был мертвецки пьян, о чем Глеб счел нужным проинформировать начальницу.
— Вот сволочь, — сказал Вовчик. — Ну, слава богу, хоть на месте оказался. А то я было подумал… Горобец метнула на него быстрый взгляд, и Вовчик осекся.
— Пойду помогу Тянитолкаю, — сказал он с полувопросительной интонацией.
«Солдат Джейн» молча кивнула. Вовчик широкими шагами поднялся по склону холма, подхватил все время норовящего навернуться носом в грязь аборигена и что-то сказал Тянитолкаю. Тот мрачно кивнул. Вдвоем они взяли пьяно мотающего головой проводника под руки, и потащили вниз. Спустившись с холма, Тянитолкай и Вовчик не стали задерживаться возле лошадей, а поволокли свою ношу мимо, к самой воде. Здесь Вовчик свободной рукой предупредительно снял с аборигена его засаленную, облезлую шапчонку, после чего господа ученые очень слаженно и ловко, явно не впервые действуя подобным образом, уложили свою жертву физиономией в ледяную воду. По реке поплыли пузыри, полетели брызги. Мужичонка приподнялся на руках, встал на четвереньки и замотал плешивой башкой. Вода каскадами полетела с жидкой растрепанной бороды и редких волос, обрамлявших красную лысину. Разинув беззубый рот, он пьяным голосом заорал что-то нечленораздельное.
Вовчик укоризненно покачал головой и пихнул мужичонку ногой в отставленный зад. Руки аборигена подогнулись, и он снова булькнул в воду. Стоя на берегу, чтобы не замочить ног, Тянитолкай уперся ему между лопаток прикладом неизвестно откуда взявшегося одноствольного охотничьего ружья и придержал, не давая вынырнуть раньше времени. Когда он убрал ружье, мужичонка снова вынырнул с громким плеском, встал в воде на колени и, отплевываясь, завопил неожиданным фальцетом:
— Вы чего, ё-н-ть, делаете? Вы чего творите, фашисты?!
— Мало, — негромко произнес стоявший рядом с Сиверовым Гриша.
Вовчик, как видно, пришел к такому же выводу. Он толкнул аборигена между лопаток. Тот устоял, упершись рукой в дно, и опять заголосил на всю реку. Тогда Вовчик шагнул в воду, ухватил его одной рукой за воротник телогрейки, а другой — за штаны, легко поднял в воздух и обмакнул головой в реку.
Глеб повернул голову и посмотрел на Горобец. «Солдат Джейн» наблюдала за экзекуцией с выражением брезгливого нетерпения, но тревога уже ушла из ее глаз. Сиверов удивился: неужели ее могло успокоить появление этого пьяного создания, лишь отдаленно напоминающего человека? Хорош проводник, нечего сказать! Вылитый Дерсу Узала… Впрочем, Глеб не понимал, каким образом Тянитолкаю удалось откопать в явно покинутом людьми поселке хотя бы это диво. Да еще и пьяное вдобавок… Интересно, где он достал выпивку? А главное, чем же все-таки была так взволнована «солдат Джейн»?
Со стороны реки доносилось азартное кряхтение, громкий плеск и фырканье, как будто там, у самого берега, бултыхался взрослый бегемот. Тянитолкай, убедившись, что Вовчик превосходно справляется со всем без его помощи, отошел в сторонку и стал брезгливо стряхивать с куртки попавшие на нее брызги и какой-то мелкий мусор, явно подцепленный от «Дерсу Узала».
— Долгонько ты ходил, — сказал ему Гриша.
Молчаливый Тянитолкай лишь пожал плечами и возмущенно ткнул пальцем в сторону реки, давая понять, что потратил время на поиски спавшего где-то беспробудным пьяным сном аборигена. Глеб протянул ему подсумок с запасными обоймами. Тянитолкай молча кивнул в знак благодарности, расстегнул ремень и принялся просовывать его сквозь твердые, как жесть, брезентовые петли подсумка.
— Это точно он? — спросила «солдат Джейн», кивая в сторону реки, где мокрый до пояса и даже выше Вовчик старательно выполаскивал из туземца остатки алкогольной эйфории.
— Похож, — буркнул угрюмый Тянитолкай, застегивая пряжку ремня. Охотничья одностволка с замызганным, явно самодельным прикладом торчала у него под мышкой, на плече болтался полупустой патронташ, — старый, рваный, перештопанный вдоль и поперек. — Сейчас очухается, тогда спросим. А то несет какой-то бред…
— Что именно он несет? — неожиданно заинтересовалась Горобец.
— Да говорю же, бред, — огрызнулся Тянитолкай. — Ума не приложу, где он в здешней глуши телевизор нашел.
— Телевизор?
— А откуда еще он мог этой чепухи набраться? Упыри какие-то, людоеды… Крестить меня пытался, идиот.
— Белая горячка, — с видом знатока констатировал Гриша. — Ничего, сейчас Вовчик его вылечит.
Глеб покосился на Горобец и успел заметить промелькнувшее на ее лице озабоченное выражение. Впрочем, Глеб тоже задумался бы, стоит ли доверять судьбу экспедиции проводнику, которому с перепоя мерещатся упыри. «Солдат Джейн» перехватила его взгляд.
— Теряем время, — досадливо поморщившись, сказала она. — Володя, ты скоро? — повысив голос, окликнула она Вовчика.
— Уже, — ответил тот, повернув к ней разгоряченное, мокрое от брызг лицо.
Напоследок он еще раз обмакнул «Дерсу Узала» головой в речку. Туземец не сопротивлялся и даже перестал орать — понял, наверное, что от этого будет только хуже. Вовчик, все так же держа его одной рукой за шиворот, а другой за штаны, выволок горемыку на берег и придал ему вертикальное положение. С горемыки текло в три ручья; с Вовчика тоже текло, хотя и не так интенсивно. Наклонившись, бородач подобрал откатившуюся в сторону шапку, нахлобучил ее проводнику на плешь и прихлопнул сверху ладонью. Проводник немедленно стащил шапку с головы и принялся утирать ею мокрое лицо. Вовчик крепко взял его за плечо, подтолкнул и почти силой подвел к «солдату Джейн».
Горобец стояла, широко расставив ноги в высоких солдатских ботинках, и, запрокинув голову, холодно разглядывала аборигена из-под низко надвинутого козырька бейсболки. Правую руку она держала на кобуре, скорее всего просто так, потому что за кобуру было удобно держаться, но вид у нее из-за этого был жутко воинственный.
— Это ты Иван Пономарев? — холодно осведомилась она.
Абориген шмыгнул носом. В сапогах у него чавкало, за пазухой хлюпало, с пропитавшегося водой ватника на землю, журча, сбегали тонкие мутные струйки, редкая бороденка мокрыми сосульками торчала во все стороны, и с сосулек тоже капало. Перегаром от него разило со страшной силой, но он уже пришел в себя и, услышав вопрос, хитро прищурился.
