— Спасательный жилет! — Пошарила под кроватью и, натянув неуклюжее приспособление через голову, поползла к выходу.
Снова дали свет, и Анна тяжело поднялась на ноги, опершись о переборку и массируя шишку на затылке. Сознание прояснилось, она тут же подумала о Сантен.
— Моя детка! — Пошла к двери, но корабль накренился, и Анна была отброшена к туалетному столику. В этот момент шкатулка с драгоценностями Сантен скользнула по столешнице и упала бы, но Анна ловко поймала ее и прижала к груди.
— Всем покинуть корабль! — пронзительно прокричал голос за дверями каюты. — Корабль тонет! Покинуть корабль!
Анне хватило английского, чтобы понять это. Практический склад характера вновь дал себя знать.
В шкатулке были все их деньги и документы. Анна открыла запирающийся шкаф у себя над головой и, вытащив оттуда саквояж, бросила коробочку в него. Быстро огляделась. Смахнула в саквояж серебряную рамку с фотографиями Сантен, ее матери и эскадрильи Майкла, потом рывком открыла выдвижной ящик и поверх шкатулки и фотографий запихнула в сумку теплую одежду Сантен и свою. Застегнула сумку, продолжая быстро оглядывать каюту. Кажется, взяла все ценное, что у них было. Открыла дверь и шагнула в коридор.
И тут же была подхвачена неумолимо двигавшимся потоком людей, большинство из которых все еще пытались надеть спасательные жилеты. Попробовала повернуть обратно. «Я должна найти Сантен, я должна разыскать мою детку!» Но толпа вынесла ее наружу на темную палубу и подтолкнула к одной из спасательных шлюпок.
Двое матросов схватили Анну.
— Ну давай, красавица. Осторожненько! — И хотя та уже примерилась, чтобы ударить одного из них саквояжем по голове, ее запихнули через борт в шлюпку. Она подтянулась вверх, все еще сжимая саквояж, и попыталась выкарабкаться.
— Эй, кто-нибудь, хватайте и держите эту глупую суку! — раздраженно прокричал матрос, и грубые руки схватили и усадили ее.
Уже через несколько минут спасательная шлюпка была так заполнена людьми, что Анна оказалась беспомощно зажата между телами и могла лишь бесноваться и умолять по-фламандски, по-французски и на ломаном английском.
— Вы должны выпустить меня! Я должна найти мою маленькую девочку…
Никто не обращал на нее никакого внимания, и жалобы потонули среди криков и суеты, завываний ветра и грохота волн, бившихся о стальной корпус корабля, среди тяжелых стонов, пронзительно-визгливых резких звуков и предсмертного рева самого судна.
— Мы больше не можем никого сажать! — прокричал чей-то командный голос. — Выводи за борт и опускай!
Последовало падение сквозь темноту, от которого все внутри чуть не оборвалось, и шлюпка плюхнулась на воду с такой силой, что пассажиров обдало водой. Анна оказалась на полузатопленном дне, а сверху навалилась груда тел. Она снова с трудом поднялась, а лодка металась, подпрыгивала и глухо билась о борт корабля.
— Упереться в борт! — Опять послышался тот голос, жестко-повелительный. — Эй, вы, отталкивайте ее там! Вот, правильно! Хорошо, справа по борту, весла на воду! Гребите, черт вас возьми, гребите!
С усилием, медленно отплывали от корабля, повернули нос шлюпки в открытое море, чтобы не потопило. Анна присела на дне, прижав саквояж к груди, и глядела наверх, на высокий бок судна, поднимавшийся над ними, словно утес.
В это мгновение мощный белый луч света вырвался из темноты позади них и осветил корабль. Луч медленно полз по блестящему белому корпусу, как в театре, выхватывая короткие трагические эпизоды — группы людей, словно пойманных в капкан у поручней, извивающееся тело на брошенных носилках, скользящих по палубе, матроса, застрявшего в талях шлюпки и болтающегося подобно казненному на виселице. И наконец, задержался на несколько секунд на огромных красных крестах.
— Да, хорошенько погляди, грязная скотина! — завопил один из мужчин в шлюпке рядом с Анной, и крик был тут же подхвачен.
— Гунны-душегубы…
— Мерзавцы, мясники…
Все вокруг изливали свой гнев и ярость.
Луч прожектора неумолимо двигался дальше, спускаясь до ватерлинии. Вся поверхность моря была в точках голов сотен плавающих людей. Были группы, были и одиночки, чьи бледные лица светились подобно зеркалам в мощном белом свете. А другие все прыгали и падали в воду, море, вздымаясь, то отталкивало их, то притягивало к стальному утесу корпуса, ударяя о него.
Луч прожектора опять поднялся к верхним палубам. Они наклонились под невероятным углом, нос корабля погружался под воду, а корма быстро поднималась на фоне испещренного звездами неба.
На мгновение луч остановился на крошечной группке фигур, прижавшихся к поручням судна, и Анна пронзительно завопила:
— Сантен!
Девушка находилась в середине группы, лицо было обращено к морю и смотрело на темную пропасть внизу, растрепанную копну темных волос мотал ветер.
— Сантен! — опять закричала Анна, а девушка, сделав гибкое движение, вспрыгнула на верхнюю перекладину медных поручней. Подняла тяжелые шерстяные юбки, обнажив стройные ноги, и какое-то мгновение балансировала как акробатка. Она казалась хрупкой, словно птица, когда летела с поручней в обрамлении распустившихся и надувшихся вокруг нее юбок из света в черноту.
— Сантен! — последний раз позвала Анна, чей голос был полон отчаяния, а сердце заледенело. Она попробовала подняться, чтобы лучше разглядеть падение маленького тела, но кто-то снова рывком посадил ее, а потом луч прожектора погас. Анна полуприсела в шлюпке, слушая крики тонущих.
— Матросы, поднажмите! Нам надо отойти подальше, или судно затянет нас с собой, когда уйдет под воду!
Весла у шлюпки были спущены на воду с обеих сторон, люди беспорядочно гребли, дюйм за дюймом удаляясь от умирающего лайнера.
— Идет ко дну! — истошно закричал кто-то. — О, Господи, да посмотрите же на это!
Корма огромного судна все выше и выше задиралась к ночному небу, гребцы перестали работать веслами и смотрели на корабль.
Достигнув вертикали, он завис на долгие секунды. На фоне звезд был виден силуэт его винта, а свет все еще горел в иллюминаторах.
Потом медленно заскользил вниз, при этом свет не гас и под водой. Море затягивало свою добычу все быстрее и быстрее, обшивка корпуса начала гнуться и трескаться от давления; воздух вырывался из нутра в беспорядочном пенном кипении воды, и судно исчезло. Огромные струи и фонтаны извергавшегося воздуха и белой пены поднимались из черной воды, но постепенно они успокоились, и сидевшие в шлюпке опять услышали одинокие крики находившихся в воде.
— Гребите обратно! Мы должны подобрать как можно больше людей!
Весь остаток той ночи они работали под руководством первого помощника капитана, который стоял у румпеля. Вытаскивали насквозь мокрых и дрожащих бедняг из морской воды, набивая их в переполненную лодку до тех пор, пока она опасно не закачалась. Вода стала заливаться через планширь при каждой волне так, что все время приходилось вычерпывать ее.
— В лодку больше нельзя! — прокричал офицер. — Вам, ребята, придется привязывать себя к спасательному лееру.
Находившиеся в лодке скопились вокруг перегруженного суденышка, словно тонущие крысы. Анна сидела достаточно близко к корме, чтобы услышать, как помощник капитана пробормотал: «Эти бедолаги не дотянут до утра: холод убьет их, даже если до них не доберутся акулы».
Они слышали вокруг себя в ночи другие шлюпки, плеск весел и голоса на ветру.
— Течение проходит на норд-норд-ост со скоростью четырех узлов, — снова нечаянно подслушала Анна первого помощника, — к рассвету нас разбросает до горизонта. Мы должны попытаться держаться
