его голосе тень неуверенности.
— Я не убийца, как ты думал раньше, и не шпион. Если хочешь, я скажу одну вещь, которая тебя убедит, но только на ухо.
Тизамон, не отнимая когтя, нагнулся к Ахею. Тот что-то ему прошептал. Мантид тут же отпрянул, убрал коготь в перчатку и объявил:
— Он говорит правду.
— Полученную путем мистического сеанса? — усомнился Тото. — А если Чи сидит в одном из тех вон домов? Ее, того и гляди, пытать будут, а мы возьмем и потащимся в другой город из-за того, что тебе было видение? Ты-то ведь не клюнешь на эту чушь, Стенвольд?
Жукан, однако, ответил не так, как хотелось Тото.
— В мире есть много такого, чего мы не знаем, — сказал он. — Я долго не мог примириться с этим, но скажу откровенно: у меня есть объяснение далеко не всему, что я наблюдал. Тизамон, ты действительно в это веришь?
Мантид молча кивнул.
— Таниса?
— Я поддерживаю Тото. — Девушка злобно посмотрела на Тизамона. — Надо сходить в Асту хотя бы еще один раз.
— В Коллегиуме принято голосовать, — сказал Стенвольд, — и у меня, полагаю, решающий голос. Вся эта мистика выше моего понимания, но логика подсказывает, что Аста — всего лишь промежуточный пункт. Видных пленников, вероятно, действительно должны были переправить в ближайший город, то есть в недоброй памяти Минну. Слушай, Тизамон… — Жукан прикусил губу.
— Говори, — поощрил тот.
— Мне трудно придерживаться того, чего я не понимаю…
— Ты всегда таким был.
— Но такое судьбоносное решение я принимаю впервые. Что сказал тебе ном? Что тебя убедило в его правдивости?
— Вряд ли это тебе поможет.
— Все равно, скажи мне. Пожалуйста.
Тизамон пожал плечами:
— Те, кто сообщил ему про Минну, сказали еще, что не тронули нас из-за моего знака. — Он потрогал свой символ Бойцового Богомола: меч в золотом круге. — Я заслужил это, Стенвольд. Огнем и кровью.
Стенвольд, оторвав от него ошалелый взгляд, посмотрел на других. Тото все еще смотрел с вызовом, но Таниса, судя по всему, передумала.
— Решено — едем в Минну. — У Стенвольда вырвался тяжкий вздох: не думал он, что ему снова доведется побывать в этом городе.
На поле, где они сели, развевались черные с золотом флаги. Их неуклюжий геликоптер скрипел и трясся, несмотря на ремонт, которым Ааген занимался всю прошлую ночь.
Двое из трех пленников моргали и щурились после темного трюма. Чи заслоняла рукой глаза Сальмы, зная, что у него они гораздо чувствительнее, чем у нее, но Горе смотрела прямо на солнце, вбирая в себя его свет. Вчера она бледнела и чахла, а теперь начала сиять. Солдаты-осоиды отступили на шаг от нее, и весь аэродром уставился на такое диво.
По приказу Тальрика пленных погнали куда-то — Сальму и Чи грубо, Горе несколько бережнее. Она в самом деле прекрасна, невольно признала Чи, глядя, как переливаются краски на ее коже.
От города Чи получила лишь мимолетное впечатление. Узкие улицы, потом какая-то лестница, ведущая вниз; мужчины и женщины с голубовато-серым оттенком кожи, не совсем жуканы и не совсем муравины — еще одна новая раса. Очень много осоидов: одни в боевой броне, другие в штатском, но тоже скорее всего солдаты, если верить рассказу Тальрика. Мушиды летали с донесениями или стояли на вышках с луком и стрелами за спиной.
Чи заметила также высоких стройных людей, похожих на раба-музыканта из колонны Брутана. Босые, в желтых рубашках и черных брюках, они выглядели как имитация своих имперских хозяев и носили оружие — колья и кинжалы-двузубцы. Чи решила, что это нечто вроде городской стражи.
Ясное дело, осоиды полагают ниже своего достоинства исполнять полицейские функции. Этих стражников они, наверное, приобрели после очередного завоевания.
Очень скоро на пленников упала тень здания, торчащего среди скромных, с плоскими крышами домиков Минны, как безобразный нарост: не иначе, его воздвигли осоиды. Широкие ступени вели к колоссальной парадной двери, в которую свободно мог въехать грузовой автомобиль. По бокам от нее стояли две статуи, не подходящие ни к городу, ни к зданию, ни друг к другу. Одну, абстрактную, создал некий безумный гений, у которого камень струился меж пальцев, как вода. Другая изображала воина в диковинных доспехах. Сальма, увидев ее, оступился и чуть не упал; из этого Чи заключила, что скульптура трофейная и привезена с его родины.
Они прошли через вестибюль, пронизанный, как копьями, солнечными лучами — выставленные здесь предметы отличались скорее роскошью, чем художественной ценностью, — и спустились вниз, в подземелье. Ааген увел куда-то Горе, успевшую напоследок оглянуться на Сальму. Тальрик, взяв Чи за подбородок, запрокинул ей голову.
— Сейчас у меня дела, но я вернусь, и мы закончим наш разговор. Приготовьтесь.
Готовиться предстояло в камере, дверь которой захлопнулась за Чи миг спустя.
Тальрику, по ту сторону двери, тоже было о чем поразмыслить. Итак, Минна, работающая в числе других городов на будущую войну с Нижними Землями, справляется с этой задачей недостаточно хорошо. Неужели это действительно происходит вследствие морального разложения Ультера? Так полагает Рекеф — значит, и Тальрик должен так думать.
По дороге к губернаторскому дворцу он внимательно наблюдал за толпой и только благодаря этому заметил те Берро, следившего, в свою очередь, за ним. Мушидов полным-полно всюду, потому Рекеф и берет их на службу. Рекеф не доверял как Ультеру, так и Тальрику; капитан-майор предчувствовал, что скоро окажется перед выбором, о котором ему не хотелось даже и думать.
Тальрик, что многие сочли бы странным для агента-разведчика, смотрел на жизнь просто. Это означало, что он всегда сознавал, кому служит; именно поэтому он так легко согласился на работу в зарубежном отделе. Всегда твердо знал, что правда на стороне Империи, а мятежные, неорганизованные жители прочих стран должны подчиниться ей. Простые истины, если в них веришь по-настоящему, помогают избежать многих трудностей… но трудности, как он теперь убедился, рано или поздно все равно возникают.
Им с Ультером есть что вспомнить. Тальрик тогда был пятнадцатилетним юнцом, самым молодым среди унтеров. Десять человек, которыми он командовал, поставили вблизи от ворот, и он проявил себя хорошо.
Штурмом командовал полковник — Тальрик теперь уже позабыл его имя, да это и не важно: он все равно погиб. Не в бою с миннскими жуканами, а от рук наемного убийцы, которому, по слухам, заплатило Сообщество. Уличными боями командовал уже майор Ультер. Миннцы не были муравинами и не владели телепатической связью, зато на улицы вышли все до единого, даже дети. Расправлялись с ними обычным методом: сначала разрушай что попало, а потом приставь нож к горлу одного или нескольких вожаков. Ультер, по мнению Тальрика, проделал это блестяще: Минну взяли вдвое быстрее, чем было намечено, и понесли вдвое меньше потерь.
А юный Тальрик занимался уличным патрулированием, подавлял сопротивление и вылавливал лидеров. После взятия города его, на зависть ровесникам, произвели в лейтенанты, Ультер приблизил молодого офицера к себе, и Тальрик на деле постиг порядок и устройство Империи.
Ультер, как он всегда полагал, и предложил его кандидатуру Рекефу… какая ирония. Пока еще, конечно, можно надеяться, что слухи не подтвердятся и Ультер окажется верным столпом Империи, но много ли шансов на столь благополучный исход?
Тальрика проняло холодом. Допустим, он доложит Рекефу, что Ультер за эти семнадцать лет не
