обратились бы в бегство, если бы до смерти не напугались моего грозного вида; папаша и мамаша Маклин, которые быстро, но без паники оказались на месте.
Возникла пауза.
Наконец мистер Маклин, прокашлявшись, сказал:
— Могу я получить объяснения, мистер Корнелл?
— Я — крыса, которую загнали в угол, — сказал я веско. — И поэтому боюсь. Я хочу унести отсюда ноги. И думаю, что если мне помешают, я начну паниковать и причиню кому-нибудь вред. Понятно?
— Само собой, — спокойно сказал мистер Маклин.
— Вы дадите ему уйти? — просипел старший сынок.
— Фред, нервный человек, да еще с револьвером, очень опасен. Особенно если у него нет даже элементарных навыков профессионального взломщика.
Я не мог не восхититься спокойной самоуверенностью старого джентльмена.
— Молодой человек, — обратился он ко мне. — Вы делаете ошибку.
— Вряд ли, — отрезал я. — Я очень долго шел по следу чего-то определенно таинственного и теперь, раз я кое-что обнаружил, не позволю этому делу идти своим чередом. — Я покачал пистолетом, и они все, казалось, смирились, за исключением мистера Маклина.
— Пожалуйста, опустите оружие, мистер Корнелл. Не добавляйте к своим преступлениям еще убийство, — проговорил он.
— Тогда не заставляйте меня прибегать к этому. Уйдите с дороги и дайте мне спокойно удалиться.
Он улыбнулся.
— Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что вы не станете нажимать на курок, пока вас не подтолкнут к этому, — объяснил он спокойно, и он был настолько прав, что привел меня в бешенство. — К тому же вы уже истратили четыре пули в пустой комнате, — добавил он. — Вы уже не хотите прибегать к оружию, мистер Корнелл.
Что ж, я не стану пользоваться оружием. Теперь я вспомнил, что невозможно выпустить пулю без мысли о нажатом курке.
И, говоря мне о моем нежелании стрелять, он имел в виду, что если я собирался устроить хорошую бойню, то в моем барабане оставалось всего две пули, а даже одних близнецов было бы более чем достаточно, чтобы разорвать меня на части, когда револьвер будет пуст.
— По-моему, вы слишком самонадеянны, мистер Корнелл, — сказал он с чарующей улыбкой.
— Ну, вы, вежливая свора…
— Прошу, — оборвал он резко, — моя жена и дочь не привыкли к подобным оскорблениям, хотя, возможно, сын и близнецы знают достаточно оскорбительных выражений. Спокойнее, мистер Корнелл, давайте будем предельно вежливы. Одно неверное движение — и вы выстрелите, а это означает крах для всех нас. Одно ваше неверное движение, слово — и кто-то из нас выйдет из себя, а это будет фатально. Давайте успокоимся и все обсудим.
— Что обсудим? — отозвался я.
— Условия мира. Или, скажем, перемирия.
— Согласен.
Он взглянул на семью. Я последовал за его взглядом. Мисс Маклин прислонилась к стене с чрезвычайно заинтересованным видом. Ее старший брат Фред стоял начеку, готовый в любой момент броситься вперед, но не вполне сгруппировавшийся для прыжка. У миссис Маклин на лице застыла обезоруживающая улыбка, которой она по неизвестной причине одарила меня. Близнецы стояли рядом, на их лицах было написано замешательство, и я прикинул, были ли они эсперы или телепаты. Двойняшки бывают либо теми, либо другими, вне зависимости — однояйцевые они или нет. Собственно, меня беспокоила их сила. Казалось, они смотрели на меня, словно я был бедной заблудшей овечкой, которая забрела к ним на огонек после того, как долго вращалась в дурной компании. Они напомнили мне Харрисонов, которые говорили и выглядели так же приветливо и дружелюбно, когда я искал там Катарину.
Катарина — вот кого я действительно хотел бы увидеть.
И тут до меня дошло, что второе, чего я желаю, так это обладать мекстромовой плотью, стать суперменом.
— Думаете, — сказала мисс Маклин, — что это невозможно?
— Невозможно? То, чего достигли вы, и то, чего не суждено иметь мне?
— Мекстромова болезнь, — спокойно ответила мисс Маклин.
— Прекрасно, — взорвался я, — и где же мне подцепить ее?
— Вы подцепите ее так или иначе или не подцепите совсем, — сказала она.
— Тогда слушайте, — начал было я, но мистер Маклин остановил меня, подняв руку.
— Мистер Корнелл, — сказал он, — мы очутились в очень затруднительном положении, стараясь убедить человека, что его предвзятое мнение неверно. Мы не в силах предоставить прямых доказательств нашим утверждениям. Единственное, что мы можем, — рассказать вам все то, что нам известно о Мекстромовой болезни, но никто из нас не привил себе инфекцию искусственно.
— Так я вам и поверил!
— В этом-то и соль. Мы не в силах привести никаких доказательств нашим словам. Мы только можем ссылаться на нашу честность, правдивость, доброту, гордость, альтруизм и тому подобные качества. Мы можем говорить до второго пришествия и ничего не добьемся.
— Тогда чего же вы добиваетесь? — спросил я.
— Надеемся заставить вас усомниться в ваших взглядах, — сказал он. — Спросите себя, с какой стати такая группа, как наша, должна представлять вам какие-то доказательства?
— Хорошо. Скажу. Но я все равно ничего не понимаю.
— Вот именно, — рассмеялся он. — Конечно, нет.
— Послушай, па, — прервал Фред Маклин, — чего мы цацкаемся с этим типом?
— Потому что, я надеюсь, мистер Корнелл попробует взглянуть на все это с нашей точки зрения.
— А не жирно? — огрызнулся я.
— Пожалуйста, поскольку я старше, не тратьте попусту мое время. Вы пришли сюда раздобыть какую-нибудь информацию, и вы ее получите. Хотите верьте, хотите нет, но будет именно так: она западет в каком-нибудь темном уголке вашей памяти и потом при случае всплывет наружу, и вы все обдумаете, сравните, взвесите. Как инженеру-механику вам проще подойти к тому, что мы, гуманитарии, называем Окаама.
— Закон наименьшего воздействия, — сказал я автоматически.
— Что? — переспросила миссис Маклин.
— Я прочла в мозгу мистера Корнелла, мама, — проговорила мисс Маклин. — Закон наименьшего воздействия можно представить так: если нагреть ведро бензина, смешанного с древесными опилками, существует определенная вероятность, что бензин загорится первым, ибо он легче возгорается, то есть, склонен к наименьшему воздействию.
— Правильно, — сказал я. — Но как это связать со мной?
— Просто ваше предчувствие насчет Катарины оказалось верным. Во время аварии у нее вскрылась ранняя форма Мекстромовой болезни. Харрисонам пришлось забрать ее, чтобы спасти от смерти. Сейчас, оказавшись по другую сторону истории, мы можем проследить ваши мытарства. Катастрофа для некоторой группы лиц стала просто судьбой. В результате ее в руках медиков оказался человек, в чей разум могли незаметно подсадить ненавязчивый интерес к странным дорожным знакам и прочим удивительным уликам. В итоге вы отправились в это путешествие.
Звучало вполне логично, но тут же появилась масса вопросов.
— Давайте, мистер Корнелл, немного отвлечемся, — продолжал мистер Маклин. — Как вы относитесь к Мекстромовой болезни?
— Ну, здесь просто. Это проклятие человеческой расы, за исключением тех нескольких групп, которые знают, как ее лечить. И раз излечившись, из так называемых жертв они сразу становятся настоящими суперменами. Что сдерживает восторги и ликование, так это число неудачников, которые
