– Слон был здесь, – объяснил Матату, понижая голос до шепота. – Он уже старый, быстро устает. Здесь он спал, вот, смотри, как он топтался в пыли, а когда проснулся, то обсыпал себя с ног до головы пылью. Смотри, здесь он зачерпывал ее хоботом и кидал себе на спину.
– Сколько он тут пробыл? – спросил Шон, и Матату склонил голову на плечо, размышляя.
– Он ушел отсюда вчера вечером, когда солнце было вон там. – Матату указал на запад, на десять градусов выше линии горизонта. – Но он шел уже медленнее. Ближе к болотам он чувствует себя спокойнее. Мы понемногу догоняем его.
Шон слегка преувеличил, пересказывая услышанное Рикардо и Клодии. Ему хотелось их приободрить.
– Мы уже почти догнали его, – заявил он уверенно и весело. – Если не будем мешкать, то, может, удастся с ним поравняться, прежде чем он уйдет в глубь болот.
Следы вели вниз по перешейку; по дороге слон мирно пасся, оставаясь на вершине насыпи, где лес был гуще. Прямо перед ними возвышался еще один гигантский баобаб. Его серая кора была складчатой и морщинистой, как шкура старого слона.
Теперь Шон оставил Рикардо и снова двигался за Матату. Он хотел было предупредить следопыта, чтобы тот не шел слишком быстро, но не успел произнести и слова, когда позади вдруг раздался дикий гортанный вопль. Шон кинулся назад.
Лицо Рикардо опухло и налилось кровью, горящие глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Шон подумал, что у него начался припадок, но Рикардо, охваченный неистовым возбуждением, показывал вперед дрожащей рукой.
– Вот он, – прохрипел он изменившимся голосом, – Боже правый, неужели ты не видишь его?
Шон обернулся и бросил взгляд туда, куда указывал Рикардо.
– Кого, дружище?
Глядя вперед, он не мог видеть, как Рикардо развернулся к Пумуле и сорвал с его плеча карабин, но услышал металлический лязг затвора.
– Капо, какого черта? – Он попытался было удержать Рикардо, но тот оттолкнул его. От неожиданности Шон даже потерял равновесие и чуть не упал.
Рикардо бросился вперед, остановился и вскинул винтовку.
– Капо, не делай этого! – Шон бежал к нему, но винтовка дернулась, полыхнула огнем, и сильная отдача отбросила Капо назад.
– Ты спятил? – Шон не успел вовремя удержать его, и грянул второй выстрел. Со ствола баобаба во все стороны брызнула белесая мокрая кора, содранная тяжелой пулей. По равнине прокатилось эхо.
– Капо! – Вцепившись в винтовку, Шон направил ее дулом вверх – как раз когда Рикардо спустил курок в третий раз.
Шон наконец вырвал винтовку у него из рук.
– Ради всего святого, приятель, что ты тут устраиваешь?
От грохота винтовки у всех заложило уши, и рычание разъяренного Шона прозвучало слабо и глухо.
– Тукутела, – произнес одними губами Рикардо. – Разве ты не видишь его? Зачем ты остановил меня?
Его лицо было багровым, он трясся, как от приступа малярии. Он попытался дотянуться до винтовки, но Шон отдернул ее.
– Приди в себя! – рявкнул он и бросил разряженную винтовку Джобу. – Смотри, чтобы он до нее не добрался. – И снова повернулся к Рикардо. – Ты с ума сошел? – Он схватил его за плечи. – Твои выстрелы было слышно на мили вокруг.
– Оставь меня! – Рикардо попытался вырваться. – Разве ты его не видишь?
Шон резко встряхнул его.
– Очнись, ты же стрелял в дерево. У тебя просто крыша съехала!
– Дай мне винтовку, – умолял Рикардо, и Шон снова встряхнул его и грубо развернул лицом к баобабу.
– Посмотри сюда, идиот чертов! Вот твой слон! – Он толкнул его по направлению к дереву. – Смотри хорошенько!
Подбежала Клодия и попыталась отстранить Шона.
– Оставь его в покое, ты же видишь, что он болен!
– Он совсем спятил! – Шон отпихнул ее. – Считай, что он созвал сюда всех людей ФРЕЛИМО и РЕНАМО на пятьдесят миль вокруг, а заодно распугал всех слонов…
– Оставь его! – накинулась на него Клодия, и Шон отступил, отпустив Рикардо.
– Ладно, крошка, он твой.
Клодия бросилась к отцу и обняла его.
– Все в порядке, папа, все будет хорошо!
Рикардо бессмысленно уставился на глубокие свежие раны в коре баобаба, из которых уже выступил древесный сок.
– Я думал… – Он слабо покачал головой. – Почему я это сделал? Я… я думал, что это слон.
– Да, да, папа. – Клодия обнимала его. – Не расстраивайся.
Джоб и другие охотники притихли, им было не по себе от непонятной для них выходки Рикардо. Шон брезгливо отвернулся. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы овладеть собой, затем он спросил у Матату:
– Как, по-твоему, Тукутела был достаточно близко, чтобы услышать выстрел?
– Болота рядом, звук здесь разносится, как над водой. – Матату пожал плечами. – Кто знает, может, и услышал.
Шон глянул в ту сторону, откуда они пришли. Сверху сырая равнина просматривалась до закрытого дымкой горизонта.
– Джоб, а бандиты могли нас услышать?
– Не знаю, Шон, там видно будет. Зависит от того, где они сейчас.
Шон встряхнулся, как спаниель отряхивается от воды, пытаясь избавиться от охватившей его злости.
– Нам придется сделать привал.
– Извини, что помял тебя, Капо, – мягко сказал Шон. – Ты меня чертовски напугал.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Рикардо. – Я мог бы поклясться, что это был он. Я видел его так отчетливо…
– Мы сейчас передохнем и попьем чаю. Ты, наверное, перегрелся, на таком солнце мозги превращаются в кисель.
– Ему будет лучше через пару минут, – уверенно сказала Клодия, и Шон холодно кивнул.
– Надо отвести его в тень.
Рикардо прислонился к стволу баобаба и закрыл глаза. Он был бледен и выглядел потрясенным, на его подбородке и верхней губе выступили капельки пота. Клодия опустилась на колени рядом с ним и отерла ему лицо кончиком шарфа. Когда она подняла глаза на Шона, он подозвал ее властным кивком; она встала и пошла за ним.
– Для тебя это не было сюрпризом, не так ли? – сказал он с укором, убедившись, что их никто не слышит. Она промолчала, и Шон продолжил: – Хорошая ты дочь, нечего сказать. Ты ведь знала, что он болен, как ты могла отпустить его на такую прогулку?
Губы Клодии задрожали; заглянув в ее медовые глаза, Шон увидел, что она готова расплакаться. Этого он от нее не ожидал – только не слез. От неожиданности его ярость улетучилась, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжать говорить столь же строго:
– Сейчас не время раскисать, детка. Надо как-то доставить его домой. Он болен.
– Он не пойдет назад. – Клодия говорила так тихо, что он едва расслышал ее слова. На ее густых черных ресницах блестели слезинки. Шон молча смотрел на нее. – Он не болен, Шон. Он умирает. У него рак. Врач поставил диагноз перед отъездом. Он предупредил, что может быть поражен мозг.
