— А жаль, что вы им не заразились, — огрызнулся я.
— Ваш юмор не лучше вашего сарказма.
— Возможно, — отозвался я. — Видно, поэтому вы меня и прихватили. Все же…
— Вы чересчур наивны, мистер Корнелл. Неужели вы думаете, что так нам необходимы? Ваша решимость сражаться против нас весьма похвальна и, может быть, с кем-то другим и сработала бы. Но мне посчастливилось узнать, что вы очень любите жизнь и что в решающий миг вы отступите.
— Узнали достаточно.
— Да, не без этого. А теперь мы отправимся в ваши апартаменты.
— Ведите! — сказал я глухо.
С демонстративной вежливостью он указал на дверь и последовал за мной. Мы сели в громадный лимузин с шофером, и он угостил меня сигаретой. Машина заурчала и двинулась с места.
— Вы будете для нас просто неоценимы, — сообщил он развязным тоном. — Я говорю так только потому, что вы значительно важнее для нас как добровольный союзник, нежели как вынужденный.
— Не сомневаюсь, — ответил я глухо.
— Я предлагаю вам отбросить свои предвзятые представления и заняться практической логикой, — предложил дипломированный специалист Фелпс. — Оцените свою позицию с точки зрения других условных ценностей. Заметьте, что сказанное или сделанное вами нисколько не повлияет на то, что мы станем использовать вас в наших целях. Я уверен, вы не питаете на этот счет никаких иллюзий.
Я пожал плечами. Фелпс мог бы и не говорить о подобных вещах.
— И поскольку вас будут использовать независимо от вашего желания, вы, скорее всего, проявите благоразумие. Короче говоря, мы надеемся на сотрудничество с обоюдной выгодой.
— То есть вы хотите меня нанять?
Фелпс снисходительно улыбнулся:
— Не совсем так, мистер Корнелл. Термин «нанять» подразумевает выполнение определенного задания за условленное вознаграждение. Нет, по моим замыслам, место, которое вы получите в этой организации, определить практически невозможно. Послушайте, молодой человек, ваше желание сотрудничать было бы, на мой взгляд, куда более ценно. Присоединяйтесь к нам, и вы сможете рассчитывать на дружбу самых доверенных и влиятельных членов организации, вы займете достойное место в нашей будущей элите, войдете в высший исполнительный орган и будете пользоваться всеми его привилегиями.
Он запнулся и взглянул на меня со странным выражением.
— Мистер Корнелл, вы заставляете меня признаться, что наша организация занимается куда более грандиозным делом, чем просто благотворительность.
Я взглянул на него с иронией, которая слишком часто посещала меня в последнее время.
— По вашим словам выходит, будто ваше благотворительное и культурное общество не имеет ничего общего с такими грязными вещами, как деньги. Лучше не морочьте мне голову и называйте все своими именами. Вы хотите, чтобы я помогал добровольно, выполнял работу, претворял вашу программу. А взамен мне позволят разъезжать в кадиллаке из чистого золота, упиваться дорогим шампанским и подбирать обстановку кабинета по своему вкусу. Не так ли?
Дипломированный специалист Фелпс великодушно улыбнулся.
— Мистер Корнелл, я знаю, что для того, чтобы изменить свое мнение, вам потребуется какое-то время. Более того, было бы весьма подозрительно, если бы вы тут же перешли на нашу сторону. Однако теперь я обрисовал ваше положение, и у вас будет время подумать. Решайте, но имейте в виду: будете ли вы с нами сотрудничать или откажетесь — в любом случае мы воспользуемся вашим даром. Я и так слишком много сказал.
Лимузин остановился около четырехэтажного кирпичного строения, которое мало отличалось по своей архитектуре от остальных в Медицинском Центре. Разница была только в том, что оно находилось в мертвой зоне.
Дипломированный специалист Фелпс перехватил мой недоуменный взгляд и учтиво сказал:
— Мы возродили традиции содержания нежданных гостей. Так мы остаемся спокойны за образ их мыслей, к тому же строительство зданий в мертвой зоне удерживает их от заговора. Я надеюсь, ваша здешняя резиденция будет временной, мистер Корнелл.
Я мрачно кивнул.
В последних словах проскользнуло: «А иначе…»
Фелпс заполнил журнал на посту дежурного в вестибюле. Затем мы поднялись на третий этаж в скоростном лифте, и Фелпс проводил меня по коридору, вдоль которого располагались двери общих камер. В каждой двери на уровне глаз находился глазок.
— Сюда, — вкрадчиво сказал он.
Я повиновался и оказался в одной из комнат.
24
Когда Фелпс вышел, я тщательно осмотрел свои хоромы. Комната была четырнадцать на восемнадцать, но мне отводилось в ней только четырнадцать на десять. Остальные восемь футов были отгорожены внушительными металлическими прутьями и такими же мощными поперечными балками. Там находилась раздвижная дверь, как в банковском подвале. Она закрывалась на тяжелые засовы и открывалась с помощью автоматики. В барьере имелась плоская горизонтальная щель — достаточно широкая, чтобы просунуть поднос, и достаточно высокая, чтобы передать чайную чашку.
Я попробовал прутья руками, но даже с помощью новых мускулов не в силах был сжать их больше, чем на несколько тысячных дюйма.
Стены казались стальными. Все, чего я добился, — это исполосовал их ногтями. Пол был тоже стальной. Потолок — слишком высокий, чтобы попробовать на нем свои силы, но похоже, что и он был стальной. Окно оказалось зарешеченным изнутри, и так хитро, что снаружи нельзя было догадаться, что это каталажка.
Обстановка бункера была скудна и с минимумом удобств. Умывальник, туалет. Койка из металлических прутьев приварена прямо к полу. Постель на широких эластичных ремнях, пересекавшихся в ногах и в изголовье кровати. Поролоновый матрац, простыни и одеяло завершали убранство постели.
Это была клетка, сконструированная мекстромами, чтобы содержать мекстромов, или одними юмористами, чтобы содержать других.
Неметаллические вещи в комнате были, естественно, огнеупорными. За что бы я ни брался, все оказывалось бесполезным с точки зрения использования как орудия, рычага или инструмента. Я оказался связанным по рукам и ногам.
Покончив с исследованиями, я сел на койку и закурил. Я осмотрел камеру в поисках жучка и обнаружил линзы телекамеры над дверью за барьером. За линзами виднелась решетка динамика и маленькое отверстие для микрофона.
Я раздраженно запустил сигарету в глазок телекамеры. В тот же миг тоненький голосок произнес:
— Мистер Корнелл, это запрещается. Вы обязаны соблюдать нормы личной гигиены. А поскольку вы не сможете сами поднять окурок, эту неприятную работу придется выполнять нашему персоналу. Если подобное нарушение повторится, вы будете лишены удовольствия курить.
— Пошли к черту! — рявкнул я.
Ответа не последовало. Даже наглого щелчка. Молчание было хуже любого ответа. Этим они подчеркивали свое превосходство.
Очевидно, я задремал. Когда проснулся, увидел поднос с пищей. Я поел. Потом задремал снова, и пока спал, поднос убрали. Проснувшись утром, я увидел здорового парня, который принес поднос с завтраком. Я попробовал втянуть его в беседу, но он не проявил никакого интереса, сделав вид, что не замечает меня. Позже он забрал поднос так же молча, как и принес. Я провел четыре часа, скучая в
