— У вас было удачное плавание, капитан?
— Сто двадцать шесть дней в море, потоплено вражеских кораблей водоизмещением двадцать шесть тысяч тонн.
— С Божьей помощью потопите кораблей еще на двадцать шесть тысяч тонн.
— С Божьей помощью и вашим топливом, — согласился командир, бросив взгляд вниз, где первые емкости перегружались на борт. Потом снова посмотрел на Лотара. — А торпеды у вас есть?
— Успокойтесь, — заверил его Лотар. — Торпеды готовы, но я полагал, что было бы благоразумнее пополнить запас горючего прежде, чем боеприпасов.
— Конечно. — Ни тому, ни другому не надо объяснять, каковы могут быть последствия, если субмарина с пустыми топливными баками будет застигнута у вражеского берега английским военным кораблем.
— У меня осталось немного шнапса, — командир сменил тему, — мои офицеры и я почтем за честь…
По мере того как Лотар спускался по стальному трапу в глубь субмарины, он чувствовал, что его начинает тошнить от страшного зловония: ни один человек не смог бы выдержать его дольше нескольких минут. Это был запах шестидесяти людей, живших месяцами в ограниченном пространстве, без солнечного света и свежего воздуха, без возможности помыться или выстирать одежду. Запах все пропитавшей сырости и грибка, от которого форма стала зеленой, а прогнившее сукно разлезалось на плечах. Это был удушающий запах горячего топлива и трюмной воды, жирной пищи и болезненного пота от страха, прилипчивый дурной запах постелей, в которых спали сто двадцать шесть дней и ночей, носков и сапог, которые все это время не меняли, и страшной вони ведер с нечистотами, которые можно было опустошать один раз в двадцать четыре часа.
Лотар скрыл свое отвращение и, щелкая каблуками, кланялся, когда командир представлял своих офицеров. Палуба над головой располагалась так низко, что Лотару пришлось втянуть голову в плечи, пространство между переборками было таким узким, что двоим надо разворачиваться боком, чтобы разминуться. Лотар попробовал представить жизнь в таких условиях и обнаружил, что у него на лице выступают капли холодного пота.
— Есть ли у вас какие-нибудь разведданные о вражеских кораблях, герр де ла Рей? — Командир налил по крошечной порции шнапса в каждую из хрустальных рюмок и вздохнул, когда последняя капля упала из бутылки.
— Я сожалею, но мои сведения — семидневной давности. — Лотар поприветствовал офицеров- подводников, подняв рюмку, и, когда все выпили, продолжил: — Военный транспорт «Окленд» вошел в порт Дурбана для загрузки углем. На корабле две тысячи человек новозеландской пехоты, ожидалось, что он отправится в дальнейшее плавание пятнадцатого числа…
Среди государственных служащих Южно-Африканского Союза было много сочувствовавших — мужчин и женщин, чьи отцы или другие члены семьи сражались в англо-бурской войне, а позже воевали вместе с Маритцем и де Ветом против юнионистских войск. У некоторых были родственники, заключенные в тюрьму и даже казненные за измену, как только Смэтс и Бота подавили восстание. Многие из этих людей работали в Управлении южно-африканских железных дорог и портов, другие занимали ключевые посты в Департаменте почты и телеграфа. Таким образом жизненно важная информация собиралась, быстро кодировалась и передавалась германским агентам и активным повстанцам прямо по южно-африканской правительственной связи.
Лотар отбарабанил перечень данных о приходе и отходе судов из южно-африканских портов и снова извинился.
— Информацию получают на телеграфной станции в Окахандье [117], но требуется пять-семь дней, чтобы один из моих людей донес ее через пустыню.
— Понимаю, — кивнул командир. — Тем не менее информация, которую вы предоставили, будет неоценимой для того, чтобы спланировать следующий этап моих операций. — Он оторвал глаза от карты, на которую наносил данные о противнике, сообщенные Лотаром, и впервые заметил дискомфорт своего гостя. Сохраняя на лице внимательное и учтивое выражение, внутренне позлорадствовал: «Ты, великий герой, красивый, как оперная звезда, храбрый, когда ветер дует тебе в лицо, а солнце светит у тебя над головой, как бы я хотел взять тебя с собой и показать тебе, что значит настоящая храбрость и жертвенность! Что было бы с тобой, если бы ты услышал, как английские эсминцы проходят над головой, гремя, охотясь за тобой, или услышал бы щелчок детонатора, когда смертельный заряд опускается к тебе? О, я получил бы удовольствие, наблюдая твое лицо, когда взрыв ударяет в корпус, и вода струями бьет внутрь через трещины, и гаснет свет. Что было бы с тобой, когда лишь по запаху ты понял бы, что уделался от страха в темноте, и почувствовал, как твое дерьмо, горячее и жидкое, стекает по ногам?» Но вместо всего этого Кохлер улыбнулся и пробормотал: — Жаль, что я не в состоянии предложить вам еще немного шнапса…
— Нет-нет! — Лотар отмахнулся от предложения. Это существо с лицом трупа и его смердящее судно вызывали в нем отвращение и тошноту. — Вы были очень добры. Я должен отправиться на берег и присматривать за погрузкой. Этим черномазым нельзя доверять. Ленивые собаки и врожденные воры, все как один. Они понимают только кнут и понукания.
Лотар взбежал по трапу и на мостике рубки жадно втянул в легкие желанную прохладу ночного воздуха. Командир субмарины последовал за ним наверх.
— Герр де ла Рей, очень важно, чтобы мы завершили заправку и погрузку боеприпасов до рассвета: вы ведь понимаете, насколько уязвимы мы здесь, насколько беспомощны оказались бы мы, пойманные в ловушку у берега, с открытыми люками и пустыми цистернами?
— Вот если бы вы могли послать на берег часть ваших матросов помочь с погрузкой…
Командир субмарины колебался. Отправка членов экипажа на берег сделала бы лодку еще более уязвимой. Он быстро взвесил. На войне все подобно ходам игрока в кости — риск против вознаграждения, а ставки — смерть и слава.
— Я пошлю с вами на берег двадцать человек. — Он принял решение в течение нескольких секунд, и Лотар, понявший его затруднение, кивнул с вынужденным восхищением.
Им нужен был свет. Лотар сложил из прибитых к берегу обломков дерева костер, но замаскировал его со стороны моря, полагаясь еще и на то, что нависшие облака тумана скроют их от любых рыщущих английских военных кораблей. При рассеянном свете они вновь и вновь нагружали лихтеры и на веслах выводили их к субмарине. Как только «барабан» с дизельным топливом через воронку опустошался в цистерны, он тут же продырявливался, выбрасывался за борт и тонул, опускаясь в заросли водорослей. Постепенно длинное стройное судно оседало все ниже и ниже.
Было уже четыре часа утра, а топливные цистерны еще не наполнились до краев. Стоя на мостике, командир подлодки беспокоился и кипел от раздражения, каждые несколько секунд поглядывал в сторону земли, где нежеланный рассвет выделял острый, как нож, край темной гряды дюн, а потом снова вниз, на приближающийся лихтер с осторожно уложенной длинной поблескивающей торпедой.
— Быстрее! — Кохлер перегибался через перила ограждения рубки, погоняя своих людей, когда они прилаживали стропы вокруг чудовищного оружия, осторожно поднимали груз на натянувшихся канатах и переносили его на борт. Второй лихтер со своей смертоносной ношей уже стоял рядом. Пока торпеду аккуратно опускали в передний люк и подавали в пустой торпедный аппарат под палубой, первый лихтер, борясь с течением, уже шел назад к берегу.
Быстро светлело, усилия экипажа и чернокожих партизан стали отчаянными, превозмогая усталость, изо всех сил они старались завершить погрузку, прежде чем наступивший день откроет их врагу.
Лотар выехал с последней торпедой, небрежно сидя верхом на ее блестящей спине, словно на своем арабском скакуне. Командир, наблюдая за ним на рассвете, обнаружил, что еще свирепее возмущается и ненавидит его за то, что он высок, позолочен солнцем и красив. Ненавидит за небрежное высокомерие, за страусиные перья на шляпе и золотые кудри до плеч, но больше всего — за то, что сейчас Лотар ускачет в пустыню и оставит ему только одну возможность: снова спуститься в холодные и смертельно опасные воды.
— Капитан, — Лотар выбрался из лихтера и вскарабкался по трапу на мостик боевой рубки, его красивое лицо светилось от возбуждения, — один из моих людей только что прискакал в лагерь. Он добирался из Окахандьи пять дней и привез новости. Великолепные новости!
