда надо.
Она посмотрела вниз, на плато. Сцену окружала примерно сотня человек, толпа колыхалась, словно вода в фарватере лодки. Еще около сотни болталось возле кромки кратера или у костров. Фигур на сцене было не видно из-за огней и дыма — от жидкого азота, что ли? — и Ундина не могла определить, сколько их там и что они делают. Но теперь она явственно слышала песню:
Значит, концерт все-таки состоялся. Несмотря на тревогу и внутренний голос, шептавший: «Не ходи туда», они прошли весь этот путь, и что же ей делать теперь? Возвращаться к машине? Треск молнии где-то сзади заставил ее невольно шагнуть вперед.
— Пойдем, там внизу будет безопасней, — сказал Никс, показывая на нагромождения камней, которые возвышались над краями чашеобразного кратера, словно гигантские пальцы, защищавшие его от ветра и, она надеялась, от молний.
На этот раз он улыбнулся. И Ундине запомнилась эта улыбка.
— Ты готова?
Она только и смогла, что нерешительно пожать плечами.
Никс повернулся к сцене, что расположилась напротив них. Его глаза сверкали, отражая свет костров. И в этот миг Ундина поняла, что ей страшно. Все становилось уж слишком странным. Она посмотрела на Никса — он сжимал фонарь и улыбался, словно концерт в разгар грозы, в глухомани возле вулкана был самым обычным делом на свете. Они знакомы уже три недели, но больше на этом концерте — или чем все это было? — она никого не знала. Ундина вытащила из кармана сотовый и с облегчением убедилась, что связь есть — в углу дрожало несколько палочек. Никс обернулся к, ней, но она уже убрала телефон.
— Все в порядке, — сказал он. — Значит, так. Жди меня здесь. Я пойду и разыщу Мотылька. Уверен, он сейчас тут. Видишь тот огонь? — Он показал на костер в середине толпы. — Встречаемся там. Или, если хочешь, спускайся туда, вниз, я тебя потом найду. Держись спереди и слева от сцены.
Ундина могла бы поклясться, что Никс тоже был как на иголках. Ей не хотелось оставаться одной, но бегать за Джеймсом Мозервеллом она тоже не желала и поэтому согласилась:
— Хорошо. Спереди и слева от сцены.
Он начал спускаться по склону — черная угловатая фигура на фоне красной, освещенной огнями ночи. Она окликнула его, но Никс не ответил. Может, решил принять «пыльцы», подумала она, но отогнала прочь подозрение.
— Спереди и слева! — крикнула она еще раз, громче.
— Спереди и слева! — крикнул в ответ Никс.
Так они попрощались.
ГЛАВА 10
Мотылек окинул взглядом толпу. Все идет как нельзя лучше, думал он, стоя под скалой, подобно каменному навесу защищавшей его от легкого дождя и случайных взглядов. А они будут искать его, сбитые с толку, как всегда, как и сам он в свой первый раз. Придется подождать. Нужно было еще кое-что сделать: поднять шпиль, пустить жидкий азот. И, что крайне важно, до поры до времени поддерживать видимость
