меня к себе.
— Убийство и пожар, — задыхаясь, сообщил я и тут же увидел, как лицо Адрика побелело словно мел.
— Пожар? Где? — спросил он.
Я рассказал.
— Моя келья! — простонал он. — Они убили моих хозяев и подожгли мою келью! Господи Иисусе, мои бумаги!
— Успокойся, брат. Письмо-то у нас, — шепнул капитан, озабоченно озираясь. — Надо быстро вернуться на корабль.
— Там была еще одна копня! Копия, будь проклята моя глупость! А они еще убили этих добрых братьев! Мне надо к ним…
И с неожиданным проворством, которого никто от него не ожидал, Адрик бросился между нами и стремительно побежал на подкашивающихся ногах к собравшейся толпе. Мы с Биллом посмотрели друг на друга, полуоткрыв рты, потом бросились за ним. Мы были уже в двух-трех шагах от скопища людей, когда нагнали его. Я почти успел ухватиться за край развевающегося плаща, когда от толпы отделился человек. Они вроде бы случайно столкнулись плечами, но Адрик, мчащийся со всех ног, издал вопль удивления и боли и замер, качаясь и выставив вперед костлявые руки, словно в благословляющем жесте.
— Нож! — заорал Билл, когда Адрик свалился на него.
Моя рука схватилась за меч, а человек уже отводил свою для нового удара — я увидел длинное и узкое лезвие. Выставив правое плечо, я врезался в него, одновременно доставая из ножен меч, и засадил ему локтем под ребра. Он отступил назад, то ли намереваясь сделать выпад, то ли пытаясь укрыться в толпе, но тут я нанес удар слева. Меч поразил его в шею и завибрировал. Его голова дернулась, упала на грудь и затряслась, удерживаемая одной гортанью, он зашатался, из раны хлынули потоки крови. Полный ярости и отвращения, я пинком отшвырнул его и внимательно посмотрел на человека, которого только что убил. Побелевший, как у рыбы, глаз пялился на меня, вылезший из орбиты под совершенно немыслимым углом. Я почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
— Адрик ранен! Скорее, Пэтч! — услышал я голос Билла, словно с огромного расстояния. Тут подбежали капитан с Жилем. Билл стоял наготове, сжимая меч, и мы с ним смотрели на толпу, которая начала подступать к нам, привлеченная новым зрелищем. Адрик, согнувшись, сидел на земле и раскачивался от боли, зажимая левый бок.
— Помогите мне его поднять, — приказал Жиль, ни к кому специально не обращаясь.
— Нет, просто помогите мне встать. Я могу стоять, — промычал наш библиотекарь, распрямляясь, как заржавевший складной нож.
Жиль подхватил его под одну руку, я собрался было поддержать под другую, но Адрик отпрянул и отмахнулся.
— Ничего серьезного. Этот идиот пырнул меня в грудную кость и всего лишь оцарапал ребра. Я сам могу идти, мой мальчик, — сказал он слабым, но решительным голосом. — Пусти, мне надо к моим братьям…
— Нет! Ты что, погибнуть хочешь? Не пущу. Быстро обратно на корабль! — Это уже был капитан. — Не отпускай его! — Он хлопнул нас с Биллом по плечам. — Отличная работа, ребята. Ты его знаешь, Билл? — И кивком указал на мертвого.
— Ага, — хрипло ответил мой друг.
Я уже начал удивляться, что он имел в виду, но тут труп вдруг содрогнулся в страшной конвульсии, и толпа, одновременно охнув, качнулась вперед. Мы бросились бежать. Жиль тащил Адрика на плече, словно старик был связкой сухих прутьев. Но через несколько шагов дорогу нам перекрыла еще одна толпа — опоздавшие на гнусный спектакль, развернувшийся позади. Им было не до нас, но дороги они нам не уступили. Один из них, пузатый бюргер, встал прямо напротив Жиля, нетерпеливо вытянув шею и явно не замечая ни нашей ноши, ни нашей спешки. Мы с Биллом уже готовы были пустить в ход силу, чтобы смести его с дороги, но не успели к нему приблизиться, как его руки вдруг взлетели в протестующем жесте, мясистые губы раскрылись, готовые выразить негодование, и раздался странный звук, словно две мокрые ладони хлопнули друг о друга. Он отступил назад, хватаясь за грудь, будто пытаясь что-то там удержать. Все еще негодующе хмурясь, толстяк упал на землю. Его сотоварищи принялись вопить друг на друга и на нас — взывая о помощи, недоумевая. Высокая женщина с ужасом на лице, вся в слезах, ухватила меня за плечи и принялась трясти. Я отшвырнул ее в сторону, и она отлетела, едва не задев Билла. При этом ее шапочка словно взлетела у нее с головы, и я успел заметить разорванную ткань, седые волосы и фонтан крови, попавший мне на щеку, прежде чем она тяжело плюхнулась на землю, широко открыв рот, словно пытаясь произнести «о». Этого было вполне достаточно — мы бросились прочь. Но в тот же миг Билл споткнулся и тяжело навалился на меня, путаясь под ногами. Я тоже упал и здорово ударился о камни мостовой, но через мгновение уже вскочил, пытаясь помочь другу, который, как я решил, просто споткнулся о рухнувшую женщину. Но даже в скудном свете я заметил, что что-то тут не так. На лице Билла застыла маска горгульи — сквозь стиснутые зубы он стонал от боли.
— Давайте же! Вперед! — Капитан вдруг замолк и обернулся.
Я нагнулся, пытаясь поднять Билла, и когда мои руки скользнули по его одежде, нащупывая, за что ухватиться, пальцы наткнулись на что-то твердое, и Билл издал задыхающийся животный вопль. И я понял, что держусь за древко стрелы, по самое оперение вонзившейся Биллу в спину. Подняв глаза, я увидел, что у женщины, уже свернувшейся калачиком и прижавшей голову к коленям, кровь хлещет из глубокой раны на затылке. Ее спутник, мужчина помоложе, в шикарной шапочке, вытаскивал из ножен кинжал, уставившись на меня и обнажив в ярости зубы. В этот момент еще одна стрела с глухим стуком воткнулась в дверь рядом с нами, и мужчина упал на землю, закрыв свою роскошную шапочку обеими руками.
— Капитан! — крикнул я. — Билл ранен! Стрелой!
Тут возле моего уха что-то вжикнуло, и раздался удар. Потом еще раз вжикнуло, и Жиль выругался.
— Прочь отсюда, парни! Этой паскуде свет помогает, мы у него на виду!
— Мне плащ стрелой пробило, — деловито сообщил капитан. — Билл может идти сам? Нет? Петрок, бери его за ноги! Быстро!
Что произошло потом, я плохо помню. Жиль и капитан схватили Билла за руки, я подцепил его ноги, и мы помчались. Адрик бежал следом. Тело моего друга висело между нами лицом вниз, безвольное и тяжелое, как свинец. Возможно, были и еще стрелы, но я думал только о том, что тащу. Шум толпы остался позади. Мы снова оказались в той же таверне, уложили Билла на стол, за которым — час назад? больше? — я закусывал жареной свининой.
— Арбалет, — сказал Жиль, разрезая на Билле котту. Потом подсунул руку под него и покачал головой. Арбалетный стержень, толстый, как мой большой палец, попал Биллу туда, где лопатка подходит к спинному хребту. Перья — нет, не перья, а странные кожаные лепестки — покраснели от крови, густо стекавшей по древку. — Это
— Ради Бога, переверните меня! — Голос Билла звучал как ветер, дующий через поле пшеницы. Жиль посмотрел на нас, до крови прокусив себе нижнюю губу, и, наклонившись, прошептал мне на ухо:
— Твой друг умрет, Пэтч, что бы мы ни предпринимали. Я не могу вытащить стержень. Кровь из него так и льет, а внутреннее кровотечение, должно быть, еще сильнее. Ночь он не переживет. Извини… мне очень жаль.
— И ничего нельзя сделать?
— Разве что устроить его поудобнее.
Он поднял взгляд и заметил хозяина таверны, озабоченно смотревшего на нас. Подошел к нему и что-то строго прошептал. Хозяин торопливо выбежал из комнаты, а минуту спустя вернулся и передал Жилю какой-то предмет. Посоветовавшись с капитаном, который сидел у камина, держа на коленях миску с горячей водой и промывая рану Адрику, Жиль вернулся к столу.
— Кузнечные ножницы, — пояснил он, показывая мне огромный, грубо откованный черный инструмент. — Держи своего друга покрепче.
