бы признался сам себе, что уже способен управлять силами. Вместо этого он, как в детстве, бежит звать на помощь своего наставника.
Итак, у Гвидиона есть два варианта: либо кто-то хотел отомстить Бренну, либо разозлить Белина. А скорее всего то и другое одновременно. Подобрали удачное время, когда Гвидиона в замке не было, никто не мог проверить, принимал ли Бренн сдерживающее Зверя зелье. Король и братья находились под воздействием морока. Бренн, возможно, тоже, он не помнит ничего. Белин помнит то, чего не было. Оставалось выяснить, что помнит принцесса.
Гвидион поднялся в свою комнату, где его уже ждали Морейн и Бренн, отмывший с себя свою и чужую кровь. Жрец уселся в огромное кресло, откуда за миг до его входа выпорхнула принцесса.
– Давай, Морана, расскажи, что ты помнишь, – устало сказал Гвидион.
– Начни с самого начала, с чего это ты вздумала посетить мою комнату? – вмешался Бренн.
Морейн раздраженно посмотрела на него и ответила:
– Неужели ты думаешь, что я еще когда-нибудь по своей воле захочу ее посетить?
– Тебя там не было? – спросил Гвидион.
– Конечно, нет!
– Значит, это действительно был морок, инсценировка, разыгранная для Белина, – сказал Гвидион. – Тот, кто это сделал, хотел, чтобы Белин убил Бренна, пока меня нет.
– Белый Союз? – Морейн прежде даже мысль такая не могла прийти в голову, но кто, кроме ее незадачливых похитителей, так отчаянно хочет избавиться от Бренна.
Гвидион пожал плечами.
– Это вполне в их стиле. Они противники жестокости и насилия, – задумчиво произнес он. – Любой другой, чтобы достигнуть своей цели, не остановился бы перед убийством и не стал бы рисковать тем, что морок может рассеяться.
Морейн не поняла, о чьем убийстве идет речь. Она устала, Бренн отправил ее спать, пообещав вскоре прийти. Когда она ушла, Бренн зло сказал брату:
– Если бы ты был в замке, то ничего не случилось бы.
– Ну, наконец-то, ты нашел виновного, Бренн, – рассердился Гвидион. – Я трачу всю свою жизнь на то, чтобы вытащить тебя из той дыры, в которую ты себя загнал, спасибо за благодарность.
– Почему это я себя загнал? – возмутился Бренн.
– Если бы ты не поддался своим чувствам, Бренн, если бы нам не пришлось усыплять Зверя, никто бы не осмелился устраивать в твоем замке подобный маскарад.
Бренн устало откинулся на лежанке жреца, закрыл глаза. Казалось, он пробыл в темнице не несколько часов, а долгие месяцы. Никогда прежде он не чувствовал своей слабости и бессилия перед грядущими событиями. Не открывая глаз, он произнес срывающимся голосом:
– Гвидион, помоги мне.
Друид не ответил. Молчал и Бренн, не в силах повторить свою просьбу, произнесенную впервые в жизни. Наконец Гвидион сказал:
– Я – Хранитель, ты же знаешь. Я только страж и не могу прервать свою стражу.
Бренн открыл глаза и, встретив холодный взгляд Гвидиона, спросил:
– Неужели это все, брат? Неужели я загнан в ловушку, и ты сам захлопнешь ее? Сейчас или завтра? Или ты подаришь мне еще несколько дней? Или лет? Мне безразличен срок, как и Ему, – Бренн сел на кровати, сжал кулаки, посмотрел исподлобья на брата. – Ты благороден и отважен, мой великий брат! Как я гордился твоей любовью, твоей дружбой, как предан тебе я был, мой каменный страж! Но на Великом Пути ты остался один, я свернул с него. Что ты будешь делать теперь? Пойдешь дальше, как прежде, неприступный и гордый, к своей великой цели, даже не оглянувшись на того, кто столько лет делил с тобой этот путь?
Маг молчал. Бренн поднялся и направился к двери. Гвидион окликнул его:
– Смотри, Бренн!
Гвидион вытянул перед собой сжатую в кулак руку, раскрыл ладонь, на которой лежало пятнистое птичье яйцо. Маг сжал пальцы, дунул на кулак и вновь раскрыл его. На ладони сидел взъерошенный птенец. Бренн улыбнулся:
– Как ты это делаешь?
– Помнишь, когда мы были мальчиками, я часто развлекал тебя такими фокусами. Я один мог развеселить тебя, я один знал, какая судьба тебя ждет, я один слышал в твоем смехе хохот каменного короля.
Птенец взлетел с ладони жреца и с громким чириканьем начал носиться под потолком пещеры. Бренн сел напротив брата и спросил:
– Значит, мы все еще вместе, вдвоем?
– Втроем, ты хочешь сказать, – усмехнулся жрец, – ты, я, Морана и… – Гвидион внезапно осекся, будто вспомнив о чем-то.
– И… кто? – переспросил Бренн.
Но Гвидион сделал предостерегающий жест, заставив брата замолчать. Жрец встал и открыл сундук, начал доставать из него какие-то свитки, разворачивать их и бросать на пол, бормоча себе под нос:
– Втроем? Нет, тройственный союз слишком неустойчив. Четыре стороны света, четыре стихии, четыре вершины креста, четыре грани меча! – Маг обернулся и, виновато посмотрев на брата, прошептал: – Неужели настало время?
Впервые Бренн видел брата таким взволнованным. Наконец Гвидион выудил со дна сундука тонкий кусок кожи, перевязанный шнурком, развернул его и сказал:
– Ты счастливчик, мой брат, счастливчик. Разве мог предположить Балор, что его Зверя будут любить столько человек, а? Того, кто должен вызывать в людях лишь ненависть и злобу, умудрились полюбить глупая женщина и один очень мудрый маг, – Гвидион рассмеялся.
Бренн опустился рядом с ним на ковровый пол, принялся рассматривать изображение меча и непонятные надписи на куске старой кожи.
– Что же тебя здесь так развеселило? – спросил он.
– Развеселило? – Гвидион удивленно вскинул брови. – Боюсь, здесь нет ничего веселого. В этом свитке описан очень старый обряд. Еще до того, когда на остров пришли фоморы и Туата де Дананн, здесь поклонялись древнему богу. Богу могущественному и грозному, чье имя давно забыто. Но сохранилось его святилище на Священном острове, жрецы следят за ним. Священный остров не разрушает свою историю. Мы можем вступить в это святилище и попросить древнего бога провести обряд посвящения, обряд, который проводился в глубокой древности, но давно забыт. Боюсь, что нет никого, кто бы помнил еще о нем, кроме меня, потому что нет на этом острове никого старше меня.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Бренн.
– Важно не то, что я имею в виду, а то, что ты поймешь из моих слов. А я боюсь, – наставительно произнес жрец, – что ты услышишь в моих словах только то, что хочешь услышать, и пропустишь все мои предостережения.
– Не обращайся со мной, как с мальчишкой, – скорчил гримасу Бренн, – оставь свои поучения для Инира.
– Да, Инир куда разумнее тебя, – усмехнулся Гвидион и продолжил: – Это обряд посвящения человеческих душ. Если ты пройдешь его, то твоя душа будет принадлежать только тому, кому была посвящена. Кто бы ни властвовал сейчас над твоей душой, он будет вынужден уступить ее новому хозяину. – Гвидион перевел дыхание, сосредоточенно изучая мысли брата. Это было трудно совмещать с разговором. – Прости, Бренн, никто не пытался избавиться от Зверя таким образом, я не знаю, получится ли это. Но мне известно, что тот, кто решит преступить порог древнего святилища, должен быть сильным духом, слабый не пройдет этого испытания.
– Я готов рискнуть, – сказал Бренн.
– Кроме тебя и Мораны, еще два человека должны будут участвовать в обряде, ими ты тоже готов рискнуть?
Гвидион неотрывно смотрел на брата, наблюдая, как меняются выражения его бледного лица.
– Если понадобится, я принесу в жертву весь мир, – ответил Бренн.
Гвидион недовольно поморщился:
