потом поищем, где поесть.
Он опять вошел в будку, а я огляделся, незаметно поглядывая на спрятанный в левой ладони хрустальный шар. На телеэкране возле телефонной будки началась беззвучная трансляция торжественного обеда в роскошном зале. Шар нейтрально поблескивал.
Фродо разговаривал долго, минут пятнадцать. Как и любое помещение на Тартаре, телефонная будка закрывалась герметически, так что я ничего не слышал. Я развлекался тем, что поворачивал шар в ладони то так, то эдак, наблюдая, как приближающиеся и удаляющиеся прохожие отражаются в нем изменениями блеска, цвета и светимости. Впрочем, все время, пока я смотрел на таинственный кристалл, все эти изменения не выходили за пределы нейтрального фона, который я наблюдал на шаре большую часть времени.
Выйдя из будки, Фродо раздосадованно стукнул дверцей.
– Пустышка. На Тартаре нет того, что мы ищем.
– Это точно?
– Точнее быть не может. Ты смотрел на шар во время разговора?
– Да.
– И что?
– Нейтральный фон.
– Ну вот. Значит, все верно. Двигаемся дальше. Поедим – и на космодром. Двинемся на Комп. Там, правда, придется покрутиться подольше, у меня там нет таких знакомых. – Фродо вскинул на плечо свою торбу.
– Каких – таких?
– Которые на все мои вопросы могут сразу дать ответы.
– Интересно, откуда у тебя такие знакомые на Тартаре.
Фродо остановился, обнаружив на углу плакат с планом близлежащих кварталов города.
– Вот, гляди: мы правильно идем. Еще пять… нет, шесть кварталов, и будет столовая № 16. Да, именно на Тартаре у меня замечательный знакомый. Он был другом моего отца еще в младших классах школы. Потом отец поступил в медицинскую школу, а его друг улетел в Космопорт и стал учиться в Католическом Институте.
– Он священник?
– Он монах, секретарь архиепископа Тартарианского. Отец Джирол. Он – один из крупнейших в мире специалистов по Хозяину, но, к сожалению, не практик. Он – теоретик. Его книга «Последний из бессмертных» – классический труд, без которого в изучении Хозяина никуда не продвинуться.
– Хотел бы я ее почитать.
– Она не существует на бумаге, и в электронном виде ее нельзя читать глазами. Она распространяется только среди посвященных, и только в виде биотекста.
– Два вопроса. Нет, три. Первый. Ты не считаешь меня посвященным?
– Считаю, конечно.
– Второй. Что такое биотекст?
– Текст, который нельзя читать глазами, только через рид-сенсоры, напрямую на биотоки мозга.
– Понятно. Третий вопрос. Не считаешь ли ты, что пора сказать мне, что же именно совершил Хозяин и что мы ищем?
Фродо буднично кивнул.
– Конечно, пора. Пообедаем, сядем на корабль до Компа, и я дам тебе прочесть книгу. Она есть у меня в блокноте. А потом я тебе все подробно расскажу.
Столовая № 16 нисколько не удивила меня – я таких столовых в своей жизни видал десятки. Зато она ужасно удивила и возмутила Фродо. Началось с того, что нам отказались продать еду за деньги и требовали каких-то государственных талонов на питание. В результате обед мы получили, но только в обмен на двадцать марок, на которые мы могли бы посидеть вечерок в лучшем ресторане Космопорта. Комплексный обед – здесь это тоже так называлось – состоял из миски жидкого горохового супа и тарелки чего-то, отдаленно напоминающего пережаренный бигос, то есть мелко порезанных сосисок, перемешанных с капустой, плюс очень сухая булочка и стакан вполне приличного кефира или жидкого йогурта. Я съел все. Не могу сказать, что с удовольствием, но жизнь приучила меня не жаловаться. Фродо же попробовал суп и отставил, с трудом заставил себя съесть бигос, а кефир с булочкой даже и трогать не стал. Кончилось тем, что его кефир допил я.
Потом мы очень долго ждали автобуса на космодром. По расписанию до окончания движения должно было пройти еще два рейса, но мы с трудом, потеряв всякую надежду, дождались только одного автобуса, который пришел через десять минут после указанного в расписании окончания движения: было воскресенье, и особо точного соблюдения расписания от местного общественного транспорта ожидать не приходилось. Этот автобус был поновее того, на котором мы ехали в город, и скафандр в нем надевать не требовалось. Зато в ожидании его Фродо успел изойти желчью по поводу плакатов и транспарантов, которыми были увешаны тоннели вокруг автобусной станции. Мы уже давно ехали на космодром, а Таук все еще возмущенно бормотал:
– Выполним и перевыполним губернский план! Доблестным трудом крепи благосостояние любимой родины! Родному Тартару и любимому Пантократору – пламенный привет трудящихся Горного управления № 242!
Я же, как и в случае со столовой № 16, ничего странного в этих плакатах не видел, поэтому возмущение Фродо вызывало у меня только здоровый смех.
Тесные залы космодрома, которые днем мы видели забитыми разномастными встречающими, провожающими, пассажирами и прочим людом, поздним вечером (была половина одиннадцатого) оказались почти совершенно пусты – только в зоне прилета бродили несколько встречающих, которые поджидали поздний рейс с Телема. По мере того, как мы, двигаясь по очень широкому кругу со взлетно-посадочной зоной в центре, проходили зал за залом, не встречая никого, кроме редких таможенников или полицейских – зал прилета, зал прилета VIP, зал оформления ввозимых грузов, зал оформления вывозимых грузов, зал представительств транспортных компаний – у меня все отчетливее зрело ощущение, что улететь отсюда сегодня будет не так-то легко.
Зал регистрации был пуст. Все стойки корабельных линий были закрыты. Под потолком, колеблемый легким ветерком из вентиляционных систем, покачивался огромный плакат, гласивший:
Тартар – общеизвестная кузница Галактики!
Мы переглянулись и двинулись в следующий зал, последний, судя по плану космодрома: зал предварительной и оперативной продажи билетов.
Зал был узкий, но длинный: в поле зрения было не меньше тридцати билетных стоек, но все они были пусты и темны, и только в самом конце их ряда горел свет и виднелась чья-то фигура за стеклом. Под потолком колыхался транспарант:
Труженики Тартара мускулистой рукой куют процветание Империи!
– Одной, но мускулистой, – пробормотал Фродо, с ненавистью глядя на транспарант.
Мы приблизились к последней кассе. На стекле значилось: ДЕЖУРНАЯ КАССА. ВСЕ НАПРАВЛЕНИЯ.
За стеклом, выжидающе глядя на нас, сидел массивный пожилой африканец в форменном комбинезоне наземных служб Имперского Звездного Флота. На запястьях его красовались огромные, явно неуставные браслеты из сверкающего дутого золотистого металла. Мы оторвали его от чтения, и он выразительно закрывал и раскрывал перед собой книжку в яркой бумажной обложке.
– Здравствуйте. Нам нужно два билета до Компа, – обратился к нему Фродо.
– Здравствуйте, – медлительно ответил дежурный. – На послезавтра могу предложить.
– На КОГДА? – удивился Фродо.
– На послезавтра, – кивнул толстяк. – Завтра рейсов на Комп нет.
