– И в конечном итоге мы, я думаю, договоримся, чтобы конфиденциальным оно и осталось.
– Что вы хотите мне сообщить?
– Мистер Стайвесант ознакомил нас с основными правилами, – сказал Ричер. – Сейчас я начну их нарушать. Секретная служба перехватила пять писем с адресованными вам угрозами. Первое пришло по почте восемнадцать дней назад. На всех стоит вместо подписи отпечаток большого пальца. Мы нашли в Калифорнии старика, которому он принадлежит. Палец был отрезан и использовался на манер резинового штемпеля.
Армстронг молчал.
– Второе письмо обнаружилось прямо в кабинете Стайвесанта. Со временем выяснилось, что его доставил туда ведающий системой наблюдения технический сотрудник по имени Нендик. Чтобы заставить Нендика сделать это, у него похитили жену. Он до того боялся, что неизбежный допрос может стать для нее опасным, что впал в кому.
Армстронг по-прежнему молчал.
– В службе работает исследователь по имени Суэйн, сделавший важное умозаключение. Он понял, что и самому Нендику отведена роль сообщения, то есть их оказалось уже не пять, а шесть. Потом мы добавили к ним человека с отрезанным пальцем – получилось семь. Плюс еще двое, убитые во вторник, это восьмое и девятое сообщения. Два ничем не связанных человека по фамилии Армстронг, их убили в виде демонстрации того, что сделают с вами.
– О нет, – произнес Армстронг.
– Итак, девять посланий, – продолжал Ричер. – Цель всех – помучить вас, да только вам никто о них не сказал. В конечном итоге я задумался, а может быть, счет у нас все еще не полный? Я думаю, посланий было самое малое десять.
– И каково же десятое? – спросил Армстронг.
– Что-то, проскользнувшее непосредственно к вам. Думаю, оно пришло в самом начале, еще до того, как Секретная служба насторожилась. Думаю, вы знаете, кто все это делает и почему.
– Это очень серьезное обвинение, – сказал Армстронг. Ричер наклонился к нему.
– Дело-то вот в чем: если я стою в том дворе, раздавая куски индейки, и вдруг кто-то открывает стрельбу, а кто-то еще заливает меня кровью, лежа на мне, я задаюсь вопросом: кто они, черт побери, такие? Какого дьявола им нужно? Самые что ни на есть основные вопросы. Но вы их не задали. Единственное возможное объяснение: вы уже знали ответы.
Армстронг промолчал.
– И потому я думаю, что вы чувствуете себя немного виноватым, – сказал Ричер. – Думаю, поэтому вы и согласились выступить по телевидению с заявлением, поэтому согласились сами явиться на заупокойную службу.
– Я политик. У каждого из нас сотни врагов.
– Это не политика. Это дело личное, – отозвался Ричер. – Ваш политический враг – это какой-нибудь фермер в Северной Дакоте, обедневший на десять центов в неделю из-за того, что вы изменили размеры субсидий.
Армстронг хранил молчание.
– Я не дурак, – сказал Ричер. – Я мужчина, на глазах у которого умерла любимая женщина.
– Да ведь и я тоже не дурак, – произнес Армстронг.
– Я так и думал. Что-то возвращается к вам из прошлого, вы полагаете, что можете просто отмахнуться от него и надеяться на лучшее? – Ричер немного помолчал. – Я думаю, вы были подвержены вспышкам ярости. Так же, как ваш отец. Думаю, что задолго до того, как вы научились контролировать их, вы причиняли людям страдания – некоторые забыли об этом, некоторые – нет. Думаю, что кто-то подавлял в себе злобу, пока в один прекрасный день не включил телевизор и не увидел, впервые за тридцать лет, ваше лицо.
– В какой мере обо всем этом осведомлено ФБР? – поинтересовался Армстронг.
– Ни в какой. Мы их обогнали.
– И каковы же ваши намерения?
– Я собираюсь помочь вам, – ответил Ричер. – Не потому, что вы этого заслуживаете. Это будет совершенно случайным побочным продуктом моего желания поквитаться за Нендика и его жену, за старика по имени Андретти, за двух людей по фамилии Армстронг, за Кросетти и в особенности за Фрелих, бывшую подругой моего брата.
– Все это останется между нами? – спросил Армстронг.
– Должно остаться. Мне же будет лучше.
– Похоже, вы задумали применить крутые меры. Ричер кивнул:
– И после мы все будем жить счастливо.
Повисло долгое молчание. Ричер наблюдал за тем, как Армстронг-политик понемногу обращается в обычного человека.
– Во многом вы ошибаетесь, – наконец сказал тот. – Но не во всем.
Армстронг наклонился, выдвинул ящик письменного стола. Достал из него пухлый конверт и бросил его на стол.
– Полагаю, это и есть первое послание, – сказал он. – Письмо пришло в день выборов. Секретную службу оно, должно быть, несколько озадачило, однако она его пропустила.
Адрес был отпечатан на уже знакомой наклейке. Отправлено откуда-то из Юты 28 октября. Ричер
