ярко-голубой с зеленоватым оттенком, под цвет глаз. Волосы были стянуты на затылке в «конский хвост». На письменном столе громоздились книги по юриспруденции. Она успела заполнить записями около восьми страниц в желтом блокноте юриста.
– Джеймс Барр пришел в себя, – сообщила она.
– Он может говорить?
– Только с врачами. К нему никого не подпускают.
– А что полицейские?
– Ждут. Но мне их нужно опередить. Нельзя допустить, чтобы он разговаривал с копами в отсутствие адвоката.
– Что он говорит врачам?
– Что не знает, почему очутился в больнице. Что ничего не помнит о пятнице. Врачи говорят, этого следовало ожидать.
– Что для вас из этого вытекает?
– Две большие проблемы. Во-первых, он может симулировать амнезию. Поэтому придется получить экспертное заключение. Если же он не симулирует, то мы в тумане. Раз сейчас он в здравом уме и до этого был таким же, но у него выпала из памяти неделя, он не сможет участвовать в собственной защите. Он получил травму по вине штата – в тюрьме штата. После этого у них не выйдет его судить.
– Что надумает ваш отец?
– Будет стоять не на жизнь, а насмерть. Чтобы дело рухнуло из-за потери обвиняемым памяти – такое не позволит себе допустить ни один обвинитель даже в виде возможности. В противном случае все в предвариловке захотят быть избитыми. – Хелен посмотрела Ричеру в глаза. – После вашего вчерашнего звонка я решила, что утром вы войдете сюда и с порога заявите о его невиновности.
– Он не так виновен, как я считал поначалу.
– То есть?
– Поедем, я вам покажу.
Они спустились в служебный подземный гараж. Там были большие фургоны с оборудованием Эн-би- си, легковые автомобили, пикапы и фургончики различных марок. Стоял новенький синий «мустанг» с открывающимся верхом и карточкой Эн-би-си за ветровым стеклом. Вероятно, машина Энн Янни, подумал Ричер.
У Хелен Родин был подержанный темно-зеленый седан «сатурн».
– Куда едем? – спросила она.
– На юг.
Он откинул спинку сиденья, примяв наваленные позади вещи.
– Что вам известно? – спросила она.
– Известно не мне, а Джеймсу Барру. Про меня.
Она выехала из гаража и повернула на юг. Час пик еще не кончился, машины шли плотным потоком.
– Дело, которое, с его точки зрения, было невозможно раскрыть. Я же сделал это буквально у него на глазах. Он считает меня гением сыска.
– Поэтому и захотел, чтобы вас вызвали?
Ричер кивнул:
– Вчера вечером я попробовал оправдать его мнение.
Они пересекли реку по длинной железной эстакаде.
– Теперь поверните на запад, – сказал Ричер.
Она сделала правый поворот и выехала на двухполосную сельскую дорогу.
– В этом деле есть кое-что, чего не заметил Эмерсон. Барр хотел, чтобы это понял другой человек.
– Почему Барр тогда не выложил факты?
– Потому что не мог. И потому что никто бы ему не поверил.
Они приближались к развязке «клеверный лист».
– Выезжаем на шоссе – и на север.
Автомобильчик одолел пандус и влился в поток машин, идущих на север. Впереди, справа по ходу, был центр города. Шоссе плавно поднялось на эстакаду.
– Готовьтесь свернуть на ответвление в обход библиотеки, – предупредил Ричер.
Сделав правый поворот, Хелен Родин вырулила на ответвление. Ричер глянул в заднее окно – ни одной машины. Впереди, метрах в ста восьмидесяти, ответвление начинало заворачивать, огибая здание библиотеки и башню черного стекла. Дорожная служба оставила на закруглении всего одну полосу, но чуть пошире обычной – на тот случай, если водитель слегка ошибется в расчетах.
– Теперь едем медленно-медленно, – сказал Ричер.
Машина замедлила ход. Впереди слева участок покрытия в форме полумесяца был заштрихован белыми полосками. Рядом справа тоже белел штриховкой длинный узкий треугольник.
– Остановимся, – сказал Ричер, – прямо тут, на правой обочине. Будто у нас лопнула шина.
Хелен нажала на тормоза, выкатила на заштрихованную нейтральную полосу и остановилась.
– Подайте на метр назад, – попросил Ричер.
Она подала. Ричер опустил стекло. Они прождали добрую минуту, пока мимо не проехала первая машина.
– Не густо, – заметил Ричер.
– Здесь всегда так, – сказала Хелен.
Эстакада шоссе покоилась на высоких опорах метрах в двенадцати над землей. Парапет был чуть ниже метра. За ним, впереди и справа, находился верхний этаж библиотеки, до него, казалось, можно было дотянуться рукой. Ричер указал большим пальцем и откинулся, чтобы Хелен смогла выглянуть в окно на его стороне. Сразу справа площадь лежала перед ними как на ладони и открывался отличный вид на узкий проход между концом декоративного бассейна и отгораживающей площадь стеной. За проходом был вход в офис ОТС.
– Джеймс Барр был снайпером, – заметил Ричер. – Он набивал на этом руку пять с лишним лет.
– Не понимаю.
– Тренированный снайпер стрелял бы отсюда, здесь выгодная позиция – цели движутся прямо на стрелка. Гуськом, одна за другой, по узкому проходу. Он выбирает точку прицеливания и больше ее не меняет. Сбоку стрелять много труднее.
– Но он ведь стрелял не отсюда.
– В этом все дело. Должен был, но не стал.
– Ну и?
– У него был мини-вэн. Ему следовало бы остановиться, где сейчас стоим мы. Перебраться на заднее сиденье, раздвинуть задние дверцы и вести огонь из машины. Хелен, в его мини-вэне тонированные стекла. Из редких проезжающих мимо машин ничего бы не было видно. Отстрелял бы свои шесть патронов, гильзы выбросило бы в салон, а он бы перебрался назад в кресло водителя и уехал восвояси. Через пять минут он был бы километров за десять отсюда.
– Здесь дальше от площади, пуля летит дольше.
– Примерно шестьдесят пять метров. Барр не промахнулся бы и с трехсот пятидесяти.
Хелен Родин ничего не сказала.
– К тому же он рассчитывал, что будет солнечно. Вы сами сказали, что обычно погода такая. В пять вечера солнце стояло б на западе, у него за спиной. Он бы не стрелял против света. Любой снайпер выбрал бы такую позицию.
– Но его не было. Почему?
– Давайте вернемся в ваш офис. Вам предстоит разработать подробный план действий.
Хелен Родин села за письменный стол. Ричер подошел к окну и посмотрел на площадь. Поискал взглядом мужчину в просторном костюме. Не увидел.
– Барр просто выбрал, откуда стрелять, только и всего, – заметила Хелен. – Не самый удачный выбор
