– Это он умеет... Вернее, умел. Черт! Неужели пройдет пара дней, а может, и часов, и обо мне тоже станут говорить в прошедшем времени?
– Зависит от вас, – сказал Юрий.
– Да, увы... Что ж, рассказывать об этом проекте не хочется, но, видимо, все-таки придется. Хвастаться тут не чем, и я очень надеюсь на вашу скромность.
Он пытливо посмотрел на Юрия, но тот спокойно выдержал его взгляд и ничего не ответил.
– Хорошо, – сказал Медведев, – я вам почему-то верю, хотя доверчивость не числится в списке моих пороков. Ну так вот, студия Далласа, как вы уже, наверное, догадались, была очень удобным местом для отмывания денег. Мне это никогда особенно, не нравилось, но Кастет... Ну, вы же понимаете, у него легальных доходов – кот наплакал. Словом, им как-то удалось уговорить Шполянского, и машинка закрутилась. Придумали и отработали до мелочей оригинальную схему, да такую, что комар носа не подточит! Поверьте на слово, это я вам как специалист говорю. Знаете, ведь практически все банки в той или иной степени этим грешат, платить налоги наш народ не любит, а уж объяснять, откуда деньги взялись, не любит и подавно...
– Ближе к делу, если можно, – попросил Юрий. – Простите, но я чертовски устал.
– Я тоже... Так вот, однажды один из друзей и покровителей Кастета предложил прокрутить по нашей схеме крупную сумму денег. Очень крупную! Я не хотел связываться, я говорил этим жадным дуракам, что большие деньги – это очень, очень большая ответственность... Но где там! Трое всегда перекричат одного, тем более что Шпала, как-никак, был президентом правления.
– Деньги дал Кекс? – уточнил Юрий.
– Ого, – с вялым удивлением произнес Медведев, – а вам палец в рот не клади... Слушайте, а это важно?
– Для вас – да, а для меня – не очень, – сказал Юрий.
– Ну хорошо. Да, деньги дал Кекс. Очень большие деньги, понимаете? Восемь с половиной миллионов.
Юрий присвистнул. «Бедный очкарик», – подумал он.
– Даллас лично разработал под эти деньги долгосрочный проект, – продолжал Медведев. – Название он при думал глупое – группа «Мегатонна», но в наше время, как я погляжу, именно глупость служит залогом настоящего успеха. Ему удалось очень быстро подобрать исполнителей, договориться с композитором, аранжировщиком, достать где-то более или менее приемлемый текст... Словом, вскоре он уже демонстрировал нам первые пробные записи. Он даже видеоклип снять ухитрился... Ничего особенного, конечно, но смотрелось достаточно ярко, так что при надлежащей рекламе шансы на успех были, и шансы очень большие. А потом Даллас погиб, и почти сразу же убили Шполянского, а ведь это они вели проект – Даллас по своей части, Шпала – по своей... Между тем Кекс начал интересоваться судьбой своих денег, а что мы могли ему ответить? Представляете ситуацию? С одной стороны этот кровавый отморозок со своей местью, а с другой – Кекс, тоже отморозок, только еще более кровавый и страшный. Я стал лихорадочно искать деньги, а Кастет, как вы уже поняли, отправился на студию, чтобы узнать, на какой стадии находится работа над проектом. Он позвонил мне оттуда и сказал, что денег нет, их украли Даллас и Шпала. Еще он сказал, что никакой группы «Мегатонна» в природе не существует и что он намерен немедленно покинуть Москву... Да, еще он посоветовал мне проверить секретные счета, на которых хранились деньги. Я, говорит, уверен, что там ни цента... И вы знаете, он оказался прав.
– И что вы намерены в связи с этим предпринять? – спросил Юрий, озирая дикий кавардак в кабинете.
– И вы еще спрашиваете? Бежать я намерен! Срочно, не теряя ни минуты! Собственно, именно это я и хотел вам сказать: что более не нуждаюсь в ваших услугах. Сколько я вам должен?
– Нисколько, – сказал Юрий. – Мне ведь ничем не удалось вам помочь. Знаете, мне бы хотелось, чтобы вы немного помогли мне. Точнее, не мне, а Веригину – ну, этому моему соседу, который сидит по подозрению в убийстве Артюхова и Шполянского. Вам это ничего не стоит, достаточно просто записать свои показания по поводу «Даллас Рекордз» и прочего, а я сам передам их куда следует. Как только для ментов станет очевидно, что смерть Кудиева напрямую связана с двумя предыдущими убийствами, им придется отпустить невиновного.
– Простите, – твердо сказал Медведев, – но этого я для вас сделать не могу. Я не намерен задерживаться здесь ни на минуту, у меня просто нет времени на сочинение каких-то там показаний. К тому же без печати нотариуса они не будут иметь законной силы, так что это пустые хлопоты. А к нотариусу я не поеду – нет времени, извините, самолет улетает через два часа. Вообще, я советовал бы вам перестать суетиться. Ну, не полные же идиоты сидят на Петровке! Я уже не говорю про суд, здесь у нас все-таки Москва, а не какой-нибудь захудалый райцентр, люди в судах работают грамотные, вдумчивые... Позолотите судье ладошку, и он камня на камне не оставит от этого смехотворного обвинения. Дать вам денег на взятку судье?
– Спасибо, обойдусь, – медленно сказал Юрий. – Деньги вам самому пригодятся. Вас ведь, как я понимаю, до нитки обобрали...
– Что-то мне ваш тон не нравится, – сказал Медведев. – Банкир, обобранный до нитки, как правило, все равно намного богаче рядового обывателя, иначе он не банкир, а сундук с клопами. Только вас, мне кажется, совсем не это волнует.
– Вам интересно, что меня волнует? – Юрий посмотрел на Медведева поверх стакана с виски. Этот человек вызывал у него раздражение и одновременно какую-то неосознанную симпатию – может быть, потому, что был самым приличным человеком среди тех придурков, которые когда-то посадили своего друга, а может быть, сказывалось его рыцарское отношение к жене, которую он, похоже, действительно любил и готов был защищать до последней капли крови, невзирая даже на собственные подозрения. В этом поведении, которое с точки зрения логики и здравого смысла вряд ли можно было назвать разумным, было что-то очень близкое Юрию Филатову, что-то, что будило в его душе смутный отклик. Ну а то, что Медведеву плевать на судьбу Веригина... Что ж, в огромной Москве проживает около двенадцати миллионов человек, которым тоже на это наплевать, и такое отношение к чужим неприятностям не делает их негодяями, отнюдь. В конце концов, своя рубашка действительно ближе к телу, и рисковать шкурой, чтобы спасти незнакомого алкаша, станет, наверное, один из тысячи, если не из миллиона... – Меня волнует, – продолжал Юрий, отставляя стакан, к содержимому которого так и не притронулся, – ваше упорное нежелание мне помогать. Вы с таким ожесточением плюете в колодец, из которого по идее должны бы пить, что у меня возникают кое-какие сомнения.
– Мне кажется, например, что пребывание Веригина в следственном изоляторе в качестве главного подозреваемого вас вполне устраивает. Сдается мне, что вы не прочь перевести на него стрелки, чтобы спасти свою супругу, а может быть, и не ее одну. А может, и впрямь не ее? За то время, что она отсутствует, ей ничего не стоило сменить паспорт, а то и просто укатить в страну, которая не выдает преступников. С такими деньгами везде будет неплохо... То есть наше медлительное правосудие ей уже ничем не угрожает. Однако вы продолжаете упираться, тем самым заставляя меня думать про вас черт знает что...
– А, чтоб вам провалиться! – в сердцах сказал Медведев и хватил еще порцию виски. – Угораздило же меня с вами связаться! Ну что вы за человек? Что вы ко мне прицепились? Подозревает он меня! Черт, мне это даже в голову не приходило, а теперь, когда вы сказали... Не понимаю, что мне мешает просто спустить вас с лестницы и заняться своими делами?
– Боитесь, – предположил Юрий.
Ответом ему был неприличный жест.
– Вот вам – боюсь! Просто ваш идиотизм, наверное, вызывает во мне невольное уважение. Ведь вы же действуете бескорыстно и, судя по тому, что мне удалось о вас узнать, действовали так всегда... Я про такое только в детстве читал в книжках, где описывались подвиги пионеров-героев...
– Не надо про пионеров-героев, – сказал Юрий. – Первым делом вспоминается почему-то Павлик Морозов, и сразу начинает казаться, что вы хотели меня оскорбить... Вообще, для человека, который торопится, вы слишком много треплетесь.
– Я не треплюсь, – сказал Медведев, – я думаю... Значит, подозреваете меня, да?
– Не вас одного, – поправил Юрий.
