– Я всегда подозревал, что мы похожи, – сказал гость.
– И было отчего, – сказал Фродо.
– Итак, полный след? – сказал гость.
– Полнее некуда. Я шел носом к земле, – сказал Фродо.
– Так вот откуда первые руки, – сказал гость. – Ты с вершины.
– Рядом живу, – сказал Фродо.
– Итак? – сказал гость.
– Он в звездном доме, – сказал Фродо.
– Ничего себе, – сказал гость. – Первая рука?
– Первее не бывает, – сказал Фродо.
Вместо ответа гость повернулся к нашему терминалу и спросил Фродо:
– Ты позволишь?
– Конечно, – ответил Фродо.
Гость положил рядом с клавиатурой, симметрично блокноту Фродо, свой собственный блокнот, серебристый, обтекаемый, стильный, и сделал несколько загадочных движений над раскрытой крохотной книжицей. Только теперь я понял, что это были за движения: так управляли невидимым под слишком острым или слишком тупым углом голографическим экраном, который вставал над блокнотом. Сейчас я находился почти за спиной у гостя (который, надо думать, совсем меня не видел, потому что я искренне хотел привлекать как можно меньше внимания) и видел экран его блокнота – цветной прямоугольник, раздувшийся почти до размеров экрана большого терминала.
– Сейчас посмотрим, – пояснил он Фродо.
Фродо тоже повернулся к терминалу. В левой части экрана продолжал течь, уползая кверху, поток разноцветных фраз. В правой возникло подобие того экрана, который я видел над блокнотом гостя.
Гость надвинул на свои виски какие-то крохотные присоски, скрывавшиеся до того в его густой черной шевелюре.
– Извини, – сказал гость, – я воспользуюсь прямым вводом.
Он протянул над своим блокнотом руку и застыл, а на том окне, что отображало на большом мониторе происходившее на его блокноте, открылся черный квадратик, в котором побежали вверх стремительные – я ни буквы не успевал ухватить – строчки, состоявшие, кажется, даже не только из букв линка, но и из латинских букв, и каких-то еще значков, вроде тех, что я видел на транспарантах внутри нашего лифта.
«Похоже на терминальное подключение к какой-то закрытой сети», – подумал я, потому что у нас в Институте экономики мы именно так – ну, очень похоже – входили в сеть Министерства экономического планирования.
Открылось еще одно окно, на этот раз белое, пополз по нему черный шрифт. Всплыл запрос логина и пароля. Две тысячи лет! – подумал я. Так похоже!
Вдруг все окна свернулись, оказавшись маленькими квадратиками в правой колонке на экране, и наш гость закатил глаза. Я забеспокоился, глянул на Фродо. Тот спокойно глядел на гостя. Я пожал плечами.
Прошло, наверное, минуты три, я даже заскучал. Вдруг все свернутые окна на экране пропали, гость открыл глаза, снял с висков присоски, схватил и захлопнул свой блокнот.
– Да, ты прав, Три Кляксы, – сказал гость. – Он был в Звездном Доме. Он с кем-то встречался. Заодно открылась такая большая дырка, что мне прямо сейчас придется бежать на службу. Спасибо тебе, мудрый. По твоему же вопросу могу сказать: нет, нет и нет. И сейчас его уже нет здесь. По крайней мере двенадцать часов. Такое энергетическое возмущение! У нас там паника сейчас начнется. Я побежал. Рад был очному знакомству, и еще раз спасибо.
– Спасибо и тебе, ищущий, – спокойно сказал Фродо. – Удачи тебе.
– Удачи и тебе, – выпалил гость, поднимаясь, и исчез в коридоре. Фродо задумчиво посмотрел ему вслед, прихлебывая пиво – ему принесли какое-то особенное, безалкогольное пиво, потому что алкоголя он не употреблял.
– Что это все значит? – осведомился я.
– Хозяина уже нет в Космопорте, но по крайней мере одна служба, призванная заниматься его изучением, а именно – Двадцатый отдел в Службе Безопасности Империи, ничего о его пребывании в Космопорте не знала до тех пор, пока я ей об этом не сообщил.
– Так этот парнишка был из Службы Безопасности Империи?
– Да, а что тебя так удивляет?
– Н-ну… Я думал, они такие, военного типа… В форме… И потом, он такой молодой…
– Ему года двадцать два, двадцать три, – пожал плечами Фродо. – А может, и больше. Это значит, что он по крайней мере лейтенант. Наверное, выпустился из училища лет семь назад, субалтерном или старшиной, смотря какое училище заканчивал. Его отдел почти не ходит в форме, наоборот – они должны быть своими среди таких, как завсегдатаи «Стойкого Коннекта». Ты не забывай, сейчас все не совсем так, как было в твое время. Образование очень интенсивное, это тебе не с грифельной доской за учителем повторять.
Я хотел было вякнуть, что в мое время грифельных досок уже не было, но вовремя сообразил, что это не принципиально.
– Общеобразовательная школа кончается в двенадцать-тринадцать лет, – говорил Фродо, поворачиваясь к клавиатуре и вновь что-то печатая, то и дело взглядывая на утекающую вверх ленту разноцветных надписей. Я уже успел понять, что «Три Кляксы» был сам Фродо, и теперь мог отличить темно-зеленые строчки, начинавшиеся его псевдонимом. – Двенадцатилетний знает и умеет столько же, сколько, наверное, умел и знал в твое время двадцатилетний, а то и больше. В двенадцать-тринадцать люди поступают в колледж. Мне двадцать два, а я уже закончил историческую школу в Лианском городском колледже, заочно – факультет социологии Новоземельского филиала Первого восточного университета имени Люгера в Космопорте, и потом – медицинскую школу в Лиане, а медицинская школа – это тебе не три-четыре года, как колледж, это целых пять лет.
Я уже заметил, что Фродо любил чрезвычайную точность и подробность в ответах. Зато его трудно было обвинить в том, что он что-то недоговаривает – ну, кроме тех случаев, когда он действительно чего-то недоговаривал.
– А ты знаешь, что такое «клякса»? – спросил я его тихонько.
– Такая ночная птица на Прародине, на Земле, – ответил он не задумываясь.
У меня недостало духу его разубеждать.
Мы просидели в «Стойком Коннекте» до трех пополудни. Количество посетителей постепенно увеличивалось: начали подъезжать студенты после утренних и дневных занятий. Официантки с вырезами вокруг пупков уже не ходили, а бегали. Темп музыки в отсеках вырос, вдоль коридоров стали время от времени неожиданно, но эффектно пробегать волны многоцветных вспышек откуда-то снизу, из-под пола. С того момента, как мы около одиннадцати утра приехали в клуб, Фродо провел уже девять встреч с самыми разными людьми, и каждую из встреч мы потом еще обсуждали во всех подробностях. В начале каждой встречи я смотрел на шар: из девяти гостей двое (тот самый лейтенант из Службы и пожилой, седеющий, очень смуглый господин в просторном арабском одеянии, оказавшийся профессором-ксенологом из лучшего в Империи Галактического Университета, специалистом по расе Хозяев; этого пожилого, единственного из всех, Фродо именовал не «ищущий», а «мудрый» – так же, как остальные звали его самого) дали оранжево-розовую реакцию (которую мы между собой назвали «на нашей стороне»), пятеро – розовую (нейтрально-благожелательную, как мы поняли) и двое – розовато-серую (нейтрально-боязливую, умозаключил Фродо). Ни агентов Цитадели с зеленым свечением, ни «совсем наших» с ярко-оранжевым светом не было.
В половине третьего мы сделали перерыв и перешли из отсека в ресторан клуба. Мы заказали салаты и жаренное на гриле мясо (вегетарианцем, несмотря на возникшие у меня было сначала подозрения, Фродо не был), пили пиво (Фродо – по-прежнему какое-то безалкогольное, а я – местное космопортовское светлое под названием «амбер», весьма и весьма недурное) и обсуждали результаты.
Хозяин действительно побывал в Космопорте, причем прибыл в Звездный Дом (так эта рукотворная
