– Это дерьмо с крылышками, должно быть, прилетело прямым рейсом из Мюнхена. Вот черт!
– Он нас не остановит, – сказала Ирина.
– Еще как, – возразил Стас. – Одно слово – и самое лучшее, если нас посадят обратно в самолет.
Аркадий заверил:
– Я не дам ему вернуть вас назад.
– А что ты сделаешь? – спросил Стас.
– Дайте мне с ним поговорить. А сейчас просто становитесь в очередь.
Стас колебался.
– Если нам удастся пройти, нас ждет машина, которая должна отвезти нас в Белый дом.
– Там и встретимся, – сказал Аркадий.
– Обещаешь? – спросила Ирина.
В новой обстановке Ирина говорила по-русски несколько иначе, мягче, растягивая слова.
– Я там буду.
Аркадий направился к Майклу, наблюдавшему за его приближением с видом человека, в пользу которого действует земное притяжение. Полковник был, видимо, выделен для более важных объектов: он лишь мельком взглянул на Аркадия.
Майкл воскликнул:
– Ренко! Рад вернуться домой? Боюсь, что Стас и Ирина не могут здесь остаться. У меня для них билеты на мюнхенский рейс.
– Вы действительно хотите отправить их? – спросил Аркадий.
– Они не подчиняются приказам. Станция их поила, кормила, давала им пристанище, и мы имеем право рассчитывать хотя бы на какую-то благодарность с их стороны. Я всего лишь хочу довести до сведения полковника, что «Радио „Свобода“ снимает с себя всякую ответственность за них. Им не поручалось освещать эти события.
– Они хотят присутствовать здесь.
– Тогда пусть действуют на свой страх и риск.
– Вы собираетесь освещать события?
– Я не репортер, но общался с ними. Могу помочь.
– Москву знаете?
– Бывал здесь раньше.
– Где Красная площадь? – спросил Аркадий.
– Все знают, где Красная площадь.
Аркадий сказал:
– Сейчас вы удивитесь. Всего две недели назад один человек получил здесь, в Москве, факс, в котором его спрашивали, где Красная площадь.
Майкл пожал плечами.
Впереди Стаса и Ирины, громыхая, продвигались вперед нагруженные аппаратурой и ручной кладью фоторепортеры. Стас вложил в свой и Иринин паспорта купюры в пятьдесят марок.
Аркадий продолжал:
– Факс поступил из Мюнхена. По существу, из «Радио „Свобода“.
– У нас несколько аппаратов факсимильной связи, – возразил Майкл.
– Сообщение пришло с аппарата Людмилы. Его послали дельцу черного рынка, который, как оказалось, погиб, так что прочел его я. Оно было на русском языке.
– Думаю, так и должно было быть – ведь факс между двумя русскими.
– Это-то и сбило меня с толку, – сказал Аркадий. – Я думал, что это между двумя русскими и шла речь о Красной площади.
Майкл, кажется, отыскал что-то и стал жевать. Темные очки по-прежнему глядели безмятежно, но челюсти были заняты работой.
Аркадий продолжал:
– Но, когда меньше всего этого ожидаешь, русские бывают очень точны в выражениях. Например, по факсу спрашивали: «Где Красная площадь?» На английском слово «Square» может означать место или геометрическую фигуру, на русском: – геометрическую фигуру, квадрат, например. На английском говорят: «Малевич написал „Red Square“. На русском: „…написал «Красный квадрат“. Я не понимал сообщение, пока не увидел само полотно.
– К чему вы клоните?
– Если в выражении «Где Красная площадь?» слово «площадь» понимать как «место», то оно имеет вполне понятный смысл. Если же под словом «площадь» подразумевать «квадрат», картину «Красный квадрат», то смысл становится ясен только посвященному. То есть задающий этот вопрос спрашивает, где картина Малевича, когда она поступит для продажи. Людмила не могла перепутать слова, ни один русский
