Родионов, взглянув на камеру, пробормотал:
– А мы-то перекрывали вокзалы, известные адреса, улицы.
– Москва большая, – сказал в оправдание прокурора Аркадий.
– Телеграммы посылали? – спросил Аркадия Альбов.
– Это мы узнаем, – твердо сказал Родионов.
– Через денек-другой, – согласился Аркадий.
– Он нам еще угрожает, – вышел из себя Родионов.
Альбов сказал:
– Смотря чем. В этом весь вопрос. Если ему что-нибудь известно о Пенягине, сыщике или Розене, он по закону обязан сообщить своему начальнику, то есть тебе, или ведущему дело следователю, то есть Минину. Иначе его сочтут сумасшедшим. Сегодня на улицах полно сумасшедших, так что никто его не станет слушать. Кроме того, он обязан выполнять приказы. Если ты пошлешь его в Баку, он туда и должен ехать. Может стоять под своей камерой хоть весь день. Выхода у него нет. Прожектора здесь не светят: захватите его сегодня ночью, а завтра он проснется уже в Баку. Ренко, скажу вам по собственному опыту: если нет ничего взамен, придется все время быть в бегах. А ведь у вас ничего нет, правда?
– Правда, – согласился Аркадий. – Но у меня другие планы.
– Какие еще планы?
– Я собирался продолжать расследование дела Розена.
Родионов посмотрел на дорогу.
– Теперь этим занимается Минин.
– Я ему не помешаю, – сказал Аркадий.
– Как это не помешаете? – спросил Альбов.
– Я буду в Мюнхене.
– В Мюнхене? – удивленно поднял голову Альбов, словно услышал пение незнакомой птицы. – А что же вы будете искать в Мюнхене?
– Бориса Бенца, – ответил Аркадий. Он не упомянул имя женщины, потому что не был уверен, так ли ее зовут на самом деле.
Родионов застыл на месте, словно сбился с шага.
Альбов посмотрел под ноги, огляделся вокруг, и наконец на его лице появилась удивленная и вместе с тем восхищенная улыбка.
– Ну, знаешь, это у него в крови, – сказал он Родионову. – Когда немцы быстро продвигались к воротам Ленинграда и Москвы, когда Сталин терял миллионы солдат, а Красная Армия в беспорядке отступала, один командир-танкист не отступил ни на шаг. Немцы думали, что поймали генерала Ренко в ловушку. Но они так и не поняли, что ему просто нравилось быть у них в тылу, и чем больше было крови и паники, тем больше его это устраивало. Сын – копия отца. Он в ловушке? Нет, он то тут, то там. Одному Богу известно, где он появится в другой раз.
– Завтра в семь сорок пять утра есть прямой рейс на Мюнхен, – сказал Аркадий.
– Вы в самом деле верите, что прокуратура выпустит вас из страны? – спросил Альбов.
– Абсолютно уверен, – ответил Аркадий. И у него действительно появилась такая уверенность, как только он увидел реакцию Родионова на имя Бориса Бенца – непроизвольное выражение злобы и страха, словно у загнанного в угол борова. До этого момента имя ничего не значило, но в одно мгновение Аркадий оценил, как сказал бы Руди, высокую рыночную стоимость Бориса Бенца.
– Если бы министерство и пожелало, от нас это не зависит, – сказал Родионов. – Заграничные расследования входят в компетенцию госбезопасности.
– На днях на Петровке вы говорили, что мы вступили в Интерпол и непосредственно сотрудничаем с иностранными коллегами. Со мной будет только сумка с личными вещами. Никакой проверки не потребуется.
– Лично я мог бы ехать хоть завтра, – сказал Родионов. – Но для вас ведь нужен заграничный паспорт и указание министерства. На это уйдут недели.
– В Центральном Комитете есть двенадцать комнат. Все, чем там занимаются, так это на месте делают паспорта и визы. Люфтганза, рейс 84, – сказал Аркадий. – Не забудьте, немцы народ пунктуальный.
– Есть выход, – вступил в разговор Альбов. – Можно лететь не в качестве следователя, должностного лица прокуратуры, а как частное лицо. Если министерство сможет сделать паспорт, да к тому же у вас есть американские доллары или немецкие марки, тогда вы просто покупаете билет и летите. Кстати, в Мюнхене только что открылось наше консульство. Можно связаться с ним и получить там командировочные. Вопрос только в том, где вы достанете валюту на билеты.
– И ответ?.. – спросил Аркадий.
– Я мог бы дать взаймы. В Мюнхене можно рассчитаться.
– Деньги должен дать прокурор, – сказал Аркадий.
– Тогда надо сделать, как он говорит, – согласился Альбов.
– Почему?
– Потому что это более деликатное расследование, чем мы думали раньше, – объяснил Альбов. – Иностранные инвесторы, особенно немцы, очень чувствительны к грязным скандалам среди новых советских
