— До свидания, мисс Грехэм.
Лоэтта похвалила Хали. У девочки радостно загорелись глаза.
— Да, неплохо получилось, представляю, как взбесится Изабель, когда узнает, что я играю Марию? — сказала Хали.
Девочка была права. Изабель, конечно же, не упустит случая сделать втык Лоэтте за такую Марию.
— Не беспокойся, Хали. Я уверена, что ты прекрасно справишься с этой ролью. Я не удивлюсь, если Мария была очень похожа на тебя.
— Значит, она тоже засовывала пауков в парты?
— Не думаю, что в те времена существовали парты, но Мария была очень отчаянной и бесстрашной юной леди. Не к каждой в ночи может залететь ангел и уж точно не любая сумеет его достойно встретить. Постой-ка, ведь ты говорила, что не участвовала в истории с пауком?
— Ну… не совсем, я положила его в парту Эми. Когда утром миссис Ворнтон поймала меня и напрямик спросила об этом, я не смогла соврать. Понятия не имею, как она догадалась.
Лоэтта понимающе вздохнула. Перл Ворнтон всегда безошибочно определяла, кто и что натворил. Мальчишки из класса Лоэтты искренне верили, что у учительницы есть глаза на затылке. Однако даже миссис Ворнтон не сумела найти виновника ночных чудес у салона «Клип&Керл». Само происшествие обсуждалось очень долго, догадки сыпались как из рога изобилия, люди приезжали со всех концов округа, чтобы взглянуть на стену, которую леди из женского благотворительного общества назвали творением полуночного художника.
Бонни Трамбл была тронута до слез. Его преподобие Джонс посвятил этому творению одну из самых лучших проповедей за несколько лет.
Лоэтта с интересом наблюдала за поднявшейся суматохой, прислушивалась к разговорам и втайне ждала, что хоть кто-нибудь догадается… Она теперь все лучше понимала, чему должна посвятить оставшуюся жизнь.
Раздался автомобильный гудок, и Хали заторопилась в машину к Мэлоди. Лоэтта вышла на тротуар и помахала вслед своей маленькой подруге.
Идя по улице, Лоэтта размышляла о своей жизни и сделала неожиданный для себя вывод о том, что иметь двоих поклонников труднее, чем ей казалось.
Уэсс сделал ей предложение, но только рядом с Бурке Лоэтта была по-настоящему счастлива. Но он до сих пор не сказал ей правду. Надо выбирать. Ближе к вечеру она приняла решение.
Глава седьмая
Лоэтта долго смотрела на расписанную стену, пока не услышала:
— Привет, Лили.
Бурке вдохнул поглубже, когда Лоэтта повернула голову. Он чувствовал страх и воодушевление одновременно. И все потому, что Лоэтта улыбнулась.
— Странно, что ты здесь, Бурке. «Устная почта» Джаспер-Галча сообщила, что сейчас ты должен быть на вызове.
Он никак не мог привыкнуть к быстроте и точности так называемой «устной почты» Джаспер-Галча, но промолчал. Действительно, Бурке только что побывал в пансионате, Кристалл Галлоувей вызвала врача. Восьмидесятишестилетняя Мерил Джентри, обитательница пансионата, почувствовала себя плохо. Бурке послушал сердце Мерил, легкие, выслушал длинный список диагнозов, поставленных самой Мерил. Прописал слабительное и посоветовал пить побольше жидкости.
— С Мерил ничего серьезного?
— Она быстро поправится. Кажется, я понравился Мерил. Чего, правда, нельзя сказать о ее кошке.
— Дэйзи не признает никого, кроме хозяйки. Да и сама Мерил мало кого признает. Особенно это касается мужчин. Как тебе удалось ей понравиться?
— Старушка, прижав кошку к груди, сказала, что у меня сильные и умелые руки.
Лоэтта с интересом посмотрела на него:
— Не удивлюсь, если Мерил попыталась отблагодарить тебя мешком яблок или жареной курочкой.
— Нет, — сказал Бурке, приближаясь. — Плату не беру. В любом виде.
Снова пошел снег. Большие, пушистые хлопья медленно падали, ложились на волосы Лили, белым кружевом собирались на длинных ресницах. Бурке засунул руки поглубже в карманы, внимательно посмотрел на роспись.
— Так вот о чем все говорят!
— Значит, ты уже слышал.
— Слышал ли я? Джеральдина Макелрой недавно подошла и спросила, есть ли у меня способности к живописи.
Лоэтта расхохоталась.
— Люди в Джаспер-Галче не успокоятся, пока не разгадают эту загадку. Изабель, конечно, считает, что отныне каждому нужно выставлять охрану у своих домов по ночам и запирать покрепче двери. Если уж полуночному художнику удалось расписать стену, оставшись незамеченным, то полуночный бандит быстро справится со своей работой.
Бурке встал ближе к Лоэтте, их плечи почти касались.
— У человека, который это сделал, легкая рука, но она вовсе не бандитка.
— Она?
Серые глаза Лили казались огромными, сверкающими в лунном свете, кончик носа порозовел от холода.
— В котором часу ты закончила? — прошептал Бурке.
Лоэтта от удивления открыла рот.
— Откуда ты?..
Он положил руку на плечо Лили и повернул ее лицом к себе.
Она не покраснела. Не стала отрицать. Она улыбнулась. Бурке понял, что его догадка верна, и улыбнулся в ответ.
— Тебе пора нарушить свою клятву о поцелуях. — Он медленно склонился к ней.
— Это я и хотела с тобой обсудить.
Лили всегда говорила не то, что он ожидал услышать, ее поступки тоже невозможно было предсказать. Пусть поступает по-своему. Лишь бы смотрела на него так, как сейчас.
— Этот разговор требует более уютной обстановки, согласна? Пошли. Я отвезу тебя домой.
— Я не собираюсь домой.
Ее слова растворились в холодном воздухе облачком пара и сладким, цветочным ароматом. Сегодня вечером Лили уверена в себе, смела и прекрасна. Это заметил не он один. Бурке гордился тем, что немного, но помог ей измениться.
— Значит, мы едем ко мне?
Лоэтта посмотрела направо, потом налево.
— Не совсем.
Бурке прищурился.
— Что же ты собиралась мне сказать?
— Думаю, что об этом уже знают в Джаспер-Галче. Но я действительно сделала выбор.
— И?
— Э-э, гм. Я… Скоро должен прийти Уэсс.
В голове зашумело.
— Ты назначила Страйкеру свидание?
