Пластиковая морда цвета жженого сахара стала таять и потекла, как это бывает в кино при спецэффектах. Но в кино это показалось бы увлекательным, а здесь было реальностью, и такой ужасной, что Дженни замерла на месте.
Краски текли и меняли цвет, становясь сначала оливковыми, а потом ужасного серовато- кладбищенского оттенка со стальными разводами. Глаза провалились, и на их месте остались впадины. Пасть, казалось, огрызалась, обнажив длинные клыки, готовые захлопнуться, как капкан, на запястье Одри.
Все произошло столь стремительно, что даже Ди не успела пошевелиться. Одри тяжело задышала, затем завопила, подавшись вперед.
Ее руку засосало по локоть.
– Одри! – закричал Майкл.
Он в два шага подскочил к ней. Ди следом за ним с киркой.
«Ничего хорошего, – мелькнуло в голове Дженни. – Это даже не плоть, как та тварь, что вцепилась в Ди. Это камень, или металл, или еще что-то подобное».
– Не бей по нему, Ди, это не поможет! Мы должны вытянуть ее.
Существо – это был уже не лев, а какой-то отвратительный кибернетический зверь – стало теперь цвета древнего каменного истукана, покрытого мхом.
Одри вновь закричала, задыхаясь, и ее тело задергалось. Нейлоновая куртка задралась до плеча, она собиралась в складки, как гармошка, по мере того как ее руку затягивало все глубже.
– Он оторвет мне руку!
Дженни с трудом дышала, Майкл дергал Одри.
– Нет, не тяни. Не тяни – больно!
«Нужен вазелин, – подумала Дженни, – или мыло, что-нибудь скользкое. Но у нас ничего нет».
– Ди, – сказала она, – попробуй киркой раздвинуть ему зубы. Майкл, будь готов и, когда это получится, тяни.
Одри кричала, Майкл тоже. Смутно, находясь в состоянии шока, Дженни заметила, что каменный зверь продолжал меняться, становясь все более уродливым. Ди засунула конец тяжелой кирки между серыми, покрытыми мхом клыками и надавила на ручку. Дженни тоже схватилась за нее, чтобы помочь.
– Тяжело!
Ди повисла на рукоятке кирки, и Дженни молилась, чтобы та не сломалась.
Она почувствовала, как что-то сдвинулось, – верхняя челюсть приподнялась, совсем чуть-чуть, как машина на домкрате.
– Тяни, Майкл!
Майкл потянул. Рука Одри освободилась.
Она закричала, но уже иначе – этот визг буквально пронзил душу Дженни.
Они упали на спину, когда кирка полетела вниз. Инстинктивно они попытались отползти от «циркового вагончика», по-прежнему держась друг за друга.
И лишь тогда Дженни посмотрела на руку Одри.
На ней отчетливо виднелись следы зубов. Как будто острые камни поцарапали кожу и оставили отметины. Длинные, свежие, глубокие царапины начинали кровоточить.
– Одри, о боже, ты в порядке? – Майкл тяжело дышал.
Булькающим, урчащий голос произнес:
– Уверен, что завтра у меня заболит животик.
Дженни оглянулась. Киберзверь перестал меняться, его черты застыли в оскале.
Ди подняла сжатый кулак, вены проступили на ее тонкой руке.
– Я не думаю, что он может сдвинуться в нашу сторону, – произнесла она странно спокойным голосом.
Дженни взглянула на нее, но Ди отвернулась, и Дженни увидела лишь ее коротко стриженный затылок.
– У кого-нибудь есть аспирин? – спросила Дженни. – Я свой потеряла.
Майкл, раздевшись, пытался перевязать руку Одри своей майкой. Он засунул руку в карман.
– У меня есть, вот.
Левая рука Одри дрожала, когда она глотала таблетки, запивая их водой, молча предложенной Ди.
– Ты в порядке? – неуверенно спросила Дженни.
Одри глотнула еще воды. Ее ресницы казались особенно темными на фоне бледных щек. Она откинулась назад, прислонилась к Майклу. Бледная, как фарфор, и такая же хрупкая, она все же кивнула.
– В самом деле? Ты можешь двигаться?
На хлопчатобумажной ткани проступили розовые пятна, но Дженни волновали не порезы. Она боялась, что у Одри вывихнуто плечо.
