только, правильно ли застегнуты у нас ремни и защелкнуты ли багажники над нашими головами. Над большими экранами в стенах зажглись, сменяя друг друга, цветные табло, которые, видимо, отмечали разные степени готовности к старту. Когда загорелись зеленые, в салоне раздался веселый женский голос, объявивший, что говорит командир пассажирского челнока «Фоккер 7000» шкипер Линда Миллер, что наш челнок, следующий рейсом 945-89 из Космопорта на Станцию Толиман, получил разрешение на вылет, что в ближайший час нас просят не вставать с мест, а через час подадут закуски и напитки, и что по расписанию мы прибудем на Станцию Толиман через девятнадцать часов сорок пять минут.
Дик сказал, что мы летим на старой модели челнока, и это очень жаль, потому что на более новых машинах на стенные панели подается изображение снаружи, и мы могли бы видеть поверхность Космопорта. Впрочем, лично я сожалел об этом недолго. Пребывание в Звездном Доме изрядно меня утомило. Стыдно признаться, но во время второго в моей жизни космического перелета я поначалу глухо спал. Проснувшись – обнаружил, что безмятежно спят все остальные, кроме Ланселота, который сосредоточенно читал что-то в своем блокноте. Я поглядел на хрустальный шар – он был нейтрально-розоватый, почти без блеска. Я шепотом осведомился у Робина Худа, где на челноке можно поесть, и в соответствии с полученными инструкциями успешно посетил кафе в носовом отсеке. Вернулся – все по-прежнему спали (я видел, что спит большинство пассажиров и в других салонах). Я хотел почитать что-нибудь, но ближайший терминал был в бизнес-салоне на верхней палубе, а снова уходить от своих мне не хотелось. Я немного послушал музыку во встроенной в замечательно удобное кресло развлекательной системе, но быстро устал от музыки, потому что мало что понимал в бесконечных электронных пульсациях, а как настроиться на музыку другого жанра – не сообразил. Потом я посмотрел на той же системе довольно глупый объемный мультфильм, посвященный совершенно непонятной мне драме сложных трехсторонних отношений какого-то наследственного космопортовского воздушника (ненормально мускулистого юноши, который ходил по Главному Залу Ожидания в ужасно рваном рабочем комбинезоне), ослепительно красивой (хотя на мой взгляд – невыносимо вульгарной) миллионерши с какой-то Земли-Большой и какого-то Синего Гремлина, который одновременно яростно мешал и самозабвенно помогал матримониальному будущему этой странной парочки. Чем мультфильм кончился – я не знаю, потому что опять заснул – и, как выяснилось впоследствии, проспал и оттого снова не заметил гиперскачок. Проснувшись в следующий раз, я с интересом послушал, как Мари полушепотом рассказывает Дику о сложной истории взаимоотношений автохтонного населения ее планеты (которое, как я понял, было гуманоидным, но не происходило от переселенцев с Земли) и иммигрантов, к которым принадлежала в том числе и она сама (правда, уже в седьмом поколении). Потом я снова ходил есть, на этот раз вместе с Мари, и она в кафе призналась, что ей ужасно грустно расставаться с нами, хотя она и понимает, что ей предстоит вместе с нами сделать очень важное и нужное дело. Она так расчувствовалась, что, когда мы выходили из кафе, даже чмокнула меня в щеку, и это было очень приятно. Потом выяснилось, что до посадки остается всего час, и вновь надо лечь в кресла и пристегнуться. А потом была Станция Толиман, где надо было сразу же расстаться, потому что на этом небольшом пересадочном узле очень строгие правила, и пересесть можно только на тот рейс, на который у тебя билет.
Я был готов к разлуке с теми, с кем только что вместе прошел через самые невероятные дни своей жизни – но, как выяснилось, готов недостаточно. Конечно, мы все оставались в контакте, могли перезваниваться, переписываться и даже встречаться в сетевых парлорах, возникни такая нужда. Больше того, мы были уверены, что, когда кто-то из нас нападет на верный след, мы тут же встретимся снова. Но, когда сначала Ланселот и Като, а затем и Дик со Святославом, помахав нам на прощанье, свернули в узкие проходы пересадки на свои рейсы под пристальным и строгим наблюдением местных полицейских, закутанных в глухие белые бурнусы – не скрою, мне было тяжело на сердце.
Мари прошла с нами еще немного – поворот к ее рейсу на Ашдол был почти там же, куда шли и мы. У указателя «Магистральные планетарные линии Ашдола» девушка остановилась.
– Ну вот… – Она тяжело вздохнула. – Как жалко. Я чувствую себя такой бесполезной…
Фродо покачал головой.
– Что ты. Ты же знаешь: никто не справится на Ашдоле лучше тебя. Все контакты и программные средства я тебе дал, все должно получиться нормально. Мы будем тебя держать в курсе того, где мы и как у нас все развивается. Как только ты отработаешь Ашдол, приезжай, если захочешь. Я уверен, твоя помощь нам очень даже может понадобиться в дальнейшем.
Мари, слушая Таука, рассеянно играла мультикомом.
– Да, ты прав, яркий, я просто эгоистка, – вдруг заключила она. – Вы идете навстречу опасностям, а мне всего-навсего надо отработать несколько контактов. Я все сделаю в лучшем виде, ты не беспокойся. Я буду вам звонить.
Она приблизилась к Фродо и чмокнула его в щеку. Здесь это был распространенный жест приветствия и прощания, ничего, так сказать, личного. Правда, у Мари этот жест получался очень волнующим. Фродо смутился.
Мари повернулась ко мне.
– Удачи тебе, Майк. Звони, если сможешь.
Она чмокнула и меня. Секунду помедлила, отступив на шаг… И решительно зашагала вглубь коридора «Магистральных планетарных линий Ашдола».
Мы двинулись дальше по пустынному круговому проходу. Толпа, вышедшая с нами из челнока, давно рассосалась. Впереди, у поворотов к столь же пустынным коридорам отдельных линий и маршрутов, одиноко маячили фигуры полицейских в бурнусах.
Я взглянул на своего спутника. Фродо шагал рядом со мной, глядя прямо перед собой – строго и непреклонно, как обычно. Заметив, что я смотрю на него, он глянул на меня искоса и вдруг произнес:
– Очень грустно. Я так привык к ним. Как они справятся? Надо будет звонить всем почаще. И Мари… мы дали ей самый простой участок, и это ее собственная планета, и вообще… Но все равно грустно.
И снова уставился прямо перед собой.
Тут мне стало как-то полегче. Он был необыкновенный человек, наш Фродо. Но все-таки – человек. Это мне нравилось.
Шагая вдоль прохода, который все время уклонялся вправо, мы наконец увидели наш указатель. По жребию, кинутому еще в зале ожидания в Космопорте, нам с Фродо достались первые четыре планеты системы Толиман А, она же Толиман I – мрачный индустриальный Тартар, богатейший высокотехнологичный Комп, замкнутая патриархальная Хелауатауа и шумный богемный Телем. Мы решили, что в отсутствие четких следов, указывавших на ту или иную планету, просто будем посещать их по очереди, пользуясь на каждой из них разнообразными связями Фродо для поиска подсказок.
Небольшая по размерам, планета Тартар имела значительную удельную плотность, потому что под ее тонкой безжизненной корой, раскаленной лучами близкого светила, располагались невероятно богатые залежи руд тяжелых элементов, в том числе золота и урана. Сотни лет назад за обладание этим богатством случилось несколько скоротечных войн, после которых Тартар отошел к Империи Галактика. Недра планеты были изрыты сетью подземных рудников, обогатительных комбинатов и городов глубинного залегания, а из шахт космодромов на теневой стороне Тартара беспрерывно стартовали целые поезда из грузовых кораблей. Население планеты почти в равной пропорции составляли вольнонаемные горняки и обитатели страшной имперской каторги.
Вторая планета, Комп, была в каком-то смысле ключевой для этой части Галактики – да-да, не Космопорт и даже не Земля, а эта скромная, лишенная атмосферы планета. Сотни лет назад, когда систему Толиман раздирали войны между Галактическим Пантократором, предтечей Конфедерации – Единой Землей и воинственным населением Кальера во главе с Великим Всенародным Председателем, Комп представлял собой вооруженную до зубов кальерскую базу, координировавшую передвижения флота этого сильного независимого человечества, и назывался он тогда скромно – Кальер V. Потом гарнизон восстал, отложился от своей метрополии, а тут и период войн подошел к концу, и, распродав оружейные запасы, планета расширила и обновила свои мощные узлы связи, положив начало одному из чудес Галактики – Большому Компьютеру. Столетиями возможности этой невообразимой машины росли в геометрической прогрессии, ныне достигнув значений, которые трудно себе даже представить: сейчас независимый Комп обеспечивает девяносто процентов трафика Галанета и половину мощностей дальней связи на Солнечной Стороне.
Третья – Хелауатауа – была во многом похожа на Землю, более того – обладала собственным, автохтонным человечеством. Это замкнутый мир, почти закрытый для чужаков. Местная цивилизация знала
