недоставало топлива на Шуйские фабрики — Ильич также решает разбронировать находящиеся вблизи 3 тысячи кубометров торфа и передать фабрикам. Происходит мобилизация специалистов — слесарей и других на железные дороги и в военное ведомство — Ильич просит освободить от указанной, повинности Ивановскую губернию. Получен хлеб из-за границы — и через Ильича часть его идет ивановским рабочим; через него же мы в самые критические моменты немало получили продовольствия как отдельными вагонами, так и целыми маршрутами. Несколько раз выручал ивановских рабочих Ильич и в моменты денежных кризисов, да и не перечтешь всего.
Мне приходилось еще несколько раз встречаться с В. И. Лениным вплоть до самой его болезни. Мне пришлось работать с товарищем Лениным в продолжение двух недель в комиссии по выработке положения об экономических совещаниях. На те или иные сомнения я всегда получал от товарища Ленина разъяснения. По поводу своего отзыва из Иваново-Вознесенска я заявил, что считаю его нецелесообразным, подал ему маленькую записку и тотчас же получаю следующий письменный ответ:
'Решение ЦК об ответственных разъездных работниках есть решение пленума ЦК.
Значит, бесспорно.
(Я лично вполне согласен с ним.)
Вам лично, мне кажется, непременно надо поездить.
1) Аппарат ЦК надо усилить и
2) Заменить Вас в губернии должны Ваши помощники. Надо двигать молодых.
3) Вы сможете (и должны будете)
4) Теоретиком не надо быть. Достаточно быть
Как громом поразило нас заявление тов. Калинина 22 января 1924 года на XI Всероссийском съезде Советов о смерти Владимира Ильича Ленина. Видавший много в рабочей, подчас очень' горькой жизни, я не выдержал, что-то сдавило горло, слезы брызнули из глаз…
23 января, стоя у гроба Ильича в почетном карауле в течение 10 минут, я не отрывал глаз от дорогих черт лица Ильича. Я запечатлел их на всю оставшуюся мою жизнь. Здесь я еще раз поклялся до конца быть верным его заветам, если понадобится — отдать свою жизнь за справедливость, за угнетенных, эксплуатируемых и за их окончательное освобождение.[252]
Т. В. Сапронов
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ 'ЛЕНИН В ГОРКАХ'
В 1919 году, весной, тов. Ленина снова стали уговаривать, чтобы он время от времени ездил в Горки на отдых. Первое время он упирался и его туда с трудом удавалось вытаскивать. Впоследствии же он так привык к Горкам, что когда была возможность поехать куда-либо в другое место, то он если и соглашался, то с большой неохотой.
Лето 1919 года, как известно, было не менее напряженно и тревожно, чем в 1918 году. Эсеры, анархисты и другие белобандиты не отказались от убийства вождей рабочего класса, в особенности нападения из-за угла на тов. Ленина можно было ожидать ежеминутно. Горки для такого гнусного нападения были весьма и весьма удобны: достаточно было одному-двум человекам где-либо под кустом подкараулить тов. Ленина, который часто один, украдкой от охраны, уходил гулять по парку и лесу.
Пребывание тов. Ленина в Горках давно уже перестало быть тайной, об этом знала вся крестьянская округа на десятки верст. Бывало, едешь в поезде Павелецкой железной дороги и всегда наблюдаешь картинки, как крестьяне, рабочие, красноармейцы, показывая друг другу на Горки, говорят:
— Вот там живет товарищ Ленин.
В вагоне сгрудилась толпа молочниц, железнодорожных служащих, дачная и всякая другая публика. Среди этой группы стоит какой-то рабочий (в виде шофера или слесаря) и воодушевленно рассказывает:
— Я только сейчас был у Ленина, вот он там живет, — указывает пальцем на Горки. — Шел к нему, думал, что не увижу, думал, что и вблизь не подпустят, а прошел совершенно свободно, прямо к самому дому, где живет Ленин. Никакой охраны, только вдали видел одного красноармейца. Ленин вышел ко мне, поздоровался, сел со мной, выслушал внимательно, а затем обо всем начал расспрашивать.
— Правда? Неужели? Не врешь ли? — вопрошали слушатели.
— Да чего там врешь, вот, как с вами, с ним разговаривал. И рабочий, увлекаясь, начал описывать все детали разговора с Лениным и свои впечатления. И так до самой Москвы (час езды). Такие сценки в вагонах встречались очень часто.
Этот рабочий преувеличил то, что никакой охраны не было. Там была постоянная охрана, и было бы преступлением с ее стороны пропускать всех желающих к товарищу Ленину, так как к нему мог бы прийти любой контрреволюционер. Все же случаи такие были, когда многие, несмотря на охрану, пробирались к тов. Ленину. Поэтому вполне естественно, у всех нас было (в особенности всегда об этом болела Мария Ильинична) небезосновательное опасение за целость Владимира Ильича. Возникла мысль о том, чтобы найти другой дом отдыха для Владимира Ильича или же иметь несколько таких мест отдыха и в интересах конспирации всегда ездить в разные места.
Конечно, таких мест, пригодных во всех отношениях, и в особенности в отношении охраны, найти было не так-то легко, а главное, Владимир Ильич на всякую перемену места отдыха не соглашался и если когда и ехал в другое место, то с большой неохотой, — он всегда предпочитал Горки.
Но были и такие моменты, когда во что бы то ни стало поездки в Горки нужно избежать, а ехать отдохнуть вследствие сильного переутомления Владимира Ильича необходимо.
Осенью 1919 года гражданская война в самом разгаре, контрреволюция напрягает все свои силы для борьбы с Советской властью. Рабочие и крестьяне организуют отпор контрреволюции. На фабриках, заводах и в деревнях встают все новые и новые вопросы, требующие разрешения. Для обсуждения этих вопросов Московский комитет РКП созвал 25 сентября в своем помещении в Леонть-евском переулке широкое совещание партийных работников. Это совещание созывалось публично, через газеты. Соответствующих мер охраны принято не было, благодаря чему анархисты беспрепятственно подкрались к окнам переполненного партийными работниками зала и бросили две бомбы. Раздался громадной силы взрыв, разрушивший здание. Несколько человек было убито и боль-шое количество ранено.
В Москве напряженность невероятная: контрреволюционные банды продолжают устраивать заговоры. ВЧК открывает новые притоны этих бандитов, последние далеко не выловлены, и неизвестно, кого изберут они своей очередной жертвой. При таких условиях ехать тов. Ленину в Горки, о которых известно всем бандам, по меньшей мере, было рискованно.
Меня вызывает Мария Ильинична и говорит, что через пол-часа-час Владимир Ильич собирается поехать отдохнуть, но в Горки ехать ни в коем случае нельзя.
В такой короткий срок найти место, пригодное во всех отношениях к тому, чтобы можно было приехать спокойно проспать ночь и отдохнуть, да еще в такое тревожное время, нелегко. А тут еще московские дороги, да еще после тогда прошедшего обильного дождя, на полверсты от шоссе — и погибнешь.
После некоторого раздумья решили ехать в имение Васильевское, Звенигородского уезда, верст 60–70 от Москвы, из них 6–7 верст — лесом, по грязи. Там только что губисполком начал организовывать дом отдыха.
Сообщаю: место хорошее во всех отношениях, прекрасное помещение, но еще не все в порядке, не организовано, да еще плохая грязная дорога, где рискуем застрять. Все-таки отправились. Ночь темная, сверху моросил дождь. По шоссе хотя и с небольшими приключениями, но в общем доехали быстро, но, как только свернули в сторону, начали прыгать по колдобинам и нырять по болотам. Донырялись так, что,
