в наших мозгах, мы будем думать соответственно о чем-нибудь легком. Ну, — добавила она, — не будь таким букой.
— Что?
— Понимаешь, ты очень хороший парень, Стив. Веселый, находчивый и милый. У тебя было много женщин, ты решителен и мужествен. И… может быть, тебя это ошарашит — какая женщина предпочтет красоту мужчины всем остальным достоинствам? А у тебя…
— Ну, — пробормотал я. — Полегче, пока ты…
Она вновь сжала мою руку.
— Стив, — проговорила она серьезно, — я не люблю тебя. Женщина не может любить человека, который не в силах ответить на ее любовь. Ты же меня не любишь. И ничего не поделаешь. Может, при других обстоятельствах ты бы положил немало сил на это древнее чувство. Но я хочу отметить, что не все потеряно. А теперь давай забудем предрассудки и начнем грезить, как парочка влюбленных, для которых и время, и место, и другие люди потеряли всякий смысл.
Я никак не мог заставить себя думать о сестре Фарроу не как о сестре. Имя Глория не хотело срываться с языка. Я постарался подавить это чувство и посмотрел на нее с выражением потерявшего голову юнца. По-моему, это напоминало потуги актера провинциального театра, и то неудачные. Фарроу расхохоталась, но стоило мне бросить на нее мимолетный взгляд, как я попал под влияние ее чар, и она превратилась в Глорию. К тому же у меня мелькнула мысль: если Фарроу стала безразлична Торндайку, а меня продинамила Катарина, то мы стали вроде сродни.
— Только не в пример древним факелам, — хмыкнула она, — мы слишком быстро воспылали.
Она взяла меня под руку и сжала ладонь. Мы двинулись вокруг поля в блаженной эйфории, будто парочка неразлучных приятелей. Ей, конечно, досталось с лихвой — изранена, уничтожена, отшита Торндайком. Во внезапном порыве мне захотелось ее поцеловать.
— Пойдем, Стив! — сказала она. — Это только для особо любопытных. Я же мекстром, ты знаешь.
Так что пытаться я не стал. Только крепче сжал ее руку и понял, что это лучше, чем выбивать искры из кремня кусочком фланели.
Мы прошли под ручку к зданиям, завернули как бы невзначай к двум машинам, кивнули друг другу, будто два влюбленных в коротком «прощай», расселись по машинам и дали ходу. Глория была впереди.
Мы покатили вниз по дороге. Фарроу в первой машине, я — в ста футах позади. Мы с ревом обогнули холм, и я окинул восприятием лежащую впереди местность. В поле зрения попали главные ворота. Мы мчались к их широкому стальному порталу, словно парочка сумасшедших.
Без долгих размышлений Фарроу протаранила их. Они рассыпались на мелкие кусочки. Стекол как не бывало, шины лопнули, а в воздух полетели кусочки металла и пластика. Ее машину занесло, я забыл о дороге и перевел восприятие на ее автомобиль.
Фарроу выкручивала баранку, как заправский гонщик. Ее руки рвали руль со всей силой мекстромовой мощи, и руль прогибался под ее хваткой. Ее подкинуло, развернуло и помчало дальше с порванной шиной, с нижней перекладиной ворот, повисшей на бампере. Все же она умудрилась выровнять машину, вильнув к обочине.
Из караульной будки выскочил одетый в форму человек с ружьем. Но времени поднять его у него не хватило. Фарроу примерилась и направила автомобиль прямехонько ему в живот. Переехав охранника, она врезалась в караульную будку. Конструкция разлетелась, как спичечный коробок. Раздался грохот, короткая вспышка пламени, и из рухнувшей задней стены здания вылетела машина мисс Фарроу. Она появилась из мешанины камней и балок, перевернулась раз, другой в бешеном, стремительном вращении и рухнула вниз бесформенной грудой железа, застыв там окончательно, в то время как воздух еще бороздили последние осколки. Наконец наступила полная тишина.
И тут впервые в жизни я ощутил мощный удар посторонней чужой мысли. Это был мысленный контакт с другим разумом.
«Стив! — прокричало в моем мозгу. — Давай! Жми! Твоя очередь! Путь к свободе!»
Я поставил ногу на педаль и дал газу.
21
Моя машина рванулась по шоссе к автостраде. Я промчался через ворота, миновал сбитого охранника, разрушенную будку и искореженную машину Фарроу.
Но этот гамбит не стал для сестрицы Фарроу последним. Как только я поравнялся с машиной, она выкарабкалась из-под обломков и что было мочи пустилась через площадь. А как эта девочка бегала!
Несмотря на мою скорость, она догнала меня и, не успел я затормозить, запустила руку в одно из открытых окон.
Моя машина вильнула в сторону, но я удержал баранку, и Фарроу выдохнула:
— Давай, Стив! Жми!
Фарроу втиснулась внутрь и грохнулась на сиденье позади меня.
— А теперь единственное, — сказала она, — что остается — не болтать попусту. А гнать во всю катушку.
— Куда?
Она едва слышно хмыкнула.
— Не все ли равно? Как можно дальше отсюда!
Я кивнул в знак согласия. Фарроу поудобнее устроилась, открыла ящичек для перчаток и достала аптечку первой помощи. Только теперь я заметил, что она не слишком помята даже для мекстрома. Меня не удивило, что она выбралась из этой переделки, так как уже свыкся с мыслью о несокрушимости мекстромов. Меня даже немного удивил причиненный ей ущерб. Я так привык к прочности их шкуры, что порезы, ссадины и синяки привели меня в замешательство. Нормального человека такая авария, само собой, превратила бы в кровавое месиво. И все же я надеялся, что мекстром выйдет из нее без единой царапины.
С другой стороны, повреждения выглядели незначительными. Кровь сочилась только из глубокой длинной раны на бедре, из пореза на правой руке и из маленьких ссадин на лице, шее и плечах.
Пока я мчался как угорелый от Медицинского Центра, сестра Фарроу увлеченно орудовала лейкопластырем, салфетками и бинтами, накладывая на раны вместо швов аккуратные маленькие скобки. Потом она зажгла две сигареты и предложила одну мне.
— Теперь все в порядке, — сообщила она кратко. — Можно не мчаться так рьяно.
Я выжал из машины ровно сто и почувствовал, как спадает напряжение последних часов.
— Насколько помнится, здесь неподалеку убежище людей хайвэя.
Она покачала головой:
— Нет, Стив. Думаю, к ним не стоит.
Поскольку я мог положиться в дороге на свое экстрасенсорное восприятие, то обернулся к ней. Она чуть улыбалась, но за улыбкой была видна твердая самоуверенность.
— Нет, — сказала она. — Мы не станем к ним обращаться. Если мы поедем туда, Фелпс и его команда перевернут небо и землю, чтобы разгромить их, поскольку ты им нужен. Ты забываешь, что Медицинский Центр стремится выглядеть законной и добропорядочной организацией, а эти скрываются в подполье. Фелпс может вежливо вывести их на чистую воду.
— Ладно, тогда куда мы поедем? — спросил я.
— На запад, — сказала она. — В Нью-Мексико. Ко мне домой.
Это меня испугало. Образ Фарроу как-то не вязался с каким-то постоянным домом. Как сиделка и как представительница Медицинского Центра, она не ассоциировалась с постоянным местом жительства. Но, как у большинства из нас, у Фарроу были где-то отец, мать, а возможно, и несколько братьев и сестер. У меня они давно умерли, а имущество пошло с молотка.
Поэтому мы поехали через южный Иллинойс по мосту Сент-Луис в Миссури и дальше на запад. На ночь мы останавливались в маленьких мотелях и спали поочередно. Кто-нибудь обязательство бодрствовал,
