Атаман. Кровь за кровь

—  

Славное дело! — крикнул Терпухин. — Пуле­метчик бестолковый!

—  

Почему? — отозвался Демидов.

—  

Прицел у него сбит, вот он гору и пашет. Смот­ри, — Терпухин перекатился через спину и одиночным выстрелом бахнул в сторону джипа. Оттуда сразу же застрочил пулемет. Пули снова легли ниже. — Ви­дишь?

—  

Поправить прицел дело не хитрое, — отозвался Демидов, — дай пару патронов...

Терпухин бросил напарнику несколько патронов, и тот, зарядив ленту, пустил короткую очередь по джипу. Короткую, но достаточную, чтобы в ответ сно­ва загрохотал крупнокалиберный пулемет. Когда гул от стрельбы затих, Терпухин услышал завывание мо­тора. «Это джип! — мелькнула мысль. — Они подго­няют пулемет поближе. Нет уж, дудки, ничего у вас не получится!»

—  

Демидов! — крикнул Юрий. — Пока они перего­няют джип, бегом вон к той скале! С гранатами! Пуле­мет брось, я прикрою.

К его удивлению, Демидов безропотно подчинился. Терпухин стрелял из автомата одиночными, делая не­большие паузы, пока в магазине были патроны. Но вот затвор сухо клацнул. Демидов успел уйти в тень ска­лы. Теперь атакующие чеченцы не видели его.

Терпухин достал из кармашка патрон, защелкнул его в рожок. Это для себя. Затем пересчитал патроны для пулемета. Восемь штук. На один раз пульнуть.

Джип снова изрыгнул длинную очередь по вершине горы. Терпухин не успел укрыться, и мелкие каменные осколки иссекли щеку в кровь.

Наступила минута затишья, а потом мотор джипа снова взвыл. Терпухин выглянул и увидел, как Деми­дов выскочил из-за скалы и выстрелил по джипу из пистолета!

—  

Игнатий, дурак! — воскликнул в сердцах Юрий, словно Демидов мог его услышать. — Тебя же автомат­чики засекут.

И точно, трассеры ударили в тень скалы. Оттуда послышались яростные крики, рванула граната... И все затихло.

«Черт, надо было дождаться, когда они подойдут поближе, и гранатами их, гранатами», — подумал Тер­пухин, чувствуя жгучую боль в ноге, словно ее рвали собаки.

«Наконец-то пришла, милая, — подумал он о бо­ли, — но недолго ты будешь меня мучить. Вот сядет солнце, и в долине станет все видно как на ладони...

Первым, конечно, умрет Демидов, если его еще не при­кончили. Не вытерпел, проявился... Солнце сядет, тень исчезнет, и его сразу увидят... Бедолаге даже укрыться не за что, если они обойдут скалу справа...»

Терпухин выглянул и, ослепленный заходящим солнцем, пытался рассмотреть, что творится в долине. Он разглядел смутные очертания джипа и копошащие­ся фигурки возле него. Одна фигурка распласталась на земле. Очевидно, выстрел Игнатия Демидова оказался успешным.

Чеченцы залегли и не подавали признаков жизни. Солнце наполовину зашло за далекую вершину горы. В долине воцарилась страшная, гулкая тишина. Из сы­рого кустарника стал выползать едва видимый туман.

 «Это последние минуты моей жизни, — не без со­жаления подумал Терпухин. — Сколько раз я мог по­гибнуть? Уходил от костлявой... И вот теперь пришла. Пришла чудесным летним вечером в горах, когда воз­дух кристально чист... Тьфу ты, что за дурацкая лири­ка в голову прет!»

Терпухин попытался представить всю свою жизнь в виде одной короткой киноленты — с момента, когда он начал помнить себя и до минут блаженства с Кате­риной. У него ничего не получалось, никакого калейдо­скопа, никакого мелькания картинок из его жизни. Возникла и тупо стояла перед глазами глупая сцена — лежащая на диване девочка с раздвинутыми ногами. Черт бы побрал! Когда это было? Летом после пятого, нет, шестого класса. Эта девочка-глупышка, нет, вовсе не глупышка, сестра его школьного товарища, Володьки Закревского, разрешила ему за велосипедное колесо посмотреть, как там у нее все устроено. Ее брат, прове­ряя колесо, стоял рядом. В качестве гаранта от воз-

Отсутствуют страницы 86, 87 исходной книги

Однако летучему отряду не так-то легко было про­биться обратно на российскую территорию. Вначале они чуть не попали в окружение, но с боем вырвались из него и, отрываясь от погони, были вынуждены опять углубиться в горы в восточном направлении, в сторону Дагестана. Иногда приходилось отстреливаться, но ча­ще чеченцы не открывали огня, пропуская неизвест­ ных вооруженных людей.

Когда наступила кромешная тьма, Черемисов пред­ложил заночевать. Они перекусили и растянулись в кустах. На рассвете снова выступили в путь, пытаясь свернуть на равнину, но везде натыкались на чечен­ские посты.

—  

Вот народ! — вздыхал Черемисов. — С утра уже с оружием. Когда они работают?

— 

А наши что, работают? — вставил майор Васне­цов, рослый здоровяк и неистощимый оптимист. — На­ши с утра возле торговых палаток ошиваются, чтобы опохмелиться... Пропащая мы нация. А все от того, что у нас слишком много кровей намешано: скифы, хазары разные, печенеги, мордва, монголы, славяне... Сверху это все евреи, так сказать, отшлифовали.

—  

Да, я смотрю, ты спец по крови, — сказал Чере­мисов. — Особенно по чеченской.

— 

А я никого не жаловал — ни пуштунов, ни азе- ров, ни...

—  

Ладно, майор, — перебил его Терпухин. — Я тоже бывший боец спецназа, так что лучше помол­чим.

Когда они проехали по захламленной просеке через густой лес и увидели далеко впереди, уже на террито­рии Дагестана, пограничную заставу, майор Васнецов велел водителю остановить джип, вывел чеченца-за­ложника на тропинку и отпустил его.

Решили отдохнуть. Собровцы растянулись на не­большой полянке, а их командир достал фляжку со спиртом и пустил по кругу.

—  

Черемисов, я давно у тебя хочу спросить... Отку­да ты узнал, что я нахожусь именно в этом селении? — спросил Терпухин.

— 

А заложник на что?

— 

Ты что, пытал его?

— 

А ты думал!

— 

И он сказал тебе правду?

—  

Выудить из него правду мне помог товарищ май­ор. Да и вы столько шуму наделали! Мы ведь случайно на вас напоролись. Ехали по дороге, а на повороте едва не столкнулись с чеченцами. Те галдят, показывают на наш пулемет и просят поддержать огнем.

— 

А где эти чеченцы?

— 

Они в селение за подмогой рванули. Однако здо­рово вы дрались! Не успели мы и слова сказать, как вы огонь открыли.

— 

Это все Демидов, — улыбнулся Терпухин.

Чтобы выйти к пограничной заставе, им снова при­шлось свернуть в