Почувствовав его знакомый запах, она испытала истинное удовольствие, когда он крепко прижал ее к своей груди.
– Я не вправе, разговаривая с дочерью, оскорблять ее отца. Ничего хорошего из этого не выйдет, напротив, заставит Куинни плохо думать о себе. Я хотела изложить основные факты, но Куинни не должна считать своего отца ничтожеством.
Ласковый взгляд Джеймса скользнул по ее лицу.
– Ты растравила свою душу, но я горжусь тобой.
Алекс пожала плечами:
– Надеюсь, Куинни справится с этим. Что делать, она узнала правду, хоть и горькую… – Она подняла на Джеймса огромные блестящие глаза. – Моя дочка выросла.
Он осторожно отвел завиток, упавший на ее лоб.
– Раз уж ты родила такую прекрасную дочку, может, не стоит на этом останавливаться? Не подумаешь ли об этом?
Ее сердце неистово колотилось. Алекс представила себе, как Джеймс обнимает ее за плечи и они оба улыбаются, склонившись над ребенком. Их дитя, благословленное любовью обоих родителей. Боясь спугнуть видение и страшась поверить, что возможно такое счастье, Алекс осторожно отодвинулась от Джеймса, взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала.
– Спасибо, что помог мне сохранить добрые отношения с Куинни. Спасибо, что разрешил приезжать сюда. Спасибо, что есть ты, кому я могу доверять.
Джеймс поцеловал ее в лоб.
– Лекси, ты знаешь, я всегда здесь и всегда готов прийти тебе на помощь.
Когда он нашел ее губы, Алекс излила всю душу в поцелуе. Джеймс обхватил ее голову, ее руки скользнули к его талии. Мир перестал существовать для них, и несколько мгновений они были одни на этой земле, совсем одни, любящие, всегда стремившиеся друг к другу и думающие в эту минуту: а что, если им предназначено судьбой провести жизнь вместе?
Джеймс отступил и, приподняв бровь, посмотрел на нее.
– Нам лучше остановиться или… пойти наверх.
Алекс прерывисто дышала. Эмоции вырвались из-под контроля. Она встревожилась, понимая, что Куинни может вернуться в любую минуту, и, кроме того, еще не решила, как быть с ее растущим влечением к Джеймсу.
Алекс робко подняла глаза.
– Ты прав, мне нужно время. – Она потянула вниз свитер. – Пожалуй, выйду на улицу и остыну.
Джеймс кивнул.
– А мне нужно просмотреть бумаги. Увидимся утром. Приятных сновидений.
– И тебе, – ответила она, провожая его глазами. Алекс подошла к окну. Было уже почти темно, лишь узкая полоска заката розовела над верхушками гор. – Приятных сновидений, – вздохнула она, подумав, что вряд ли этой ночью ее ждет спокойный сон.
На следующее утро Алекс завтракала в одиночестве. Она с трудом заставила себя съесть тосты с джемом. Алекс была слишком взволнована участием Куинни в сегодняшних соревнованиях. Кроме того, она провела бессонную ночь, перебирая в уме подробности разговора с дочерью и страстно желая видеть Джеймса, всегда успокаивающего ее нервы и рассеивающего беспокойство.
Поставив кружку и тарелку в посудомоечную машину, Алекс вышла из дома.
Дверь конюшни была приоткрыта, кругом ни души. В этот воскресный день кое-кто из парней взял выходной. Алекс знала, что одни поехали на соревнования в Брукс, а другим предстояло чинить ограждения загонов, поврежденные во время последнего шторма.
Алекс тихо вошла в длинное помещение сарая. Обычно лошадей не держали взаперти, а выпускали на поля, насладиться летним теплом и зеленой травой, росшей здесь в изобилии. Алекс посмотрела на пустое, но чистое стойло, похожее на то, в котором когда-то была зачата Куинни. Вспомнив прошлое, Алекс не почувствовала знакомую боль в груди, а широко улыбнулась.
Она не хотела ничего менять в своем прошлом. Куинни – свет ее жизни. Стоило упустить мгновение, и Алекс лишилась бы самого прекрасного ребенка на свете.
Услышав голоса в дальнем конце конюшни, Алекс взглянула на стойло, засыпанное соломой. С прошлым покончено, не стоит тратить бесплодные усилия на размышления о нем. Все к лучшему. И теперь пора сделать все для того, чтобы и будущее было прекрасно.
Ее шаги по бетонному полу нарушили тишину, когда Алекс подошла к огромной, чуть приоткрытой металлической двери. Она сразу узнала голоса и остановилась, не желая мешать разговору Джеймса с ее дочерью.
– Я вчера все думала о маме, – сказала Куинни, – и о моем отце. Жаль, что у них не сложилось, но ведь эти отношения были совершенно невозможные.
Алекс внимательно слушала.
– Как бы там ни было, я все понимаю. И не хочу больше ничего знать о моем отце. Вот только мне очень обидно, что дедушка так поступил с мамой. Но наверное, он считал, что поступает правильно.
Алекс сделала шаг вперед, чтобы присоединиться к ним, но тут заговорил Джеймс:
– Мама не хотела настраивать тебя против них, малышка. Она просто пыталась объяснить, почему порой слишком оберегала тебя, хотя в свое время сама противилась опеке.
Они рассмеялись.
