между собой эти странные люди. Теперь, когда все закончилось, он может помочь своему учителю и его коронованному брату, и этой бледной, как мел, женщине. Раненого короля унесли слуги. Гвидион, с трудом поднявшись, опираясь на тщедушного Инира, потащился в свои покои. Туда же Придери принес почти бесчувственную Морейн.
Бренн слышал, как стонет Зверь, пытаясь вырваться из омута магического сна. Вены на лбу вздрагивали и напухали, принимая лиловый оттенок, потом опадали, боль сжималась в груди в маленький комок и пульсировала. Сейчас, сейчас, еще немного, и новая порция магического зелья подействует, загонит чужой разум внутрь, усыпит его. Гвидион с тревогой смотрел на брата, корчащегося на его постели. Прежде магический отвар помогал моментально, а сейчас Бренн выпил уже двойную порцию, а Зверь все еще сопротивлялся.
– Скоро я не смогу противостоять Ему, – растерянно сказал Гвидион брату, когда Зверь был окончательно усыплен.
– Почему? – удивился Бренн.
– Мидир придал ему новые силы, спровоцировав его на бой с Белином.
– Зачем же он это сделал? – удивился Бренн. – Разве он сам не хочет лишить Зверя его силы?
– Он хотел воспользоваться временем, пока Белин еще сильнее Зверя, – пояснил жрец. – И, конечно, сделает это еще раз.
– Но ты же победил Туатов, у нас есть их заложник. – Бренн сел на постели и поморщился от боли. Казалось, внутри все выжгли раскаленным железом. – Они не осмелятся повторить нападение.
– Нет, – покачал головой Гвидион, – они вернутся. Заложник не остановит Белого Мага, вступившего в битву с Древним Врагом, второй раз я могу не справиться с ним.
– Разве ты не сильнее всех на свете, Гвидион? – Бренн улыбнулся, пересилив боль.
– Не льсти мне, – Гвидион остался по-прежнему серьезен, – я обладаю магией фоморов, но не забывай, что еще много веков назад их победили Туаты. С тех пор фоморы существовали в Нижнем Мире и не развивались, а Дивный Народ продолжал совершенствовать свои знания и способности. Нет, пока я не могу противостоять им. С тех пор, как я этим занимаюсь, я значительно продвинулся в их изучении, но все еще не в силах преодолеть магию Дивного Народа.
– Что же делать? – спросила побледневшая Морейн.
– Срочно покинуть крепость. Немедленно! – ответил Гвидион. – Пока я нахожусь возле вас, вы в относительной безопасности. Но я не смогу все время держать на контроле Белина, усыплять Зверя и противостоять магии Туатов.
– Бежать? – возмутился Бренн.
Впрочем, после сегодняшних событий бегство больше не казалось ему таким уж позорным. Он не испугался ни Белина, ни Мидира, но впервые ему пришлось сражаться со Зверем, а это было то же самое, что бороться с самим собой. В таком бою не бывает победителя. Бежать Бренн хотел теперь от своей второй сущности.
– После всего, что произошло, я не вижу иного выхода, кроме обряда, – сказал Гвидион и вопросительно посмотрел на Морейн. Бренн, конечно, рассказал ей об обряде, но она не успела еще выразить свое отношение к нему.
– Что представляет собой этот обряд? – спросила Морейн.
– Мне доводилось только читать об этом, но я не знаю никого, кто прошел бы через этот обряд. О нем давно никто не помнит. Из старинного свитка я узнал, что должно быть какое-то испытание, инициация смерти и дальнейшее возрождение уже в новом качестве. Что за испытание, там не указано. Я думаю, вы попадете в такую ситуацию, которой больше всего боитесь. Скорей всего, вам придется сражаться в своем втором обличье.
Морейн вовсе не прельщала необходимость проходить какие-либо испытания, но такой брак король не сможет расторгнуть, а их оборотным сущностям, пытающимся уничтожить друг друга, придется смириться. И главное, Зверь будет вынужден покинуть этот мир, будучи не в силах противостоять жрецу Древнего Бога, когда тот посвятит душу Бренна иному предназначению, чем планировал Король фоморов.
– Пройти испытание могут лишь сильные духом, чья вера непоколебима, а любовь беспредельна. Всем ли требованиям ты соответствуешь, Морана? – с сомнением спросил Гвидион. – А главное, хочешь ли ты этого? Будь искренней сама с собой, иначе ты погубишь и себя, и Бренна.
– Как бы ты поступил на моем месте, Гвидион? – Принцесса посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
– Нет ничего страшнее вечности, Морана, – ответил Гвидион, с раздражением почувствовав, что не может проникнуть в мысли принцессы. – Во всем этом меня страшит не смерть, а вечность.
– Значит, ты не знаешь, что такое беспредельная любовь, – улыбнулась Морейн.
– Или рассудок еще не окончательно покинул меня, – сурово возразил Гвидион.
– Если бы я не видела однажды в твоей комнате женщину, – лукаво произнесла Морейн, – я бы подумала, что ты напрочь лишен чувств.
– Просто у меня, дорогая Морана, чувства мирно сосуществуют с разумом, а не заменяют его, – с улыбкой ответил Гвидион.
Бренн вмешался, решив вернуть беседу в серьезное русло:
– Гвидион, ты думаешь, нам это удастся?
– Все зависит от тебя, – ответил Гвидион. – Если ты избавишься от Него, то нам всем останется только принять это как должное.
– Как же они могли допустить такую лазейку? – удивился Бренн.
Друид задумался, вспомнив вдруг, как тряслись руки у его отца, когда тот рассказывал сыну о сделке с Королем фоморов, оправдывая свои действия безудержной страстью к матери Белина. Как было тяжело Гвидиону, не знавшему материнской ласки, слышать о любви отца к другой женщине. Никогда Гвидион не позволял себе проникать в мысли Дунваллона и не знал, что на самом деле чувствовал отец, какие тайные надежды возлагал на своего всемогущего сына. Друид посмотрел в серые глаза Бренна, такие же точно, как были у Дунваллона. Как похожи отец и сын, один разбудил Древнего Врага, другой решил от него избавиться, и оба готовы ради собственных страстей ставить под угрозу существование всего мира, играть судьбами людей.
– Подожди говорить о лазейке, возможно, ее и нет вовсе. Я ведь не обещал тебе победу. Мы можем все погибнуть, все, кроме тебя. А ты еще можешь вернуться на Великий Путь и пройти по нему. Хотя, кто знает, не ошиблись ли фоморы, выбрав детей Дунваллона. У каждого из нас нашлись заботы поважнее мирового владычества, – усмехнулся Гвидион. – Может, им нужно было обратить свое внимание на континент, а не на Медовый Остров. Возможно, Альбион больше не может служить интересам Темной Империи. А может быть, они вообще опоздали со своим выходом в наш мир. Или боги все же на нашей стороне. Так ведь бывает, что боги помогают людям. Может быть, боги хотят дать людям возможность жить своей собственной жизнью, и поэтому убирают из нашего мира силы, способные влиять на нас?
– Ну, желания богов ты знаешь лучше, чем мы, – растерянно ответил Бренн.
– Морана, почему ты молчишь? – спросил Гвидион. – Что ты решила?
Морейн запустила свои пальцы в белые волосы Бренна.
– Не это ли я видела в очаге Веды? – сказала она. – Мне кажется, что вся жизнь вела меня к этому, Гвидион. Разве теперь я могу отступить? Даже то, что я вернулась из Антиллы за несколько дней до вашего нападения на Эринир, было неслучайно. Все это произошло только ради нашей встречи с Бренном.
– Приятная была встреча? – глумливо поинтересовался друид.
– Гвидион, прекрати! – рассердился Бренн.
– Ты должна понимать, Морана, – не обращая внимание на возмущение брата, продолжал Гвидион, – что если ты окажешься недостаточно сильной, то все будет напрасно.
– Зачем ты отговариваешь ее? – возмущенно спросил Бренн. – Этим ты пытаешься погубить меня.
– Мне нет нужды губить тебя, – спокойно ответил Гвидион, – с этим вполне может справиться Морана.
– Оставь ее, Гвидион, – Бренн начал сердиться, – ты уже обо всем нас предупредил.
– Бренн, ты же понимаешь, что если она не выдержит, то погубит и тебя, и тех двоих, что будут с вами. Мы или вместе погибнем, или вместе выживем.
