– Ученый, из нашего круга?
– Нет, – сказала женщина, – он умен, но не ученый.
– На свадьбу, Екатерина, надеюсь, меня, старика, пригласите? Я с удовольствием потанцевал бы с невестой.
– Конечно же приглашу, – сказала женщина. – Вот результаты, я разнесла их по времени, просмотрите, пожалуйста.
– Хорошо, просмотрю, – Горелов даже не взглянул на бумаги. – Зайдите в конце рабочего дня, переговорим.
Екатерина учтиво кивнула и удалилась, покинув шефа в одиночестве.
Он подвинул к себе бумаги, водрузил на переносицу очки и принялся изучать результаты. Он просматривал цифры быстро, иногда карандашом что-то отчеркивал, ставил вопросы и улыбался.
«Соображает, чертовка, как компьютер! Погрешность минимальна, почти равна нулю. Ну дает Екатерина!»
В лаборатории сотрудники Екатерину Маслицину недолюбливали, особенно это стало заметно в последние полгода. Если раньше она выглядела как серая мышка в дешевых очках, то в последнее время женщина изменилась разительно. Дорогие духи, шикарная косметика, одежда, обувь, украшения, а тут еще и шуба, в которой она пришла накануне восьмого марта. Легкая норковая шуба всех добила. Но сколько у нее ни пытались расспросить и выведать, что за спонсор завелся у кандидата наук, Екатерина лишь улыбалась в ответ и молчала, а в крайнем случае отшучивалась, говоря простую фразу: «Я встретила принца, мне повезло».
Но даже без этого дежурного для красивой женщины объяснения все понимали: Екатерине действительно повезло и она встретила принца, красивого, богатого, умного. У нее появился мобильный телефон и маленький автомобиль – новый «Фольксваген гольф».
Разгадка женского счастья была простой. Полгода назад, осенью, она случайно познакомилась с мужчиной, и он оказался именно таким, о каком она мечтала: умный, красивый, богатый, предупредительный и галантный – настоящий рыцарь. О таких мужчинах раньше она лишь читала в женских журналах и даже не верила в их существование.
Но журнальные статьи оказались не выдумкой досужих журналистов, Екатерина Маслицина встретила воплощение своей мечты. С Ренатом Ахмедшиным ей было хорошо не только в постели или в ресторане, с ним можно было говорить на любую тему. Хорошо образован, много читает, свободно говорит по-английски, знает фарси.
И теперь, глядя на свое отражение в зеркале, вспоминая свою прошлую жизнь, Екатерина удивлялась: как это так, она не знала стольких интересных вещей! Нет, она не охладела к науке, не бросила ее, просто наука заняла свое место, отошла на второй план, а на первый вышла личная жизнь. Каждая женщина, даже самая амбициозная, мечтает в первую очередь не о карьере, а о простом женском счастье, о семье, о благополучии, о доме, детях.
Пока ее избранник не сделал ей предложения, они просто встречались и интересно проводили время. Ренат любил расспрашивать ее о том, что делается в институте, кто и чем занимается. Слушал ее рассказы с нескрываемым интересом, задавал вопросы – они с каждой встречей становились все более и более толковыми.
– Ренат, тебе надо было стать биологом, химиком, математиком. У тебя ясный ум, ты очень хорошо схватываешь и соображаешь, – восхищенно глядя на мужчину, говорила Екатерина.
– Брось! Наука меня интересует ровно настолько, насколько ты с ней связана, – отмахивался Ренат Ахмедшин и сразу же переходил на другую тему. – Я не люблю, когда меня хвалят. Лучше ты меня ругай, лучше говори, что я глуп и ничего не понимаю в современной науке.
Постепенно, исподволь Ренат Ахмедшин начал внушать Екатерине мысль, что хорошо бы им уехать из России за границу. Если она захочет продолжать научную деятельность, заниматься вирусами и средами их обитания, то может это делать и за границей. А в родной стране у нее нет никаких перспектив, потому что фундаментальная наука здесь уже никому не нужна.
– Ты можешь преподавать в университете, а я буду заниматься юриспруденцией. Знание законов нужно во всех странах, которые ведут дела с Россией, так что без работы мы не останемся, и средства у нас будут, и жить мы будем лучше, чем здесь.
Екатерина не верила в собственное счастье. А Ренат раззадоривал ее, рассказывал о Франции и Англии, об Америке и Канаде, об Испании и Португалии, о Северной Африке и Новой Зеландии. Екатерина слушала его и улыбалась. Об открывшихся перед ней перспективах она прежде и мечтать не могла. Ренат снял для нее хорошую квартиру, обставил дорогой мебелью. Иногда Ренат уезжал по служебным делам на неделю или на две, а возвращаясь из заграницы, привозил Екатерине дорогие подарки. Она с нетерпением ждала нового свидания.
Вот и перед праздниками он на несколько дней уезжал в Грецию и привез ей в подарок дорогую шубу. Она боялась упустить возлюбленного, прекрасно понимая, что другого такого шанса устроить свою жизнь у нее никогда уже не будет. Екатерина забыла о прошлых увлечениях, безжалостно вычеркнула их, жила днем сегодняшним и широко открытыми глазами смотрела в будущее. А о том, что любовь и преступление часто идут рука об руку, она старалась не думать.
Иногда Ренат Ахмедшин показывал Екатерине фотографии: море, маленький уютный дом, пальмы, терраса с колоннами.
– Нравится? – спрашивал он.
– Конечно! – отвечала Екатерина.
– Но этот дом тебе нравится больше? Знаешь, после знакомства с тобой я стал присматриваться к недвижимости за границей и всегда думаю, дорогая, о том, как ты будешь выглядеть на фоне очередного дома, удобно ли тебе будет жить в нем. И ни один из них мне не нравится, хочется лучшего.
– А где это? – спрашивала женщина.
– Это Испания, а это Франция. Я не люблю холодные страны, – говорил Ренат, захлопывая альбомчик. – Думаю, через полгода мы будем жить на берегу моря, вблизи большого города, и нам будет хорошо. Ты согласна?
– Да, – говорила Екатерина, и тут же в мыслях она переносилась на морской пляж.
Она уже была готова на все, и Ренат это понимал. Он добился того, чего хотел. Теперь эта женщина будет служить ему верой и правдой, а когда придет время и она станет не нужна для его целей, он ее бросит или уничтожит. Он не любил оставлять свидетелей своих грязных дел.
Глава 7
В последнее время полковнику ФСБ Сергею Борисовичу Комову в голову лезли ужасные мысли. Перед глазами возникали страшные картины: суд, он за решеткой в клетке, военный прокурор зачитывает обвинение, рядом с клеткой стоят вооруженные охранники. Он видел это так явно, картины были настолько навязчивыми, что полковник не мог спокойно есть, ушел сон, его руки дрожали, а лицо то и дело покрывалось холодным потом. Одна и та же мысль вертелась в голове: «Что-то надо делать!»
Но что именно, Сергей Борисович решить не мог. Он перестал общаться с женой и дочерью, чувствовал, что постепенно сходит с ума. Мысль о самоубийстве возникала в голове все чаще и чаще. А когда он пытался проанализировать ситуацию, пальцы тотчас сжимались в кулаки, и он до крови кусал губы. Как ни пытался полковник Комов скрыть внутреннее волнение, свой страх перед будущим, это выходило наружу. Сослуживцы заметили, что с Комовым происходит что-то неладное. Они пытались его разговорить, предлагали выпить, начальство советовало съездить в отпуск. Но Сергей Борисович понимал: не поможет, а лишь усугубит его и без того ужасное состояние.
Если ему и удавалось заснуть с помощью сильных снотворных таблеток, то сны приходили один страшнее другого: суд, тюрьма и веско звучащие слова военного прокурора, зачитывающего обвинение.
– Нет, я не могу подставить брата, он ни в чем не виноват. Но я хочу жить, я еще молод, полон сил. Я так хочу жить! – шептал пересохшими губами полковник ФСБ, глядя в окно на весенний город. – Что-то надо делать. Я сам во всем виноват. Я – конченый негодяй. Но кто-то же виноват в том, что я стал мерзавцем, полным дерьмом? Я офицер ФСБ, меня шантажируют, и я ничего не могу с этим поделать. Могу, – вскакивая с кресла, произнес Комов. – Могу и сделаю!
